По воле тирана (СИ) - Бишоп Марина (читать книги полностью без сокращений бесплатно TXT) 📗
- Нет, - она даже не услышала своего убогого отказа.
Фарлал не обратил на пищание никакого внимания. Он требовал покорности - сжатая челюсть и ни единой эмоции на лице были подтверждением решительности его намерений. Сосредоточив последние силы, Лисица до трясучки не могла позволить себе стать жертвой в очередной раз. Он уже стянул с нее штаны, придавив грудь рукой. Изголодавшийся мороз тут же набросился на ее оголенные ноги, но, будучи вжатой в тунику фарлала, тепло, все еще исходившее от нее, не позволило холоду продолжить трапезу. Она преодолела разбитость и замахнулась. Ее маленькая ладонь звонко опустилась на щеку фарлала, теперь уже нависшего над ней. Ладонь тут же опалило от удара, а он даже не поморщился, но от второй оплеухи все же увернулся.
Всего на секунду их глаза встретились, в остроге его тела Лисица клятвенно призналась в своей бесконечной ненависти к нему.
-У меня нет другого выхода, - на его лице мелькнуло нечто похожее на сожаление, прежде чем между ее крепко сжатыми ногами протиснулось колено фарлала.
Лисица не смогла сдержать крик от острой боли. Фарлал придвинул извивающуюся принцессу к себе и врезался в ее неподготовленное лоно. С выверенной точностью он, однако, проконтролировал глубину проникновения, чтобы не покалечить хрупкое тело не успевшей даже опомниться шалфеи, поэтому замер, дав ей возможность привыкнуть. Его стон, похожий на раскат грома, растопил сосульки льда прозрачными коконами, облепившими ее макушку. Она билась под ним пойманной птицей, не жалея ни себя, ни его. Для нее он заклятый враг, чудовище. Пускай! Воин не хотел по-другому, или же лгал себе, что не хотел: под неоспоримым предлогом согреть ее, плотский голод выворачивал его наизнанку, обнажая его собственное внутреннее противоборство чувств к шалфейе. Желание стало нестерпимым, он не смог совладать с возбуждением, и теперь Лисица расплачивалась за несовершенное преступление. А, возможно, удушающая тяга к ней была прямым последствием внутренних изменений произошедших в самой Лисице, которые он ясно ощутил. Ненависть к нему проигрывала влечению. Тот самый момент, когда фарлал решил вмешаться и подтвердить язвительные определения о его расе, которыми она так часто тешила свое самолюбие. Зловещим способом и самым унизительным. И не важно, что место было не совсем подходящим, и что прижатая тяжестью его тела шалфейя, столь желанная сердцу, но отвергнутая разумом, кляла его за насилие. Она продолжала заведомо проигранную схватку, а фарлал не стал отнимать у нее ложную надежду на освобождение, позволив ее рукам продолжать маленькое сражение против его натиска. Так, по крайней мере, она дотрагивалась до его кожи. А фарлал фанатично желал ее прикосновений, как болезный лекарства, при этом в ответ вгрызался в ее душу, чтобы растоптать то опасное чувство к нему, которое, несмотря на его намеренную жестокость, продолжало восставать из пепла. От стыда, боли и унижения щеки шалфейи зарделись, волны жара хлестали ее тело, и холод, который вот-вот должен был лишить силы, стал бы сейчас глотком свежего воздуха. Он начал двигаться, сразу же захватив ее рот в плен, чтобы задавить крики. Она не преминула пустить в ход зубы. Фарлал лишь усилил темп, чувствуя горький вкус собственной крови. Он утолял животный голод, оставаясь верным своему обещанию - их соединение не стало наслаждением для шалфейи.
ГЛАВА 12. Суд
По затекшим конечностям шалфейя предположила, что фарлал уже долго нес ее. Лисица отрешенно и в то же время благодарно приняла абсолютное онемение как в теле, так и в собственной голове. Последствия самочинства фарлала над ее телом были притуплены. Она ныряла в черноту, и потом опять возвращалась в размытую действительность, состоявшую из череды гладких стен и глыб льда. Ее продолжало тошнить от пустоты в животе, голод отобрал последние силы. Потом холод отступил. Видимо, фарлал пронес ее через бриллиантовые пещеры. Пребывая в полузабытье, она краешком сознания уловила родной язык. Перекличка и последовавший взрыв превратил все вокруг в густой туман, через который пробивался тягучий желтый свет. Не в силах оставаться в реальности, Лисица уплыла в мир, в который ее обычно уносили сновидения. Туда, где стоял полумрак, точь-точь как на озере, к которому они прилетала, чтобы очиститься.
