Котировка страсти или любовь в формате рыночных отношений (СИ) - Горовая Ольга Вадимовна
— Можно. Валериану, ромашку. Только она не будет, Костя. Я тебе говорю, и Валентин Петрович подтвердит, если хочешь. — Стас косо глянул на психотерапевта. — Когда Карина поняла, о чем я ее спрашиваю и, осознав, допустила вероятность беременности… — Стас хрустнул пальцами, словно пытался подобрать слова. — Я не скажу, что она счастлива и рада. Нет. Но она готова отодвинуть все свои интересы, травмы, боль — на самое последнее место, лишь бы с вероятным ребенком ничего не случилось. Знаешь почему? — Врач глянул на него как-то грустно.
Константин молчал.
— «Костя хочет ребенка», вот что она сказала, когда это поняла. — Стас хмыкнул. — Она чем угодно пожертвует, лишь бы дать тебе то, что ты хочешь. Даже если сама, определенно, не в восторге от этой новости.
Он знал, что сжал челюсти слишком сильно, и наверняка, Стасу видно, как «ходят желваки», выдавая состояние Константина. Ну и хрен с ним! В этот вечер, как Косте казалось, ему было простительна некоторая невыдержанность нервной системы.
Кивнув, Соболев ничего не сказал Стасу, и пошел к спальне.
Валентин поднялся с порога, едва его увидел и молча пропустил Костю. Он кивнул и ему, благодаря за то, что тот делал для Карины. Посмотрел на жену, которая, подобрав под себя ноги, сидела в постели и смотрела на него испуганными и растерянными глазами.
Он мог бы поспорить, что она, как минимум — догадывается, а то — и точно знала, что он делал в то время, пока был не с ней. Но ее страх имел отношение совсем к другому.
Вздохнув, Костя глянул на подскочившего при его появление Фила.
— Проводи людей. — Велел он эконому.
И, не дожидаясь, пока все уйдут, подошел к Карине и сел около нее. Протянул руку, осторожно погладив синяк на подбородке. Кожа казалась холодной на ощупь. Видимо, Карина прикладывала лед.
— Сильно болит, хорошая моя? — Обхватив пальцами ее затылок, Константин потянул жену на себя. И, подхватив, усадил себе на колени.
— Бывало и хуже. — Карина напряженно улыбнулась.
А потом отстранилась и с затаенным страхом посмотрела ему в глаза.
— Костя, врач…
— Ш-ш-ш… — Он пальцем прижал ее губы, не позволяя продолжить. — Мы сейчас не будем думать об этом. — Заставив Карину встать, он поднялся с постели следом и мягко подтолкнул жену в сторону ванной. — Сейчас мы оба примем теплую ванну, а потом ляжем спать. — Он обнял Карину за плечи. — А со всем остальным разберемся потом.
Карина усмехнулась. Ну и что, что самыми уголками губ. Но ведь те дернулись.
— Не думаю, что ты можешь запретить существовать такойпроблеме по своему желанию день-два. Хоть ты и Соболев. — Хрипло и тихо заметила она, продолжая улыбаться.
Костя высокомерно вздернул брови.
— Проверим? Ты недооцениваешь мои возможности. — Заметил он, решив не акцентировать внимания на том, что для нее возможный ребенок это все еще «проблема».
Он собирался сделать именно так, как сказал жене — сегодня вечером и ночью ничего уже не важно, кроме ванны и отдыха. А может, и завтра. Дальше — он разберется со всем. Они разберутся, и будут уже принимать или не принимать какие-то новости разумом и, исходя из тех — формировать свои решения.
К врачам они попали через два дня. Смешно, действительно, но, как и обещал Костя, Карина почти забыла о вероятности беременности, которая нервировала ее настолько сильно. Более того, пользуясь теплой погодой, Константин сдержал свое давешнее обещание и вывез ее из города вообще, решив приобщить Карину к мужскому таинству ловли рыбы.
