Венецианские каникулы (СИ) - Гарзийо Мария (читать книги без регистрации полные TXT) 📗
— Ну, сказала бы им, что он у тебя борец сумо, – замечаю я, чувствуя, как венецианский шпритц щекочет желудок.
Вероника одним выразительным взглядом дает понять, что мое остроумие в данной ситуации не совсем уместно.
— Короче приплыли, откачали. Сказали, постельный режим.
— Постельный! Как раз то, что надо, – пьяненько хихикаю я. Определенно хитрый бармен подмешал мне в коктейль нечто покрепче белого вина и вермута.
— Ты бы видела, как они на меня смотрели, эти врачи! – не унимается куртизанка, игнорируя мои ремарки, – Как будто я его специально.… В общем, отправился мой папик в какой-то пансионат в Швейцарию сил набираться.
— Ну, вот и отлично. Отдохнешь от него. Ни памперсов, ни сосок, ни хныканья по ночам.
— Угу. Отдохну. Денег оставить не успел, сволочь такая.
Трепетные у них, однако, отношения. Просто пара голубков.
— Ну, а ты-то как? – выпотрошив собственный негатив, вновь поворачивает голову в мою сторону герантофилка.
По сравнению с Бубликовым отлично. Бешусь от жиру. После Вероникиных излияний выдавать свои хилые жалобы просто даже как-то неприлично. Но шпритц пихает меня в бок, и выдаю-таки домашнюю заготовку.
— Вроде все нормально, но.… Понимаешь, мне надоела эта его вечная маска! Видеть уже ее не могу!
— Деньги дает?
Я киваю.
— Ну, и что тебе еще надо?
Мне надо все. Лицо, тело, всего целиком, желательно на одном колене с подписанной DeBeers коробочкой в правой руке. Однако, такую ерунду не то, что Веронике, мне себе самой выдать стыдно.
— Любви и ласки, – заявляю я, нагло сверкая пьяным глазом.
Зрители в лице циничной содержанки поднимают артиста на смех. В меня летят гнилые яйца и вонючие ботинки.
— Купи себе собаку, – советует Вероника, справившись с приступом хохота, – Ждать от клиента человечности – это, пожалуй, самая большая глупость на которую способна женщина в твоем положении. Выкинь из головы этот бред, пока все не испортила. Не вздумай даже намекать ему, что тебе чего-то там не хватает. Любви и ласки! Это же надо такое придумать! Платит мужик, вот и радуйся.
Разве я могла ожидать другой реакции? Шпритц не впрыснул в кровь Вероники ни грамма человечности. Она привыкла жить по правилу «человек человеку волк, не сожрешь ты, сожрут тебя». А я, несмотря на все жизненные передряги, по которым протащила меня за ухо судьба, продолжаю пытаться разглядеть за волчьей мордой человеческие черты. Еще немного волшебного коктейля и у меня это получится.
— Я-то радуюсь, но…
— Что но? Сдалась тебе эта его рожа! Тебе же не детей с этим Фредди Крюгером плодить. Какая разница нос у него крючком или картошкой.
Не детей плодить. Какие тут дети. Попробуй, размножься в таких условиях. Разве что почкованием. Разговор и без того хилый совсем расклеивается. Веронике противен и непонятен мой глупый юношеский романтизм. Ей хочется, чтобы я подобострастно заглядывала в ее красивые глаза и просила научить меня жизни. А она бы снисходительно со своего бархатного кресла бросала бы мне краюшки советов. На деревянной свае в двух метрах от меня пристраивается жирная чайка и фокусирует на мне хищный взгляд круглых желтых глазам. В сумерках мне даже кажется, что она аппетитно облизывается. «Не дождетесь» мысленно отвечаю я обеим хищницам и поднимаюсь с места.
— На следующей неделе одна вечеринка намечается, – замечает как бы невзначай Вероника, когда нас заглатывает в свои внутренности-лабиринт вечерний квартал Сан Марко, – Будет весь бомонд. Если захочешь присутствовать, дай мне знать. Только выглядеть надо прилично.
