Сладкая песнь Каэтаны - Пиньон Нелида (книги онлайн читать бесплатно .txt) 📗
– Да что это за дядя, если он советует племяннице не принимать дом в Триндаде с фруктовым садом, курятником, где по утрам всегда свежие яйца, не принимать деньги в банке, на которые она могла бы купить, что ей вздумается; вместо этого он растлил дух племянницы, заставляя ее скитаться по Бразилии с осужденными на нищету бродягами в лохмотьях. Значит, он не хочет, чтобы Каэтана прожила свой век в покое, рядом с человеком, который закрыл бы ей глаза и достойно похоронил по христианскому обычаю? Хватит обманчивых мечтаний, сеу Веспасиано. Не стыдно ли вам разрушать чужую жизнь? – говорил Полидоро незадолго до бегства всей труппы.
Данило протянул руку, но фазендейро прошел мимо. От стойки лучше было видно, что делается в баре. Сцена, которую он застал, не понравилась ему: он запрещал скандалы, связанные с его именем. А вдруг кто-нибудь сядет на коня да поскачет на фазенду сообщить Додо, что соперница, по которой Полидоро вздыхал даже тогда, когда еще спал с женой, вернулась в Триндаде с целью украсть у нее мужа? Посопротивлявшись двадцать лет, актриса, мол, приехала сказать Полидоро, что принимает его предложение купить для нее дом. А уж когда она там поселится, он сможет приходить к ней хоть каждый день, дабы наверстать потерянное время. Будет попивать себе кофе с кукурузными булочками по дороге в «Палас».
– Опомнитесь. Вы слишком старые, чтобы так себя вести. А вы, Князь Данило, идите со мной. Предупредите Каэтану, что я только что пришел и что я не опоздал на двадцать лет. Это она забыла посмотреть на часы.
Данило уперся ногами в пол: хотел набраться духу и обрести чувство равновесия, украденное у него выпивкой. Но все равно идти он не мог; тогда Франсиско снова усадил его на стул. Полидоро махнул рукой в знак того, что обойдется и без актера, и пошел один по направлению к лестнице. Шел, уверенный, что Каэтана грустит, поджидая его.
Кухня была слишком мала, чтобы вместить столько гостей. Мажико отпустил повара, остальных просил потесниться: место было неподходящее для сборищ, тем более для того, чтобы дать выход всеобщему беспокойству по поводу происходившей в эти минуты встречи Полидоро и Каэтаны.
Виржилио, примостившись на скамейке, опирался локтями на мраморную раковину умывальника. Он был все в том же костюме, который теперь был помят и в пятнах от торта, съеденного на вокзале. С горя учитель грыз ногти. Ему хотелось помочиться, но он не шел в уборную из опасения, что Эрнесто займет его место. Аптекарь все время старался перехватить у него инициативу: не хотел, чтобы Виржилио первым записал в анналы встречу Полидоро и Каэтаны, главную сенсацию дня.
– Благодаря Мажико, которому мне случалось оказывать кое-какие услуги, я смогла прийти в «Палас» средь бела дня, – сказала Джоконда.
– Значит, услуги были такого рода, чтобы можно было впустить вас только с черного хода? – насмешливо спросил Виржилио, позабыв о том, как Джоконда поила его чаем в благодарность за то, что он рассказывал ей и Трем Грациям историю Бразилии со дня появления первого португальского корабля у побережья.
Джоконда кисло улыбнулась, обнажив десны, но отвечать не стала. Молчание было в пользу Мажико, ибо присутствующие могли посчитать его способным на умопомрачительные любовные подвиги. Считая нужным подтвердить эту мысль, он изобразил крайнее смущение.
Разговоры на эротические темы всегда волновали Эрнесто. Сколько раз он забывал отправиться на третий этаж с одной из Трех Граций, залюбовавшись обнаженной женской спиной на картинке в журнале. Почесывая между ног, он просил Полидоро подробнее рассказать, что тот делает, после того как сунет член куда следует.
– Расскажи, как именно ты доводишь дело до конца, – домогался Эрнесто, никогда в такие минуты не упоминая Каэтану.
Джоконда поправила тюрбан, грозивший свалиться. Это ее движение как-то разрядило атмосферу.
