Grunge Pool Drive 85 (СИ) - Куприянова Марьяна (мир бесплатных книг txt) 📗
Затравленно озираясь, я быстро спускалась по лестнице, накинув на голову капюшон и надеясь, что меня примут за посетителя, а не за сбежавшего пациента. Несколько медсестер проводили меня подозрительным взглядом, с прищуром обернулись, но, заметив, что мне никто не препятствует, тоже не стали ввязываться.
Слишком просто оказалось оттуда сбежать, и потому я ожидала какого-то подвоха впереди. И не ошиблась. Со скудным рюкзачком на спине и в домашней одежде я выбежала на широкие бетонные ступени у больничного входа, выдохнула и сбросила капюшон, полагая, что опасность быть разоблаченной уже позади. Но стоило сделать первый шаг, как кто-то крикнул:
— Это она! Она!
И меня обступили непонятно откуда взявшиеся люди с диктофонами и компактными камерами. Боясь, что они могут привлечь внимание персонала больницы, я пыталась растолкать их, прорваться сквозь плотную толпу, ругалась и огрызалась, но все тщетно.
— Сара, пожалуйста, пару слов для…
— Мисс Фрай, меня зовут Дэвид, я из газеты…
— Как вы себя чувствуете?
— Действительно ли вы получили ожог второй степени?..
— Ваше лицо было изуродовано?..
— Вы бы хотели получить денежную награду за свой поступок?..
Они кричали, перебивая друг друга, а я взвыла от бессилия. Неужели мой побег раскроется таким глупым образом? Если Фергюсон заметит этот фарс, он меня убьет.
— Прочь! Довольно!
Мужской бас задушил крики журналистов. Они смолкли, растерянно озираясь, и в смятении расступились. Соулрайд схватил меня за локоть и повел за собой. В недоумении я даже не додумалась воспротивиться. Усадив меня на переднее пассажирское, Гектор сел за руль и дал по газам прежде, чем репортеры успели опомниться и состряпать из увиденного новый инфоповод. А ведь со стороны можно было заподозрить, будто между мной и Гектором что-то есть, судя по его поведению.
Гектор напряженно молчал, с усердием выворачивая руль на поворотах. Я тоже не спешила говорить, исподтишка поглядывая на него. Соулрайд был одет максимально просто, но благодаря своей фигуре выглядел элегантно даже в этих голубых джинсах и темно-зеленой вельветовой рубашке поверх белой майки.
Он казался раздраженным, будто делал то, чего в действительности не хотел. С очень серьезным лицом и плотно сжатыми губами восемьдесят пятый не отводил глаз от дороги, предоставив мне любоваться своим профилем, от которого веяло чем-то первобытным, диким и неправильным.
Из динамиков еле слышно доносились звуки Deftones — Be quiet and drive, и я в очередной раз изумилась тому, как мистически песня срастается с ситуацией. Несколько минут мы бесцельно катались по городу, не зная, как подступиться друг к другу и заговорить. И все бы ничего, но у меня немного кружилась голова (от постоянного приема лекарств, которые я ненавижу), хотелось нормально поесть и выспаться. Прокашлявшись скорее для вида, чем из надобности, я вдруг опомнилась, болезненно дернула плечом и укуталась в капюшон поглубже.
— Нет необходимости, — тут же отозвался Соулрайд. — Я… все видел.
— Ничего ты не видел.
— В тот вечер… в новостях. Я видел.
Последнее слово он наделил такой интонацией, будто ощущал свою вину передо мной. Глупо было и дальше скрывать безобидные розовые пятна перед человеком, который помнит, как выглядело мое лицо сразу после аварии. Я сбросила капюшон на спину, расправила волосы по плечам. Это придало мне уверенности. Гектор окинул меня коротким взглядом и поспешно отвернулся. Ему противно, решила я, ну и пусть, к черту, это не моя вина.
— Было гораздо… хуже, — выдавил он с таким лицом, будто ощутил всю боль, что мне пришлось вынести.
— Ты и не представляешь, насколько прав, — мрачно отозвалась я.
Автомобиль замер на перекрестке перед светофором, Гектор протянул свою длинную руку на заднее сидение (ему и оборачиваться не пришлось), достал бумажный пакет и небрежно положил мне на колени. Мгновенно ощутив сочный запах мяса и пряностей, я взглянула на Гектора в недоумении.
