Просроченное завтра (СИ) - Горышина Ольга (мир книг TXT) 📗
— Старая рабочая шутка. Ты не поймешь.
Она закрыла ноутбук — все в порядке. Там все в порядке. И тут все тоже будет хорошо. Инопланетянин здесь только Дмитрий Думов — что он вообще делает в ее жизни?
Время тянулось мучительно долго, намного мучительнее, чем проходили схватки. С кровати Алена перебралась в кресло и обреченно поглядывала из-под одеял на круглый циферблат.
— Раз холодно, — улыбнулась медсестра, — то процесс идет. Это очень хороший знак. Пять сантиметров. Полпути пройдено. У тебя все как в книге. Идеальный пациент.
Алена улыбнулась — конечно, ей выдали стандартный набор фраз, но от них сделалось легче.
— Точно в душ не хочешь? — спросил Дима.
Нет, она не хотела. Не хотела раздеваться перед ним, поэтому еще сильнее закуталась в одеяло и высовывалась только за шоколадкой. Время шло. Схватки усилились и теперь Алена висела на Диме, пару раз даже прикусив футболку у него на плече.
— Лен, может будет легче, если кричать, а?
Она мотнула головой. Он дышал вместе с ней, массировал спину, бегал за акушеркой, чтобы та в очередной раз сказала, что проверять нечего, еще слишком рано.
Но Алене уже все давно казалось поздно. Поздно жить и поздно делать анестезию, хотя ей ее продолжали настойчиво предлагать.
— Ленка, не мучайся…
Она взглянула Диме в глаза:
— Домучаюсь! Не хочу, боюсь…
— Я тоже за тебя боюсь, — он тут же перевел взгляд на монитор. — Господи, Лена, это девятый вал будет. Держись…
Она стиснула зубы, хотя и понимала, что лучше действительно кричать, но ей было стыдно дать перед Думовым слабину.
— Лена, которая?
Алена вскинула на него глаза, уверенная, что он снова пытается впихнуть в нее шоколад. Но руки его были пусты.
— Что?
— Ты спросила меня, где эта сука? Которая? Тут проходной двор…
Алена рассмеялась.
— Я такого не говорила. Ты врешь!
— Клянусь, Лен, так прямо и сказала!
Она перевела взгляд на детский столик с лампой, который недавно вкатили в палату. Дима еще пошутил, что, значит, мучиться недолго осталось. Полпути, а не недолго.
— Хочешь лечь? — спросил он, заметив, что Алена заерзала.
— Встать. Хочу встать!
Две схватки они простояли, обнявшись. На третьей Алена съехала по нему на пол.
— Лена, встань.
— Не трогай меня! — закричала она, вырвав руку, и коснулась лбом пола.
Дима вздрогнул и, подтянул к собственному лбу футболку. Он жалел, что жена отказалась от душа. Ему он был жизненно необходим.
— Лена!
Она не отзывалась. Вернее, он не сумел получить от нее ни одного человеческого звука.
— О, черт!
Дима рванулся из палаты, чуть не запутавшись в закрывавшей дверь занавеске.
— Мы же только что проверяли ее! — улыбнулась акушерка, но пошла следом, видимо, поняв, что ее все равно потащат в палату — так еще и за шкирку.
Увидев Алену на полу, она склонилась над ней с тщетными призывами подняться. К ним заглянула дежурная медсестра, и ее спина тут же закрыла от Димы жену.
— Можно анестезию? — подал он голос.
— Поздно! — она выхватила пейджер. — Да поднимите ее уже с пола!
— Нет! — закричала Алена, хотя до нее еще никто не дотронулся.
Дима опустился на колени рядом с медсестрой и что-то сказал Алене, но через секунду уже забыл что. А во вторую секунду в палату ворвался их врач, на ходу натягивая протянутые ему медсестрой перчатки. Теперь и он стоял на коленях, гладил Алену по спине и просил подняться.
— Нет! — еще громче протестовала та, еще сильнее вдавливая колени в пол.
— Нет так нет, — сдался врач без боя и кивнул медсестре, чтобы несла пеленки сюда.
А потом, вздрогнув, тронул за плечо окаменевшего Диму.
— Дмитрий, я за руки. Ты — за ноги. На счет три, понял?
Тот кивнул, но Алена, поймав обрывок их разговора, замотала головой и снова закричала:
— Нет! Я не могу…
— Три!