– Однажды я увидела на фотографии какую-то писательницу точно с таким же тюрбаном, как у меня, и подумала, что с таким головным убором я смогу путешествовать, не выезжая из Триндаде, – грустно сказала Джоконда, принимая принесенный Мажико для нее стул.
– У нас тут получается как будто праздник, – весело сказал Франсиско, как и все ожидавший вестей с шестого этажа. – Не хватает только пригласить сюда Полидоро и Каэтану.
– Сегодня ночью они слишком заняты, – довольно развязно заметил Мажико.
– Да что вы в этом понимаете? – нервно бросил Эрнесто.
Намек Мажико опечалил Джоконду. Она как будто унеслась куда-то далеко, однако, услышав колокольный звон, напоминавший о вечности, вернулась в кухню.
– Хватит глупостей, – строго сказала она.
– С каких это пор елда – глупость? – живо возразил Мажико, черпая смелость в предположении, что он – горячий мужик.
Франсиско прикрыл глаза. Любовь Полидоро и Каэтаны стала народной легендой во всей округе. Он посмотрел на часы. Стрелки двигались медленно. Судя по всему, Каэтана и Полидоро еще не легли в постель. Ждали, когда померкнет дневной свет – враг любовников. Ночью под простынями не видно будет пятен на коже, морщин, дряблости плоти и прочих изъянов и можно дать волю питаемым долгие годы иллюзиям.
– Вы задумывались о силе этой страсти? – Франсиско потер руки, словно присутствовал в спальне и перед ним развертывались сцены, каких он никогда не видал и даже не мог себе представить.
Виржилио подошел к Джоконде. Под впечатлением роковой силы любви, вершившейся на шестом этаже, где любовники позабыли обо всех присутствующих, обнял женщину, как если бы собирался навалиться на нее всем своим дряхлеющим телом. Может, Джоконда притворится, будто питает к учителю такую любовь, о которой он мечтает.
Однако Джоконда вздрогнула, словно ей прострелило позвоночник, где и помещалась ее душа. Виржилио опустил голову, и ему захотелось раз и навсегда отказаться от последней мечты о счастье.
– Чего стоит любовь, если никто не знает о ее существовании? Какой любовник станет изнемогать от страсти, если следы ее не будут запечатлены на его лице, на теле и не будут видны всем на свете? – с горечью сказал Виржилио, стараясь убедить сам себя, что задача засвидетельствовать историю Бразилии, сообщества или даже отдельного лица – выше, чем вульгарная любовь, какую может подарить ему какая-нибудь женщина.
Стремясь не терять из виду Полидоро и Каэтану, Виржилио изъявил желание дежурить в кухне. Он останется здесь хоть до утра. Если Мажико выгонит его из гостиницы, он с улицы будет внимательно изучать тени в окнах шестого этажа, отбрасываемые любовниками под вздохи и стоны.
– Я согласен, – сказал Эрнесто.
Впервые он на людях заявил о солидарности с учителем. И чтобы доказать эту солидарность, вспомнил, что в каком-то иностранном журнале читал о герцогине, которой прислуживали три женщины, они должны были каждый вечер петь ей непристойные песни, запретные для благородных дам. При условии, что больше никто не должен был слышать возбуждающие слова этих песен, ибо знатная дама жила в непреклонном одиночестве.
Не прошло и полгода, как певицы, услаждавшие слух герцогини летними вечерами, исчезли, не оставив никакой весточки.
– Кто снесет жизнь, если нет соседа, который мог бы о ней рассказать? Какой смысл смешить или заставлять кого-то плакать, если нет внимательной публики? – И Эрнесто смерил Виржилио и Франсиско одним и тем же сострадательным взглядом.
Джоконда решила оставить их в покое: ее тревожили страсти, которые могли разыграться в кухне. А еще ее задел намек Эрнесто на то, что она, точно владелица замка, держит Трех Граций под строгим надзором.
Эрнесто попросил ее не уходить: Мажико как раз принес на подносе пирожки с курятиной.
– А где Князь Данило? – спросил Эрнесто, вгрызаясь в пирожок и роняя слова вместе с крошками.
– У себя в номере. Выпил лишнего, – пояснил Франсиско.
– Стащите его с постели, пусть пойдет на шестой этаж и послушает у двери. Мы не в силах больше выносить такую неопределенность.
Виржилио осудил предложение как недостойное.