— Ты похудела… Поешь. Я-то знаю, как кормят в этой больнице.
Аромат был слишком соблазнительным, и я не нашла в себе сил отказаться. Впрочем, не в моих принципах когда-либо отказываться от еды. Раскрыв пакет, я приступила к делу, заметив на себе удовлетворенный взгляд Гектора. Ему явно польстило, что я приняла пищу, купленную им для меня (если, конечно, это действительно так). Гордый и воодушевленный, он принялся рассказывать, пока я жевала:
— Несколько лет назад во время гонки попал в аварию. Полгода провалялся в этой больнице, пока все кости не срослись. Похудел фунтов на двадцать точно. Кормят там так себе… маловато и… пресно, что ли. В той забегаловке, помнишь? И то вкуснее.
— Точно, — засмеялась я с полным ртом мяса, припоминая тот день. — О, да.
Переглянувшись, мы с Гектором одинаково ухмыльнулись, и я растерялась от этой нежданной похожести. Теперь я уже не была так уверена, что между нами нет ничего общего.
Мне вспомнился белый свет, ослепивший, когда я впервые увидела лицо этого человека, и онемевшие конечности с газировкой вместо крови. Сейчас подобного не было. Случившееся сильно притупило мои чувства, приучив только к боли, от которой сводило зубы, и временным облегчениям.
Теперь Гектору придется потрудиться, чтобы вновь смутить меня или взволновать. Впрочем, он вряд ли преследует подобные цели. Да и мне не хотелось больше никаких стратегических игр после того, как я с головой ныряла в огонь, вытаскивая оттуда тела в отключке. Такое случается нечасто, если ты не спасатель, и что-то меняет в людях, делает ломкими, оголяет их, как провод, с которого содрали резину.
— То, что ты сделала… восхищает. Всех, — Гектор с трудом подбирал слова.
Он не знал, как ко мне подступиться, бедняга, ведь столько выслушал о том, как я его не переношу, что теперь не находил выражений, чтобы вместить в них такие простые мысли.
— И тебя?
— В особенности.
— Любой на моем месте поступил бы так же.
— Все знают, что это не так. И ты знаешь.
— Хочешь сказать, я набиваю себе цену? Выпрашиваю больше похвал, притворяясь, что совершила пустяковое дельце? Будто со мной подобное каждый месяц случается, и мне это ничего не стоит? Вы все думаете, что знаете меня лучше, чем я. Знаете, в чем я убеждена и какая у меня мотивация… Но вы ни черта не знаете! В этом ваша главная проблема. Мне не нужно ничье признание. Мне не нужно, чтобы мной восхищались, чтобы крутили по телеку репортажи с кадрами моего обгоревшего тела, чтобы журналисты преследовали меня… — голос дрожал и наливался хрипом с каждым последующим словом, по щекам сбегали горячие слезы, хотя я совсем не планировала плакать. Мне было так жалко себя, что я уже не могла остановиться и накрыла лицо ладонями.
— Я не хочу, чтобы меня считали героем и спрашивали, каково это. Чтобы превозносили за вполне естественный для человека поступок. Все это так лицемерно. Так убого. И я не достойна уважения. Я с радостью отдала бы свое место кому-то другому. Я чуть не сгорела там. Я чуть не сгорела вместе с ними. Когда я их в-вытащила, я посмотрела на с-свои руки. Они были черными и т-тряслись, я даже не могла взять в руки чертов т-телефон и вызвать скорую. А когда я п-пришла в себя на следующее утро, к-когда попробовала моргнуть, растянуть рот, увидела свои руки, п-попросила зеркало… Я… Я… Лучше бы всего этого не случалось. Никогда. Это было не мое лицо, Гектор, не мое лицо, понимаешь? Это была глиняная маска, запеченная на углях. Никто не желает этого п-понимать. Я смотрела на себя, а своего лица не видела. Вместо него был огромный ожог, а потом появились волдыри, и как же мне было больно, Гектор, как больно! И днем, и ночью боль, из-за которой я не ела, не спала, а только хотела сдохнуть, и никакие таблетки и мази не могли заглушить этого…
Сорвавшись, я в голос зарыдала, проклиная себя за чудовищную несдержанность. Слишком долго во мне копилось все это дерьмо, не высказанное, не осмысленное, а вырвалось именно в присутствии Гектора, в самый неподходящий момент, будто меня проткнули толстым шилом, и грязная жижа радостно заструилась наружу…
