Эверест (СИ) - Свирская Дарья (книга регистрации TXT) 📗
Да уж, кому-то сверху было явно скучно смотреть на мое размеренное существование, — тихая семейная жизнь, муж, дети. И зачем-то нужно было все усложнить, ударив по лицу наотмашь, требуя раскрыть глаза и, наконец, проснуться. Но тогда я еще не понимала этого.
Понимала лишь одно, — что не сдамся, и буду держать удар, без страховки шагая в этот навязанный жизнью долбанный аттракцион.
ГЛАВА 1
Домой, как ни странно, не хотелось. Ноги принесли меня в какую-то кофейню, где я, усевшись за столиком у витрины, заказала чашку мокко с высокой шапкой взбитых сливок. Руки же в это время сами потянулись к телефону и набрали номер единственного человека, голос которого сейчас хотелось слышать.
— Да, дорогая? — Бодрячок с той стороны пространства создавал иллюзию присутствия, хотя я прекрасно знала, что на самом деле нас разделяли тысячи километров.
— Дусечка, у меня проблемы, — огорошила ее без приветствия и вступлений.
Я знала, что она могла быть жутко занята, но не хотела разрывать звонок для повторной попытки. Хорошо помня пословицу о том, что горе — не калач, пополам не разломишь, сейчас, в этот самый момент времени, переживала ее полнейший крах, потому что, деля свою беду пополам, я проговаривала ее вслух, признавала, принимала.
На той стороне трубки молчали. Потом я расслышала тяжелый вздох, и ее хорошо поставленный голос приказал успокоиться. Собственно, к этому времени я уже была спокойна как слон, но она, моя извечная соседка, одноклассница и подружка, а в одном флаконе и наимудрейшая женщина на планете, знала меня как никто.
Дуся будто не просто чувствовала, а видела собственными глазами, как под основательно возведенную стену моего внешнего спокойствия с нечеловеческой скоростью лезут корни страха, кроша и разрушая ее бетонное основание.
Я бы все поняла, сбрось она вызов, или положи трубку сразу же после моего сообщения. Работа в МИДе не предполагала отвлечение на личные звонки. Но, как я узнала позже, тогда она, прервав какое-то важное совещание ради минутного разговора со мной, сумела найти такие правильные и такие нужные мне слова.
Благодаря им, туман в голове благополучно рассеялся, а я, выйдя из кафе, подставила лицо теплому ветру, дав себе зарок не раскисать и не сдаваться без боя.
Домой совершенно не тянуло. Без детей там было пусто, но я, обычно хорошо переносящая одиночество, именно сейчас не хотела оставаться одна. Поэтому долго бродила по парку, присматриваясь к зелени травы, прислушиваясь к сиплой трескотне каких-то птиц, жадно вдыхая воздух.
В мозгах пульсировал проблесковый маячок красного цвета, а сопровождавший его звуковой сигнал кричал о том, что моя жизнь может закончиться очень скоро. Но ведь этого нет в планах ни у одного из нас — закончить земной путь в тридцать семь — не так ли?
Я осознавала, конечно, что рано или поздно каждый человек умрет. Так запрограммирован естественный процесс бытия. Но применительно к себе никогда не отмеряла года.
Сколько бы я хотела прожить? Семьдесят? Восемьдесят? Девяносто лет? Никогда не думала об этом. И вроде бы не страшно было поменять один мир на другой, да только теперь, при переходе от теории к практике, до странности сильно хотелось задержаться, ведь, оказывается, я столько всего не успела!
Какие глупые мысли в тот момент лезли мне в голову: я сожалела о том, что так и не научилась гонять на байке, не прошла по извилистым улочкам Праги, не смогла реализовать себя в профессии, так и не успела родить. Неужели мои тридцать семь лет пролетели никчемно?
Ну уж нет! Никчемной я свою жизнь назвать никак не могла: я вырастила двух прекрасных, пусть не биологически, но моих детей!
Я бесцельно бродила, стараясь выветрить из головы так некстати прилетавшие мысли и обрести прежнюю невозмутимость, после того как моя устоявшаяся жизнь стремительно теряла ясность очертаний. Как весь мир теряет очертания в наступающих сумерках, моем самом нелюбимом времени в сутках. Когда это уже не день, но еще и не ночь, а какое-то серое вязкое марево, в котором я отчетливо не вижу лиц прохожих и дорогу под ногами. У меня плохое зрение, но даже в линзах или очках в серой сгущающейся полутьме чувствую себя неуверенно. А сегодня именно в это время возвращаюсь домой. И именно в таком состоянии находится моя душа — в мутных осенних потемках.