После купания Лисица вернулась не в замок, где супруг-тиран обратил ее в рабыню, а туда, где она некогда была наследницей Верхних земель. До того момента, как ее шею сковало брачное кольцо. Но почему-то в крепости ее детства было очень холодно. Раньше, несмотря на времена года, замок, укутанный свежей зеленью, возвышался над городом, как молодое сильное древо, теперь же он был похож на его скелет. Лисица оглядела его с высоты полета шалфеейв. Она летала во сне, пожалуй, именно это обстоятельство выдало всю нереальность увиденного.
Сквозь смертельную усталость, онемение и изнуряющий голод шалфейя почувствовала, как ее словно передают из рук в руки, пока наконец, разбитое тело не нашло пристанище на мягком ложе.
Когда ее разбудили в первый раз, то она решила, что навеянный забытьем бред продолжает издеваться над ее рассудком.
Но в то же время Лисица верила, что Лантана, наконец, услышала ее молитвы, и все произошедшее были только длительным ночным кошмаром. Лисица даже завела руку за спину, чтобы проверить свою теорию, которая, к сожалению, не подтвердилась. Пустота зияла и не только за спиной, но и в ее душе.
Она почувствовала характерный привкус во рту, потихоньку припоминая, как ее кто-то пытался будить не один раз, и каждый раз медленно, терпеливо вливал наваристое питье через сжатые губы, ложка за ложкой. Оставшееся послевкусие было знакомым. Оно напомнило ей последний день в этой же комнате.
- Афира,- тихо произнесла принцесса. Без сомнения, именно она была исполнителем живительного отвара.
Лисица медленно приподнялась на локтях, чтобы еще раз осмотреться. В камине уютно потрескивали дрова, несколько желтых свечей пыхтели возле тяжелой двери, в глубине спальни, где стояла пара сундуков. Ничего не изменилось в ее покоях.
Кромешная тьма за окном -- была ли то обычная ночь или мрак, поднявшийся из пещер великанов, можно было лишь догадываться. После продолжительного и вынужденного общения с великанами страх темноты немного притупился.
Она быстро осмотрела длинное ночное платье, в которое была одета, тут же озабоченно оглядевшись в поисках своего прежнего наряда. В нем же был камень. Лисица свесила ноги с кровати и осторожно встала, продолжая поддерживать себя за столбик кровати. Слабость дала о себе знать с первого шага, но шалфейя сделала еще один настырный шаг по направлению двери. Ей надо было знать, кто владел замком. Сердце сжалось и дрожащие от напряжения колени подвели бы хозяйку, если бы Лисица не остановилась. Она глубоко вздохнула и потянула за металлическое кольцо. Деревянная дверь закряхтела, но с легкостью поддалась. Знакомый букет запахов встретил Лисицу, это были ароматы ее дома, беззаботного детства. Ностальгические запахи перебили недавние видения, порожденные Бриллиантовыми пещерами. Лисица опустила голову, переводя дыхание и собираясь с силами. Чьи-то быстрые шаги забеспокоили каменные плиты деревянными каблуками. Покои принцессы были в самом конце коридора после резкого поворота за углом. Лисица напряглась, и без того ослабевшие мышцы теперь отыгрывались на владелице крупной дрожью. Шаги по своей частоте и легкости не были похожи на фарлала, но и это не помогло. С губ сорвался тихий стон, и Лисица прижалась к стене, цепляясь за каменную кладку. Первое, что увидела шалфейя из-за угла, был белый полотняный передник. Самого малого отрывка мгновения было достаточно, чтобы узнать свою служанку, и, собрав объедки сил, Лисица почти упала в раскрытые объятия Афиры.
- Моя Лисса, моя маленькая принцесса, мое сердце, - на одном дыхании, песнопенно проговорила кушина, обхватив поникшую голову шалфейи, упавшей перед ней на колени. Каменщица сама медленно опустилась рядом, окутав своим теплым магическим ореолом. Лисица в голос зарыдала, когда до нее донесся мелодичный, как напев священных птиц, успокаивающий и вселяющий надежду шепот.
