Оригинал (СИ) - Чередий Галина (книги полностью TXT) 📗
— Какой? Спорящей с тобой во всем? Противостоящей во всем так, что у тебя кровь вскипает? Не согласной принимать тебя таким, как видят все, и все выискивающей в тебе незнакомые даже самому стороны?
— Это не имеет значения! Меня все устраивало, и я хочу это обратно!
— Этой женщине не нравилось тебе подчиняться! Ее не устраивало место, отведенное тобой. Зачем тебе все это? У тебя сколько угодно возможностей получать секс и тепло тела без всех этих сложностей!
— А я тебе повторю, что это мелочи! И мне нужно то, что я хочу, а не то, что могу получить без проблем!
— Что есть мелочи для тебя, выходит, не столь незначимо для нее, если она отторгает необычайно щедрый дар, так настойчиво ей предлагаемый!
Грегордиан замер, уставившись на Алево, и тот слегка кивнул. Да, он в курсе, что его архонт делился даром Богини с Эдной. Хуже то, что после того сражения с ногглами об этом стали догадываться и другие.
— Считаешь, сейчас самое время испытывать мое терпение в словесных перепалках и в построениях абсурдных гипотез? Просто отыщи того, кто сделает ее такой, как раньше! Не желаю больше слушать всякую чушь о том, что она сама не хочет возвращаться!
Что же в этом суть характера его друга и архонта. Любая проблема должна быть решена. Все, что нужно — это надавить или ударить посильнее. И чаще всего это работало. Но сейчас не та ситуация.
— Могу я рискнуть головой и говорить с тобой прямо, Грегордиан? — Алево расположился в кресле, и это несмотря на то, что деспот оставался на ногах.
— Очевидно, если ты называешь меня по имени, то дело плохо, не так ли, друг мой Алево? — деспот, поколебавшись, все же сел напротив.
— Ложь и изворотливость — вторая натура асраи, но сейчас я готов быть как никогда откровенным и прямолинейным, не взирая на перспективу повторить участь несчастных гоетов, — усмехнулся блондин. — И очень прошу хотя бы выслушать меня, прежде чем швырнуть в стену или, скажем, в окно.
— Да, ладно, не будь неженкой и переходи уже к той части, где я все делаю неверно.
— Ты проигрываешь. И это тебя бесит и толкает на необдуманные поступки, — на лице Алево сохранял нейтральную улыбку, но говорил отрывисто, будто резал по живому.
— Что, прости? Я проигрываю? — Грегордиан насмешливо поднял бровь на травмированной половине лица, и его шрам углубился, придавая более устрашающий вид. — И кто же тот преисполненный силы воин, одерживающий надо мной победу?
— О, лучший из возможных! Ты сам. Точнее, твоя вторая ипостась, имеющая в качестве союзников твои же чувства к Эдне, которые ты упорно отрицаешь.
Деспот вальяжно откинулся в кресле, сложив руки на груди и продолжая ухмыляться.
— То есть то, что я хочу иметь ее в своей постели в прежнем виде, ты уже окрестил чувствами? Забавно.
— Да неужели? Что-то ты не выглядишь веселым сейчас, когда она лежит там, словно лишенная жизни чурка. Даже не представляю, зачем хранить нечто неподвижное в постели? Вполне мог бы приказать брауни отправить ее в чулан для хозяйственной утвари, ей там самое…
Грегордиан в мгновение ока оказался над ним. Угрожающе нависающий, словно неминуемая смерть, со взглядом, готовым испепелить Алево на месте.
— Не. Переходи. Границы! — очень медленно произнес он, оскалившись по-звериному, и каждому слову вторил грохот из глубины его мощной груди.
— Ладно, как скажешь, — тут же примирительно поднял руки блондин, довольный вызванной реакцией. — Но давай вернемся к делу. У тебя есть женщина, которая предпочитает пребывание в бессознательном нигде постоянному противостоянию с тобой.
Деспот отстранился так же резко, как приблизился, и Алево едва смог скрыть облегченный выдох, когда его тело расслабилось, ощутив, что немедленной расплаты за дерзость не будет.
— Да во имя Богини, ничего она не предпочитает! Она просто ранена, и нужно найти способ ее вылечить! — Грегордиан принялся расхаживать по гостиной, будто ища выхода, чуть припадая на правую ногу, которую один из ногглов почти оторвал ему.
