По воле тирана (СИ) - Бишоп Марина (читать книги полностью без сокращений бесплатно TXT) 📗
- Пой.
Шалфейя бессознательно уставилась в одну точку где-то в пространстве. С ней кто-то говорил. И это был не великан. Перед ней лежал выпавший из кармана камень. Он больше не излучал свет, теперь он отражал окружающий ее мир. Она видела в нем голову змеи, глаза которой сверкнули бесценной породой.
- Твой голос.
Лисица зажала уши руками и закрыла глаза. Голос был, несомненно, в ее голове и он приказал ей петь. Над ней издеваются, даже перед лицом смерти она стала чьей-то потехой. Она отчаянно сопротивлялась, до хруста сжимая зубы. Но сила заставила открыть рот. Губы ее дрогнули, и с них сорвалась первая строчка неизвестной ей ранее песни.
"За то, что я не преклоняла взгляда, за то, что не посмела отступить,
И не жила, как призвана судьбою, с грехом моим сулили мне не быть"
....Фарлал опустил меч. Внутри него будто тяжелая длань сдавила сердце и распорола душу. Его страсть, его болезнь и лекарство в лице врага на волоске от смерти исполняет гимн своей гибели. Змея медленно окружала поющую принцессу. Как прикованный, воин не мог пошевелиться. Он хотел бежать к ней и спасти безоружную шалфейю, но его тело не подчинялось ему, неведомая тяжесть удерживала его на месте, позволяя лишь дышать, наблюдать и слушать дрожащий голос шалфейи.
"Земля разверзнется и почернеет небо, меня сошлют в оплавленный чертог,
где кандалов не снимут, а добавят новых, решив судьбу и мира, и Богов"...
Шалфейю поглотили кольца змеи, но непонятные фарлалу слова песни продолжали звучать через кокон объятий забвения. Мелодия завораживающего голоса невидимой струйкой вилась к бесконечной вершине пещеры вверх, отражаясь от ее глянцевых стен и возвращая назад лишь тихое эхо.
"Познав сквозь боль всю тайну мирозданья, я преклонюсь пред волею твоей
Чтобы ты решил, какое наказанье я понесу за страшный грех, что ты не отвратил..."
Проломив корку сопротивления, фарлал преодолел невидимый барьер. Ведомый ошеломлявшей сознание силой, фарлал вложил в свой удар весь свой запал. К нему будто пришло прозрение, его судьба стояла перед ним. До последнего своего вздоха, с пылом воина, идущего на смерть, он был готов бороться за жизнь шалфейи, умереть и воскреснуть, но только спасти отпрыска вековых врагов - представительницу враждебной расы. Родной и чужой одновременно. В дымке секундного помутнения перед его глазами промелькнула запись, которую он сделал, сумев выжить при встрече с бриллиантовой змеей очень много зим назад, будучи совсем юным фарлалом. Та самая, давно забытая, выдавленная на таблице добродетели запись, словно только что начертанная на свежем куске пергамента, отразилась на зеркальных чешуйках змеи - "Спасти врага своего".
Он больше не слышал песнь Лисицы, и его пронзил огонь, тлеющий внутри, очаг разгорелся в одно мгновение. Управляемый раскаленными лепестками ярости, воин издал животный рык, походивший на глас Стихий. Его меч накалился, впитывая жар. Руки воспламенились живыми лентами огня, и пылающее орудие вошло в кокон змеи, прорубая бриллиантовые кольца, с легкостью проламываясь сквозь змеиную броню.
Острые осколки бриллиантов убаюканной песней змеи брызгами разлетелись в стороны, фарлал едва успел защитить глаза. Мелкие осколки впились в незащищенное одеждой тело воина, растворяясь в пожаре его кожи. Фарлал упал на колени, опираясь на меч под осыпающим его градом льдинок бриллиантов. Воин взвыл от невыносимой боли, он обрастал панцирем из острых фрагментов камней, они едва успевали плавиться на нем - настолько был силен напор беспощадной лавины последствий его удара.