Они вскочили вдвоем — точно в синхронном плавании, и через секунду Алена уже лежала на кровати.
— Почти, девочка, почти, — говорил врач довольно громко, чтобы перекричать суетившихся медсестер.
Дима оглянулся и сбился со счета: откуда их столько? Только что было всего две. Или у него уже просто двоится в глазах?
— Ты либо коленку держи, либо не мешайся, — улыбнулся врач, и Дима отдернул руку. — Я тебе сказал коленку держать! Хелен, я вижу его. Вижу! Да скажи жене, что видишь голову, она же мне не верит!
— Вижу, — еле выдохнул Дима, не чувствуя уже ни сердца, ни ног, ни рук. — Ленка, еще чуть-чуть, — добавил он уже по-русски.
— Хватит! — перекрыл его голос крик врача. — Хелен, стоп…
— Ай кэнт! — простонала Алена свое «не могу» по-английски.
В руках врача уже лежала голова ребенка, но тут Диму боком оттеснила медсестра, и он увидел уже всего ребенка, когда врач плюхнул того Алене на живот.
— Что стоишь? — поднял он на Диму удивленные глаза. — Фотографируй!
Дима с трудом добрался до стула и чуть не выронил фотоаппарат из чехла, но когда навел объектив на маленькое тельце сына, твердость в миг вернулась в руки.
— Кто-нибудь на часы посмотрел? — послышался зычный голос врача, который впервые заговорил в полный голос. — Что значит, никто? И какое время рождения будем записывать?
Пока все сверялись с часами и мыслями, Алена схватила Диму за локоть.
— Дай мне камеру!
Голос прозвучал так же сильно, как и ночью, и Дима без разговоров сунул фотоаппарат Алене, которая тут же принялась щелкать фотографию за фотографией.
— Дмитрий!
Дима не понял даже, как в его руках оказались ножницы. Они сами коснулись натянутой пуповины, но нажать их он не смог.
— Не режут, — пожал он плечами.
— Режут, режут, — усмехнулся врач. — В первый раз всегда тяжело. Потом приноровишься. Давай, по одной жиле за раз. Давай уже. У тебя сын есть хочет, чего ты копаешься!
Дима выдохнул, но в руках так и не почувствовал недостающей твердости, но «надо» двигало ножницами, а может подстегивал детский крик. Он перекрывал в ушах бой его собственного сердца. Господи, Лена столько выдержала, а он пуповину перерезать не в состоянии!
Наконец ребенка, уже со всех сторон обтертого, но все еще синюшнего, отнесли на весы. Дима не знал, за чем следить: за показателями весов или за руками жены, крепко держащей фотоаппарат. Вот как так — ведь только что на полу валялась, а сейчас играет в заправского папарацци… А у него как тряслись руки, так и трясутся. Хорошо, что ребенка положили к груди. В изголовье есть на что опереться. Но рука нечаянно или нарочно, минуя его волю, подкрепленную здравым смыслом, скользнула на голову жены. Он нагнулся к ней и поцеловал — куда попал: кажется, в висок.
— Спасибо за сына.
Алена не подняла к нему головы. Он и не ждал: он сам смотрел на закрытые глаза новорожденного сына, нервно сглатывая вместе с ним. Только одному было вкусно, а второму — горько от сознания того, что он так и не сумел толком помочь жене. Она все сделала сама, а он так — в стороне постоял, даже не всегда жалея ее. Хотелось, чтобы все скорее закончилось. Вот оно и закончилось. Или только началось?
Малыш открыл глаза — они были темно-синими, но огромными. Он смотрел мимо него на мать и держал ее за палец, а он так — точно действительно примазался. Но потом, когда ребенка спеленутого положили ему в руки, Дима понял, что в его жизни появился кто-то, кто важнее всего, чего он когда-либо знал и любил. Сын.
Глава 29 "Спокойной ночи, малыши!"
Дима дрожащей рукой нажал на кнопку звонка — по всему этажу разнеслась мелодичная трель, возвестившая о рождении нового человека. Следуя по этажу за медсестрой, катящей перед собой люльку, он успел собрать с десяток поздравлений с отцовством от медперсонала и тех, кому еще только предстояло пройти через таинство или ужасы родов. На шее болтался фотоаппарат: нужно не сплоховать — иначе жена прибьет за некачественные фотографии.