— А ранена она, потому что… — продолжил свое давление Алево, игнорируя вновь поднявшее голову беспокойство от столь небывало медленной регенерации архонта.
— Ты что, ожидаешь от меня слез раскаяния? — вернулся к циничному тону Грегордиан.
— Нет. Я пытаюсь лишь заставить тебя увидеть элементарные вещи. А для этого нужно, чтобы ты просто ответил на вопросы. Не мне. Самому себе. Ты убил тех хийсов в Фир Болге, застав в ее комнате, потому что…
— Это неважно! — огрызнулся деспот.
— Пусть так. Тогда по какой причине ты потащил Эдну за собой?
— Потому что захотел! — последовал еще более раздраженный ответ.
— А сидишь тут сейчас в темноте и бросаешься на всех беспокоящих тоже потому, что этого сам хочешь? — позволил себе едва заметную ироничность Алево.
Грегордиан остановился перед ним и пристально осмотрел, будто выискивал в старом друге и помощнике нечто совершенно новое.
— Чего ты пытаешься добиться, изображая тут психиатра из дешевых фильмов мира Младших, друг мой? — рот его насмешливо кривился, но глаза светились предупреждением.
— Признания наличия проблемы, Грегордиан! — не внял визуальной угрозе блондин. — У тебя есть чувства к этой женщине!
Помолчав с минуту, деспот не спеша уселся обратно в кресло и закинул длинные мускулистые ноги на столик из черного металла рядом.
— Хорошо, доктор, — желчно произнес он. — У меня есть чувства к этой женщине. Что будем с этим делать? Какие посоветуете методы лечения?
— От чувств, пациент, весьма помогает полное ими насыщение, — нисколько не смутившись, поддержал его игру Алево. — Но в нашем случае это представляется затруднительным, ибо объект вашего внимания на данный момент весьма… хм-м… безэмоциональна. Но раз ты уже признал сам факт проблемы, то и согласишься приложить усилия по ее решению.
— Да неужели? — уже откровенно ехидно скривился Грегордиан. — А сейчас я, выходит, их не прилагаю?
— Прилагаешь. Шарахаешь ее раз за разом искрой силы, пытаясь заставить насильно ее принять. А тут нужно не насилие и давление, а соблазнение.
— Соблазнение? — брови деспота взлетели в полнейшем изумлении. — Это уже просто смешно! Мне соблазнять женщину, тело которой принадлежит мне полностью и внутри, и снаружи? Или мне трахать ее бесчувственную до тех пор, пока она в себя не придет?
— Я имел в виду не тело и не секс. Пока не секс! — поправил себя Алево, подстегиваемый зарождением бури возмущения и отрицания в глазах Грегордиана. — Ты должен соблазнить ее разум.
— И как же это? Давай, порази меня! — ухмыльнулся деспот, заметно расслабляясь.
— Скажем, ты мог бы дать ей нежность вместо дикости. Внимание вместо требовательности. Свободу в разумных границах вместо тотального контроля.
— Ты в своем уме? Я и нежность? — тут же вскочил деспот и вернулся к метанию по гостиной.
— Притворись.
— Да с какой стати?! — рявкнул он, выходя из себя.
— С такой, что она должна нуждаться в тебе! — по-прежнему ровным тоном гнул свое Алево.
— А сейчас обстоит как-то по-другому? Я ей сказал, что она должна просить меня обо всем, что ей нужно. Только меня!
— Между «должна» и «хочет» существенная разница! Ты желаешь быть для нее Солнцем в новом мире? — поднявшись, Алево присоединился к Грегордиану, игнорируя подозрительный его взгляд, и теперь они вместе кружили по огромной комнате.
— Богиня! А можно без этого высокопарного идиотизма? — небрежно отмахнулся деспот. — Я всего лишь хочу ее всегда готовую и думающую лишь о том, когда и как поимею ее снова.
— То есть зацикленной на одном тебе, прощающей все, что угодно, сейчас и в будущем, удобной и готовой в любую минуту?
— Угадал!
— В таком случае сделай вид, что она для тебя центр вселенной и нуждаешься в ней больше, чем во всем остальном мире, — быстро проговорил Алево и отступил на шаг, увидев, что Грегордиан остановился так резко, будто налетел на стену.
— Ты уверен, что это я нуждаюсь в псевдопсихологической помощи? — обернувшись, обманчиво спокойно спросил деспот.
