Черная бабочка (СИ) - "mila 777" (читать книги без регистрации полные txt) 📗
Наши дни
У каждого своя степень смелости, каждый человек по-своему воспринимает тот или иной поступок, оказавшись наедине с обидчиком. Жесток ли этот обидчик на самом деле? Имеет ли он психопатические наклонности? Подавляет ли он агрессию?
По всем показателям Гарри Стайлс мимо. Он не был клиническим психопатом. В нем отсутствовала склонность к издевательствам. Он не подавлял агрессию. Здесь все оказалось иначе.
У Гарри Стайлса были развязаны руки. Он не боялся наказания. Он ощущал свою власть. Он знал, как общаться с людьми и видел их слабости. Ему было плевать на чувства окружающих по каким-то своим причинам. Его собственное мировоззрение позволяло этому парню добиваться того, чего ему хочется так, как удобно для него: медленно — наблюдая за беспомощностью жертвы; быстро — оружием…
Сложно жить после встряски. Несомненно. Я вынуждена это признать. Сложно, когда твой друг работает на жутких людей, занимающихся темными делами, а подруга упрямо натягивает на губы улыбку, громко болтая в кафе о том, как круто быть девушкой такого парня, как Стайлс.
Да, именно так прошли три учебных дня. Я начала тихо бояться Хейли. Ее словно подменили. Она избегала встречаться со мной взглядом, не ходила больше в библиотеку без Джастини, не упоминала о том, кто такой Стайлс на самом деле, и даже не звонила мне вечерами.
Я ненавидела его за все, что он натворил с моей жизнью, а после как ни в чем не бывало отвез домой. Да еще и с отцом познакомил. Это все настолько противно и неправильно, что я не знала, кого все же стоит поблагодарить за спасение. И я предположила — Луи. Вероятно, он переубедил Гарри, и тот отпустил меня. Но, боже, как поверить в святость этого голубоглазого парня, если он тоже причастен к делам Стайлса? А вот знать, к каким именно, мне совсем не хотелось. Я боялась, что выведаю нечто такое, от чего просто захочется немедленно улететь на другую планету. Или, как минимум, на другой материк. В Англию, например. И плевать, что отец будет не слишком доволен.
Я просто должна успокоиться.
Но у меня ни черта не выходило, потому что к вечеру третьего учебного дня я вдруг поймала себя на мысли, что за нами установлено наблюдение. Это настолько поразило и возмутило меня, что я, едва закончились занятия, выскочила из аудитории, протиснулась сквозь толпу недовольных сокурсников и незаметно ухватила Хейли за рукав. Она изумленно оглянулась.
— Тихо, — шикнула я, почти не шевеля губами, и осторожно обернулась на теряющегося в толпе парня с темными волосами. Именно его я видела все три дня то в коридоре, то в кафе, то в парке, и он точно не наш однокурсник. Кроме него, еще один, чуть постарше. Я знала, кто обычно сидел в кафе за тем столиком у окна, где теперь ежедневно устраивались эти двое незнакомцев. Это вовсе не их место.
Незаметно шмыгнув налево, за угол, я буквально бегом ринулась на пару с Хейли к уборной. Внутрь мы влетели как две истеричные дуры, приглушенно и нервно хихикая. Перевели дух и резко кинулись друг к другу, крепко обнимаясь.
— Убить тебя готова за все, что ты несла все эти дни, — пробормотала я и, услышав за дверью шаги, горячо зашептала, толкая подругу к кабинке, — быстро-быстро-быстро… Прячься…
Дверь нагло распахнулась в тот самый миг, когда я сунула руки под струю воды, бросив свою сумку на пол. Мой прекрасно отыгранный удивленный взгляд впился в лицо темноволосого парня, который замер на пороге, осматриваясь.
— Проблемы, приятель? — спросила я. — Перепутал таблички на дверях?
— Эм… прости… — и он, еще раз покосившись на все пять почти настежь распахнутых кабинок, ретировался.
Я выдохнула и прислушалась. Да, ушел.
— Хейли, — позвала я все равно тихо.
Подруга не вышла, только спрыгнула с унитаза и, потупив взгляд, уселась на него, перед этим громко хлопнув крышкой, и я сама приблизилась к ней.
— Эй… Ты чего? — я присела перед Стоун на корточки, потрепав ее по коленям, затянутым в джинсы. — Все хорошо, милая. Я знаю, что это дело рук Ста…
— Он, — всхлипнув, перебила меня подруга, — ежедневно присылает мне вот это… С того дня, как ты пропала. — Стоун вынула из сумки свой айфон, добавляя: — Чтобы я не проговорилась и не пошла в полицию.
