Женщины в лесу - Поликарпова Татьяна (полные книги .txt) 📗
— Земную жизнь пройдя до половины, я очутился в сумрачном лесу…
Вера из-за одышки не могла ответить ей, отозваться. Не поддержанные ничьим живым голосом слова Лины растворились в тишине леса, и показалось Вере, что не Лина сказала, а сами собой возникли в неживом воздухе торжественные слова. А может, в ее собственной голове… Силы и дыхание кончались. Подъем безжалостно круто, все круче, вставал перед ними… Но крутизна говорила и о том, что сейчас они должны выскочить на вершину. Только эта надежда давала сил передвигать ноги… И вот живой водой окатил их ликующий крик Инны, далеко уже опередившей подруг:
— Свет! Свет! Вершина!
Лес-фокусник! Он менял свои декорации вдруг, без всяких переходов: плечом к плечу с таинственным сумрачным старцем стоял молодой лес-подросток. Ну юноша… Тонкоствольный, частый-частый. Веселый — весь пронизанный солнцем. А тут, где он начинался, светилась небольшая прогалина, она-то и манила светом. Из-за нее Инне и показалось, что впереди простор, открытое место. Открытое место, однако, тут же и замыкалось в себе, среди непролазно частого дубняка. Но хоть страх остался позади.
Поняв, что ни обзору, ни простору здесь они не увидят, даже если это и в самом деле какая-то вершина, — лес закрывал обзор — они бросились искать столбик, болотце, осоку. Они ползали в траве среди веселых колокольчиков, кашки, алой смолки… Удалось точно понять лишь одно: широкая, плотно утоптанная дорога, доставившая их сюда, исчезла на этой поляне бесследно… Растворилась в траве и цветах. Вера, сделав немалое волевое усилие, вернулась к месту, откуда они вышли на поляну, убедиться, что та дорога есть… Дорога была. Но Вера не удивилась бы, если б ее не оказалось. Кто это так издевался над ними? Куда могла деваться дорога? И что это за дорога, ведущая в никуда?
— Это просто такое явление природы, еще не описанное учеными, — тоненьким голоском пропела Инна и по очереди заглянула в глаза спутницам: — Вы тоже не видите продолжения дороги или это мне мерещится, что его нет?
— Только давайте не будем считать, что мы заблудились, — хмуро глядя в сторону, попросила Вера. — Есть еще две тропы. Посмотрим их. Пока дорога под ногой — не заблудились…
— Вера, — сказала Лина ласково и опустила невесомую руку на ее плечо, — да не переживайте вы. Не надо считать себя виноватой. Я вижу, что вы так считаете. Но вы же совершенно тут ни при чем! — И рука ее слегка сжала Верино плечо.
— Да господи, прекрасно себе гуляем! — воскликнула Инна. — Воздухом дышим! М-мм, какой воздух!
У Веры же все равно в носу щекотало от обиды: по нарисованному плану и то не туда завела…
— Ладно! — Она вздохнула прерывисто и еще раз окинула взглядом закрытое пространство поляны. Показалось ей, что справа, в дальнем углу, словно бы выход есть, что-то вроде впадинки, вмятинки в густоте молодых деревьев. Но ведь они и там ползали, искали тропу…. Не было там ее.
…Словно в тяжелое прошлое нырнули они снова в сумрак Дантова леса…
Одно хорошо: теперь дорога бежала под гору. И они бежали… Быстро достигнув поляны с распутьем и оленями, не замедляя бега, бросились вниз по левой тропке, с лихорадочной радостью чувствуя под ногой глыбины генуэзских булыжин. Вот и ручей перебежал тропу. Чуть ниже снова вернулся и теперь бежал прямо по ней… Только очень уж споро эта тропка забирала вниз. Вниз и левее. А Старый город, он должен быть восточнее — правее… Но ведь дороги в горах петляют. Серпантинят. Повернет еще и эта куда надо…
Здесь тоже стоял старый лес. Но не было в нем жути, которой заморочила их верхняя дубрава. Тут даже и березы попадались. Длинные, хлыстообразные, с разлохмаченной, какой-то нечистой корой. Между зыбких, изреженных верхушек плутала паутина солнечных лучей; от вершины одного до подножия другого дерева повисали прозрачно-пыльные кулисы света; рвались, цепляясь за неровности стволов, ветки кустов, — не достигали земли.