Открываю ключом дверь и вхожу в полумрак просторной квартиры. Семь вечера, но она все еще пуста. Дети уже две недели как стали студентами престижных вузов, учатся и живут в столице. Муж как обычно пропадает на работе и вернется не раньше, чем через час.
Привыкнуть к отсутствию детей все еще непросто после того, как мы прожили под одной крышей столько лет. Да и им тоже, наверное, не так легко разлучаться, ведь они — двойняшки. Но сын выбрал международный менеджмент и теперь учится в институте бизнеса, а дочь поступила на факультет дизайна в институт современного искусства.
К отсутствию мужа я, напротив, давно уже привыкла. Потому что это было естественным состоянием нашей семьи — его безусловная и неограниченная преданность работе. И я смирилась. Только вот приняла ли?
Прошлепала босыми ногами по паркету в сторону детской и нажала кнопочку включения ноутбука. В скайп сразу же постучала Марина, поделившись последними новостями. Следом за ней отметился и Михаил.
Мишка и Маришка — так я называю детей — были первым радостным пятном в сегодняшнем дне. А потом меня набрала Дуся.
Я знаю ее столько, сколько помню себя. Наши родители были соседями, мы с ней попали в одну группу детского сада и в один класс. Ехать учиться в столицу тоже решили вместе. Поступали в один вуз, прожив большую часть студенчества в одной комнате, а потом мне пришлось вернуться домой, в то время как она осталась, построив головокружительную карьеру.
Беляева Евдокия Борисовна — женщина строгая и неприступная, и, наверное, только мне позволяется звать ее Дусей, Дуськой, Дульсинеей и иногда даже Дулей. Ну, может быть, еще Ваньке, с которым они женаты со времен студенчества и по сей день счастливы.
— Лерок, привет! Давай снова по порядку и с подробностями. — Ее подход к делу растягивает мои губы в улыбку, — эта деловая колбаса всегда так, без прелюдий, четко по делу.
Я пересказываю ей разговор с врачом, свои сомнения, перечисляю вопросы, оставшиеся без ответов, и свое огромное желание побыстрее закрыть этот вопрос с минимальными для себя потерями.
— Ты делала пункцию?
— Нет, Дусь, не далась.
— Понятно, Лер. Значит, слушай сюда: нос не вешать, собирать вещи и приезжать в Москву.
— Когда, Дусь, и зачем?
— Желательно побыстрее. Покажем тебя столичным специалистам и предъявим перечень озвученных тобой вопросов. Кто ответит, с тем и будем дальше общаться, дело я говорю?
— Конечно, дело, только… — застопорилась я.
— Только что? — Хмыкнула подруга, — рабовладелец твой не отпустит? Так ты в отпуске теперь, честно заслуженном, и имеешь полное право на отдых. А вопросы здоровья вообще обсуждаться не должны!
— Ты права, Дусь, права. Я приеду… — хочу сказать, что мне нужно обсудить все с мужем, и что постараюсь вырваться побыстрее, но она бесцеремонно меня перебивает:
— Конечно, приедешь, куда ж ты денешься! Электронный билет уже у тебя на почте, так что не тяни там со сборами, вылет завтра в пятнадцать ноль-ноль, а там Ваня встретит.
На глаза навернулись слезы. Поздним утром подруга узнала мои новости, а уже к вечеру у нее не только выработана стратегия, но и расписан план тактических действий. О, как же я ее люблю!!!
— Спасибо тебе, Дусечка, — говорю срывающимся голосом, пытаясь сдержатья и не зареветь. Но ее не проведешь, и она безошибочно угадывает перемену моего настроения:
— А ну отставить там, слышишь, Лер? Тоже мне, мокрица!
— Слышу. — И невольно улыбаюсь.
— Завтра увидимся, так что сильно не переживай, все хорошо будет!
— Да! — Соглашаюсь я, странным образом успокаиваясь.
Дуська, попрощавшись, отключается, а я вхожу в электронную почту и распечатываю присланный ею билет, в очередной раз поражаясь ее знанию меня. Она ведь фактически не оставила мне выбора: даже если Лёня будет недоволен, между нежеланием расстраивать его, уступив и никуда не поехав, и нежеланием допустить просрочку билета, я выберу второе.