Фарлал, вероятно, потерял сознание, потому что первое, что прояснилось перед его глазами, была стоящая на четвереньках шалфейя всего в нескольких шагах от него. Ее выворачивало, воин наблюдал, как спазмы скручивали ее и без того исхудавшее тело. Потом она бессильно откинулась на спину, ее грудь вздымалась высоко с каждым частым вдохом. Воин не сразу нашел в себе силы встать на ноги, жар медленно спадал, оставляя после себя пепелище усталости. Застывшая кровь от множества тонких порезов коркой покрыла оголенные руки и шею. Он продолжал сжимать рукоять меча. Сквозь корку крови он разглядел костяшки пальцев, что стали того же цвета, что и кожа шалфейи. Воин ослабил захват, помогая себе встать с помощью спасшего их оружия. Каждый мускул, казалось, был растянут до предела и Роланд покачнулся, быстро отыскав точку опору и установив равновесие. Принцесса была жива -- значит, он пронес пророчество, по крайней мере, до данного промежуточного пункта назначения. Он повторил это про себя еще раз. Болезненная ломота медленно уходила с каждым шагом, сделанным в сторону лежащей шалфейи. Она была мертвецки бледна, вся краска сошла с ее лица, и покрытые инеем губы дрожали под натиском слез. Она плакала от безысходности. Весть трагизм ее существования чуть не закончился в Стихиями забытой пещере, в которой, однако, и приоткрылась завеса схороненной тайны. Погребенные события прошлого превратились в вечные настенные зеркальные отражения. Под заключением колец распавшейся на осколки змеи Лисица узрела запретное. Ей дали лишь на мгновение приподнять полог правды ее рождения, где жестокие слова фарлала подтвердились. Она была плодом внебрачной связи. Зерно этого осознания быстро взошло, но оно не принесло ничего, кроме опустошения.
Сверху на нее смотрело чудовище, умытое кровью. Алым цветом окрасились его пепельные волосы. Оно что-то сказало, но Лисица не вняла его словам, продолжая смотреть на призрачный свод пещеры. В нем ей по-прежнему виделись отголоски видения, где Лисица стала свидетельницей разлома всего, во что она верила. И, как в назидание, реальность вернула ее к великану, стоящему рядом. Она ведь оказалась намного ближе к расе, которую должна была избегать и ненавидеть по долгу рождения.
Роланд опустился рядом с Лисицей и прикоснулся к ее макушке, отчего шалфейя дернулась и попыталась сбросить с себя его руку. От отвращения к самой себе.
- Вставай, нам надо идти дальше, здесь нельзя оставаться, - как можно спокойней произнес воин.
Он дал ей время ответить, но она не воспользовалась предоставленной возможностью. Тогда ему ничего не осталось, как закинуть Лисицу на плечо. Этот прием подействовал и, бранясь на своем языке, шалфейя атаковала живот и спину фарлала. Воин принял сопротивление с повинной. Она отбивалась, как умела, хоть ее удары было трудно назвать таковыми, у нее не было сил на яростный бой.
- Оставьте меня, ради Лантаны, я больше не могу, - вдруг взмолилась Лисица.
Фарлал напрягся, отчаяние шалфейи, как ножом, полоснуло его. Она должна продолжать бороться, и не важно, за себя, за свою расу или против него. Без ее яркой искры и его внутренний огонь потухнет.
Ролл почувствовал, как по ее телу прошла судорога, а потом она вновь отдала себя на произвол его манипуляций. Покачиваясь на плече завоевателя, Лисица посмотрела на свои руки, они были в крови. Кровь фарлала на ее руках, разве это не повод для радости? Растерянная и растраченная, она прекратила жалкие попытки сопротивления. Вместо этого, к своему большому сожалению, согрелась, и даже унизительная поза ноши стала предпочтительней пронизывающего до костей холода. Шалфейя остановила свои мысли и рассуждения по поводу открывшегося ей откровения, ее уже вывернуло наизнанку от увиденного. Она даже сумела уловить запах пепла от сожжения матери. Ее не предали земле, а отдали огню.
-Лисса...
Лисица открыла глаза. Она лежала прижатая спиной к груди фарлала. Положение было очень комфортным, и она даже не помнила, как великан остановился на привал. Она видела его длинные, похожие на мощные стволы вековых деревьев, ноги, вытянутые перед ней. Он сидел, опершись на промерзлую стену, и мороз был ему нипочем. Вокруг по-прежнему царство льда и отполированных временем и вечным отражением зеркальные стен. Теперь Лисица имела представление, что скрывалось под их слоями. Все Бытие мира можно было прочитать, коли будет дозволено промыслом Богов.