А тропа с ручьем на глазах расползалась вширь, превращалась в топкое грязное место, напоминавшее истоптанный скотиной двор. Вера вглядывалась в глубокие четкие треугольные дырки, которыми пестрела грязь. И поняла: это ж кабаньи следы! Здесь кабанье лежбище! Вспомнилось где-то читанное: в жару кабаны обожают понежиться в болотинах, в грязи у ручьев. Самое время, глянула она на часы, половина второго… Самая жара… Хорошо, если уже были и ушли… А если еще не пришли? Она огляделась, прислушалась: тишина-а-а… Медленно, словно гуляя в парке, приближались Инна и Лина, светлея одеждами среди стволов. Незачем им дальше со мной идти, решила Вера. Ясно, что не та тропа. Валентин не проходил такого места. Лишь для очистки совести следовало пройти по этой грязной дорожке, посмотреть, куда она денется. Она посоветовала девушкам вернуться к оленихе и подождать ее там. Они легко согласились.
…Идти далеко Вере не пришлось. Вскоре за кабаньим лежбищем там пошло чуть вверх, тропа просохла и — исчезла. Исчезла мокрота, исчезла и она сама. Ну ручей, допустим, весь проглотила рыхлая земля, там, на лежбище, и далеко бежать ему уже сил не хватило. Но куда впиталась сама тропа с каменной отмосткой? Вопрос был чисто риторическим. Вера и не пыталась отвечать на него. Так здесь принято. Явление такое. Чисто природное. Она все-таки пошла дальше. Деревья стояли редко, даль просматривалась, даже словно бы пустота светилась впереди. А вдруг там край леса… Селение… Но пустота и была пустотой — над огромным широченным оврагом. Или карьером. Видно, когда-то отсюда брали глину. На противоположном отвесном краю карьера плотной стеной стоял лес. Так с куском леса и выковыряли, подумала Вера, представив себе, как столовым ножом, только гигантской величины, некто вырезает кусок земли вместе с лесом. Ей понравилось это словечко: некто… Интересно… Может, этот некто убирает и тропы с их пути…
…Наверное, она долго стояла так на отвесном краю оврага-карьера, таком же ровно отвесном, как и тот, напротив. До тех пор стояла, пока повеявший в лицо ветерок не донес до нее запах падали. Ознобно повело плечи: показалось, что вместе с вонью разложения из оврага поднимается неясная угроза. Раз неясная, значит, страшная. Вера заглянула вниз: под самой стенкой желтоватой, светлой глины увидела старое кострище — обугленные головешки да пара ржавых консервных жестянок. Вера поняла, что охотней встретилась бы с кабаном, чем с человеком. В таком-то месте… Как-то связалось у нее это кострище, размытое дождями, с запахом падали. Хорошо, что девчат там оставила. Ей стало привычно одиноко в своей ответственности за близких. Привела людей… А лес-то… То и дело грозит… Теперь вот еще падаль какая-то… Она тихо побрела назад, даже не глядя по сторонам, чувствуя, как знакомо холодит спину… И вздрогнула, когда мелькнуло в стороне слева что-то непривычно белое. Обернулась: ее девушки стояли чуть выше по склону, над самым кабаньим лежбищем, смотрели на нее. Полагая, что они давно уже возле оленихи под защитой ее кроткого взора, Вера созерцала их тупо, не понимая, как это получилось… Девушки двинулись к ней. Она смотрела, как они шли, немыслимо прекрасно преображая этот выморочный лес…
— Почему не ушли туда?
— Нам одним было страшно! — тоном балованной девочки ответила лукавая Инна.
Горячо толкнулось Верино сердце. Не зная, как выразить девчатам свою благодарность за их заботу о ней, за то, что они такие… такие… Вера задергалась, засуетилась, еще больше взлохматила свои волосы, замотав головой, приговаривая:
— Ну и ну! И что за отряд — никакой дисциплины! Я на них надеюсь, а они?! А знаете ли вы, что мы последний раз ели вчера в семь вечера? А сейчас уже третий! — И радостно рассмеялась. Инна с ней вместе. Лина улыбнулась, глядя на них.
— И с собой ничего не взяли, — сказала Инна.
— Взяли! — Вера тряхнула своим пакетом. — Вот! Две булки и черешня. Так что пойдемте к оленихе и устроим привал.
Все-таки, прежде чем пообедать, они исследовали третий путь. Эта тропа, круто сбегая вниз среди густой травы, не долго морочила их: исчезла, растворилась, как тут у них в лесу принято. Узелок-распутье у ног оленихи скреплял три оборванные стежки…