Холодея от липкого страха, я взяла в руки ее телефон и в непонимании прочла: «Привет, малышка. Твоя мамочка сегодня шикарно выглядит. Эта юбка ей очень идет. Но передай миссис Стоун, что если она не перестанет так налегать на фаст-фуд, от ее сладкой попки ничего приятного не останется. Ну что ж, до завтра, Хейли. Ты же хорошая девочка, верно?».
— Что это? — вернула я телефон. — Хейли, что это такое?
Подруга зажмурилась, шмыгнув носом и дрожащими пальцами вытерла слезы, размазывая тушь.
— Они следят за моей мамо-о-ой, — в голос заревела Хейли, и у меня все сжалось от злости, ненависти и безысходности. Вот почему Стайлс так легко освободил меня. Потому что вовсе не освободил, а надел поводок и затянул потуже, чтобы я задохнулась к черту. У него все под контролем. Мы под его контролем. Вот и моя мама находится под наблюдением.
— Ничего… — обхватывая голову подруги и прижимая ее вздрагивающее от рыданий тело к себе, сказала я, — ничего, все наладится. Мы ведь никому не расскажем, верно, Хейли? Мы должны молчать.
Но так ли это? Когда в городе происходит подобное, нормально ли прикрывать дела таких людей?
***
— О… нет-нет-нет, мам, ты не могла так сказать, — заливисто хохоча, воскликнула я и, зажимая телефон плечом, попыталась застегнуть сумку. Но пальцы уже довольно сильно замерзли, потому что сегодня ударили легкие заморозки. В общем-то, пора было потратить часть накопленных денег на новые ботинки, поскольку мои ступни тоже не ощущали комфорта. — И что же он на это ответил?
— Пол расхохотался так же, как ты, милая, — весело пролепетала мама, — просто рассмеялся. Но я же знаю, насколько сильно ему нравится мое внимание. Он постоянно ошивается где-то рядом, уверена, даже, когда я сплю, — и добавила громким шепотом: — Пол подкладывает в мою тумбочку всякие лакомства.
И мы обе снова рассмеялись. Было приятно немного расслабиться после короткой беседы с Хейли в туалете и послушать об ухажере матери.
От Стоун я быстро отвязалась, попросив ее быть осторожнее, и взяла с подруги обещание: случись что-то неприятное, она мне тут же сообщит. Не хотелось бы подвергать ее опасности.
— Мам, — погрустнев, позвала я, и та наверняка сразу поняла, о чем я спрошу, — ты как? Готова к операции? Все в порядке? Может, мне приехать?
— Нет, солнышко, — вздохнула мама, — не волнуйся за меня. Я справлюсь. Ты, главное, не бросай университет, учись и не думай обо мне. Все будет хорошо. Ладно?
— Ладно, — нехотя протянула я, надеясь, что завтрашняя операция пройдет удачно, но мне нужно было спросить еще кое-что: — Эм… слушай, тебе нужно перевести на карту денег? Или порядок? В том центре, наверное, дорогое лечение.
Мама кашлянула, снова хохотнув, после зашептала кому-то:
— Эй, приятель, я говорю с дочерью… Иди… Иди, Пол… — я закусила губу, чтобы не рассмеяться. — Да, позже загляни, — и мама произнесла уже громко: — Милая, у меня есть деньги, не беспокойся. И твоя посылка с вещами пришлась кстати. Спасибо, моя хорошая…
Стоп, что? Посылка?
— Мам… О чем ты? Какая посылка? — она помолчала, дыша в трубку, а после сказала совершенно растерянным тоном:
— Ну как же, тот парень… Гарри… Да, точно, Гарри. Он передал от тебя привет и…
— Да, мама, конечно, — едва держа себя в руках, выпалила я так, словно только что об этом вспомнила. — Я поняла, прости, забегалась… Все эти дела: занятия, работа…
Господи, у меня руки свело от ужаса, а горло сдавило так, что, казалось, голос сядет. В переулке, который я пересекала, направляясь к автобусной остановке, внезапно стало тесно и одиноко, хотя до этого я не замечала ничего подобного. Вот теперь мне чудилось, что глаза Стайлса повсюду, что весь Бостон и Челси дышат его воздухом, и только он распоряжается, кому можно вдохнуть полной грудью. Мне, видимо, нельзя.