Куда нам, лопухам, прилично выглядеть! Панамка из газетного листа и проеденный молью плед – вот наш наряд. Вероникино хамство переходит все дозволенные и недозволенные границы. Мы расстаемся на узкой улочке, холодно попрощавшись. Наши пути разбредаются в разные стороны, довольные обретенной независимостью. Дорога к дому (которая уже была замечена в своевольном отклонении от курса) на сей раз ведет меня мимо знакомой лавки переплетчика. В этот поздний час хитрый лис Франческо уже вывесил замок на дверях своего сомнительного учреждения и сейчас, должно быть, спокойно жует лингвини в обществе дородной женушки и выводка детишек. Подернутые пылью книги взирают на меня из-за стекла, доказывая своими изящными обложками тонкой работы, что гений и злодейство все-таки порой бывают совместимы. Я иду дальше, разглядывая поблекшие, обшарпанные фасады и необыкновенные дверные ручки, украшающие каждый вход. Кого тут только не встретишь. Львиные головы, пожалуй, самые частные украшения дверей. За ними следуют драконьи и человеческие физиономии, искаженные злобой. Видимо, венецианцы рассчитывали, что такие недоброжелательные ручки уберегут их от нежеланных визитов. Обогнув две целующиеся парочки и одного писающего мужчину и вскарабкавшись по ступенькам, я оказываюсь в просторной пустоте своих апартаментов. Заблудившийся где-то в темном венецианском квартале сон не спешит почтить меня своим присутствием. Чтобы как-то занять себя, я берусь за карандаш, и вскоре на белом листе бумаги начинают проступать очертания лица. Как это какая разница, крючок или картошка! Очень даже большая. Вот этот промежуточный вариант очень даже ничего. Проницательные глаза, прямой нос, аккуратные губы. Алекс в моем исполнении получается вполне обаятельным и привлекательным. Бог, удобно развалившись на своем облаке, крутит пальцем у виска. Я не решаюсь показать в ответ язык, чтобы не разозлить Всевышнего и не накликать еще более габаритных бед, чем те, что он уже небрежным пинком скинул мне на голову. Всю ночь напролет обросший плотью карандашный набросок клянется мне в любви. На утро, утомленная навязчивыми сновидениями, я решаю никогда в жизни больше не пить подлый шпритц. Алекс, которому неведомы волнения моей неопытной души, присылает сообщение, в котором уведомляет меня о своей недельной отлучке. Это очередной скупой черствяк из нескольких исключительно информативных слов. Может, правда завести собаку? Эта идея приходила мне еще в Париже, ведь и там моим верным сожителем являлось вездесущее одиночество. Но тормозящим элементом в том случае стала потенциальная ответственность перед четвероногим другом и его организмом.
Бороздя в любознательном порыве культурного обогащения улицы Венеции, я развлекаю мозг полюбившейся в последнее время игрой: «отгадай, кто Алекс». На сей раз, мой любовник оказывается важным государственным лицом, от которого зависят судьбы миллионов. Его срочно вызвали, потому как выяснилось, что президент Северной Кореи припрятал под подушкой ядерную бомбу. За ближайшие дни Алекс так же успевает стать нефтяным магнатом, опальным русским олигархом, спецагентом ЦРУ и доном сицилийской мафии. А я тем временем расширяю свой кругозор посещением церкви Санта Мария дела Салюте, собора Сан Марко, часовой башни, колокольни Кампаниле, базилики Фрари, галереи Академии, десятка антикварных лавок, пары-тройки современных выставок и кучкой типичных ресторанов. Венеция это бездонный сундучок с сокровищами. В него можно запускать руку каждый день, и каждый день доставать нечто новое. Иногда эти самые сокровища находятся там, где, казалось бы, даже в голову не придется искать. Это уцелевший кусочек позолоченной фрески в пропахшей кошачьей мочой подворотне. Это удивительной красоты оконце на ветхом фасаде с осыпавшейся штукатуркой. Это маленькая икона, украшающая угол ничем непримечательного здания. Только теперь я начинаю понимать презрение, которое Марко демонстрировал по отношению к поверхностным туристам. Из-за нехватки времени эти торопыги ухватывают только самое яркое и броское, а Бог, как известно, в мелочах.
В конце недели меня одолевает печаль, вызванная, прежде всего, надвигающейся тенью дня рождения. Этот праздник как змей Горыныч о двух головах – одна веселая цветочно-подарочкая, а вторая – сморщенная морда старости. На сей раз ситуация вообще безрадостная, потому как близорукий Добрыня Никитич срубил моему змею полезную голову, оставив одну только старость. Вот последняя и корчит мне рожи, одна поганее другой. Подводить итоги собственных достижений по понятным причинам нет вообще ни малейшего желания. Успокоить себя веским «я стала старше, зато у меня теперь есть…» я не могу, потому, как на место многоточия пихнуть нечего. У меня есть что? Бродячий спонсор без лица? Так это скорее в минусы, чем в плюсы. Не понятно вообще, есть он еще, или уже приелось ему мое однообразное тельце. Может, и сгинул уже с концами, не пожелав столкнуться нос к носу с ужасающей привычкой. А если и объявится еще, то точно не на голубом вертолете и без пятиста эскимо. Окончательно растравив себе душу, я решаюсь на отчаянный поступок. Исходя из принципа «хуже уже не будет» я сообщаю Веронике, что готова пойти с ней на вечеринку. Пафосное мероприятие выпадает как раз за день до моего дня рождения. Таким образом, у меня появляется возможность совместить неприятное с неприятным и получить гадость в квадрате. Подгоняемая самоуничижительными настроениями, я отправляюсь за костюмом для предстоящего события. Таковой обнаруживается в бутике неизвестного мне доселе, но явно талантливого Эрманно Шервино. Завернутая в черный шелк и кружево я сильно напоминаю вдову главы мафиозного клана. В приличии, однако, подобному наряду точно не откажешь, вследствие чего я, вдоволь навертевшись перед зеркалом, и приобретаю его, заметно истощив банковскую карту. Туфли под стать этому шедевру мне удается локализировать поблизости в магазине Цезаре Пачотти. Итак, я готова. Держитесь, извращенцы и сутенеры!