Нельзя сказать, что она пришла в восторг. Некоторые моменты процесса вызвали в ней откровенное отторжение. Непонятно отчего, но процесс насаживания червя на крючок вызвал в ней едва ли не истерику, непонятно по какой причине напомнив о Картове. Зато все остальное вполне понравилось. Карина оценила прелесть неторопливого и спокойного ожидания поклева, и азарт, возникающий, когда этот самый клев начинался, и удавалось вытащить «добычу». Было в этом процессе что-то от охоты, в которой ей не раз доводилось принимать участие, но более размеренное, ленное и неторопливое, что ли. Двое суток они провели на «даче» Соболева, в не особо большом, но очень уютном доме на самом берегу речки, до которого добирались по той самой дороге, где так часто приходилось «спускать пар» Карине. Обстановка там и «не пахла» дизайнерским вмешательством. Создавалось ощущение, что все, имеющееся в доме имущество просто свозилось и покупалось обитателями по принципу комфорта и удобства, вне учета совместимости друг с другом. Более того, атмосфера была буквально пропитана мужским духом. Основательно так, как случается в течение многих лет. Не злым или мрачным. Сильным, властным, да, но самодостаточным. С той же ленцой, что ощущалась ею и в процессе рыбалки. И без объяснений Кости, Карина поняла, что этот домик использовало несколько поколений мужской части его семьи для того, чтобы расслабляться так, как это сейчас делали они. И если и случалось ей вспомнить о вероятности того, что не только сама она уже владеет своим телом, эта мысль как-то быстро терялась и растворялась в ленивой и плавной ауре этого места.
Однако все хорошее имеет свойство заканчиваться. Не миновало это правило и их нежданного отдыха. О том, что что-то случилось, Карина узнала сама. Константин не желал ей рассказывать, о чем именно сорок минут общался с Борисом и Максом по телефону. Мимоходом заверил, что «все прекрасно», «идет по плану» и у «него под контролем». А ей волноваться не о чем.
Ладно, она не дура, и по этим оговоркам могла понять, что Костя начал «наступление» на того, кого считал виновным. О том, кто этот человек, она, вроде бы, так же догадывалась. Однако, предложение вернуться в город было связано вовсе не с этим. Ас вопросом, который, все же, требовал определенности.
Нет, они не направились к врачу сразу же с дачи. Только на следующий день Константин отвез Карину к уже известному ей Стасу, а тот проводил чету Соболевых к гинекологам. Когда же Карина узнала результат проведенного на месте анализа, ей захотелось расплакаться. От облегчения. И тут же стало очень стыдно перед Костей. Ведь он, определенно, хотел ребенка, а она радуется тому, что не оправдались его надежды.
Впрочем, Константин ни единым взглядом или жестом не дал ей понять, что разочарован. Скорее, он казался даже успокоившимся. Но, в то же время, всего лишь взглядом дал понять Карине, что от своих планов отказываться не намерен, а она была готова дать ему все, что он попросит, лишь бы то было в ее силах и возможностях.
Следующий месяц показался Карине очень суматошным и очень странным. Ее почти изолировали от внешнего мира. Вот, вроде бы, не запрещали никуда выходить и, в то же время, даже на улице, ее окружали только их люди. И так было везде, куда бы она не ходила. Даже торговый центр, уже изученный и проверенный, Карина могла посетить только тогда, когда Шлепко договаривался о том, что тот закрывают на время всего шоппинга Карины. Узнав об этом, Карина попыталась намекнуть мужу о некоторой чрезмерности мер безопасности, с ней и так теперь, неотлучно, находилось не менее пяти охранников. Однако все ее возражения были сняты после того, как Константин, скупо и неохотно, сообщил ей, что у напавшего на нее наемника, был обнаружен телефон, якобы «потерянный» Кариной во время одного из визитов в магазин.
Так же Костя очень приветствовал ее работу по отделке клиники того Валентина, с которым Карина познакомилась в вечер нападения. А она, и при всей своей неприязни к психотерапевтам, готова был выполнить все, о чем бы Соболев ни попросил. Да и, несмотря на все свои страхи, не могла не признать, что Валентин Петрович, в целом, довольно таки терпим. И потому достаточно спокойно согласилась на этот проект и начала тем заниматься. Хоть и подозревала, что в большей части всех ненавязчивых разговоров психотерапевта содержится умысел. Да только, и не разговаривать с ним — не могла. Тот всегда издалека начинал обсуждение, и когда добирался до сути, Карина несколько растеряно понимала, что рассказала о том, о чем и не думала, и не планировала упоминать.
