Плейбой (СИ) - Рейн Карина (читать книги онлайн бесплатно серию книг txt) 📗
К такому повороту разговора я был готов, потому что на этой ноте заканчивается каждая наша встреча, и бабушка об этом знает. Поэтому, пока я ещё не дошёл до психологической точки кипения, поднимаюсь на ноги и топаю в коридор; бабуля, оставив уборку на потом, идёт следом, не забывая дать указания о том, чтобы я про неё не забывал — как докучная басня каждый день. И ведь знает же, что я не приеду, только если сдохну, но всё равно каждый раз просит об одном и том же.
— Я всё понял, Роза, не нуди, — ворчу в ответ на все её причитания. — Завтра буду как штык.
— Вот же засранец! — притворно злится ба, хотя я вижу спрятанную за хмуростью улыбку. — Как не стыдно так высказываться в адрес бабушки! Твоё счастье, что не я занималась твоим воспитанием, и оно же самое плохое — сейчас бы по струнке ходил!
— Это вряд ли, — фыркаю. — Ты ведь любишь своего внука!
— И вы весьма виртуозно этим пользуетесь, молодой человек, — улыбается она.
Я вновь целую её морщинистую щёку — на этот раз на прощание — и выскальзываю за дверь, прокручивая в голове телефонную книгу: уже не помню, когда в последний раз у меня был секс (годовщина смерти матери и брата в один месяц — это явный перебор для нашей семьи в целом и моей нервной системы в частности), а воздержание — не мой конёк. И когда я добираюсь до гаджета, понимаю, что и сегодня меня ждёт облом, потому что Шастинский никому не звонит дважды — чисто из принципа.
Прыгаю за руль, впихнув в магнитолу флешку, и салон заполняет песня «Enrasta — Дым», которая возглавляет мой плейлист. Вообще по большей части все мои песни носят какой-то пиздострадальческий характер; и хотя я уже давно научился этого не замечать, сейчас подобные песни нагоняют какую-то тоску. Поэтому я листаю до тех пор, пока не натыкаюсь на песню «Скаттл — Мама я ухожу», которая вызывает у меня улыбку — это прям мой девиз в то время, когда я был ещё подростком.
Мама бы оценила.
Качу по улицам не спеша, никуда особо не вглядываясь, пока мои глаза не цепляются за копну рыжих волос огненного оттенка; закутанное в шубку тёмно-шоколадного цвета, это рыжее чудо медленно плыло в сторону центра, хотя, будь я девчонкой, на таких каблуках даже из дома не рискнул бы выйти. Мне вдруг стало предельно ясно, кто скрасит мой сегодняшний вечер.
И может даже не один.
Глава 3. Кристина
Зачатками скандала запахло ещё в подъезде, когда я поднималась на свой этаж после очередной прогулки с Каином; я уже привыкла к тому, что за пределами моей квартиры может быть не всё гладко, и мне, в общем-то, было наплевать на то, что твориться в мире, пока в моей собственной семье тишь да гладь. Но стоит только семейной идиллии рухнуть, как рушится и моя уверенность в завтрашнем дне; внутри будто образуется пустота, и я чувствую себя беззащитной рыбкой, выброшенной на пустой берег.
В квартире повышенные тона слышаться гораздо громче, и я подавляю в себе желание втянуть голову в плечи. С той самой ночи, как меня изнасиловали, в моей семье испортились отношения практически между всеми: родители стали спорить по любому поводу; мамины родители не могли сойтись во мнениях с родителями папы; моя сестра вообще перестала появляться в нашем доме, и во всём этом была лишь моя вина. Каждый пытался убедить другого в том, что именно он прав относительно того, как нужно мне помочь преодолеть тяжёлый период жизни. С одной стороны это жутко раздражало, потому что никто из них не был в силах мне помочь, кроме меня самой — я должна всё это переболеть, перестрадать, перегореть и двигаться дальше. Но с другой стороны, каждый раз, как у кого-то из родных падало забрало, звон которого резал мне слух, мне хотелось стать пылью и раствориться в окружающей обстановке…
— Ты ведёшь себя, как ребёнок! — раздаётся из кухни голос мамы.
— Не смей повышать на меня голос! — в тон ей отвечает папа.
— Тогда повзрослей уже, наконец! У нас двое детей, и я не могу следить ещё и за тобой!
…А иногда — как сейчас — у меня что-то щёлкало внутри, и я чувствовала очередной приступ гнева.
— А может вам обоим уже пора перестать вести себя, как дети?! — вспыхиваю, залетая на кухню. Лица родителей вытягиваются от удивления, но их спор стихает. — Вы оба — два упёртых осла, которые гнут каждый свою линию, и никто не хочет уступить другому! Никто из вас не умеет слушать — может вам вообще перестать разговаривать?!
Пока они переваривают мой выпад, я вешаю в прихожке поводок Каина на вешалку, скидываю верхнюю одежду и прячусь в ванной, потому что, даже если я права, никто не отменял моего воспитания, которое вопило о том, что я должна с уважением относиться к родителям и слушать их, даже зная, что они не правы. Но за тот год, что прошёл с той самой ночи, мне уже осточертело слушать эти бесконечные ссоры, которые создаются на пустом месте. Был период, когда я даже собиралась съехать от родителей: снять квартиру и хоть немного побыть в одиночестве, чтобы собрать мысли в кучку, но когда подняла эту тему за ужином, разговор закончился очередным скандалом, так толком и не начавшись.
Меня убивали эти двойные родительские стандарты: почему, когда я прошу обнять меня, родители в один голос твердят, что я уже взрослая, а стоило мне поднять вопрос о самостоятельности, как я тут же стала маленькой? Конечно, сейчас я вряд ли смогла бы переступить через себя и свои страхи и жить одна в пустой квартире, но ведь я же не могу цепляться за мамину юбку вечно, верно? Когда-то же наступит день, и мне нужно будет покинуть отчий дом как любому взрослому человеку — когда я устроюсь на работу, например.
«Ты уйдёшь отсюда только замуж, — было мне ответом от мамы. — В противном случае назад ты уже не вернёшься!»
Слышать такое от самого близкого человека было невероятно обидно; что с того, что я хочу попробовать жить самостоятельно? И, если у меня вдруг не получится, вернуться обратно? Разве не входит в обязанность родителей поддерживать своё чадо в любом решении, пусть даже оно будет ошибочно? Ведь я тоже буду набивать шишки, пока не наберусь опыта, и никто не в силах меня от них защитить, как бы ни пытались — это и называется жизнью. Чем больше мы платим за свои ошибки, тем мудрее становимся, разве не так? А выходить замуж только ради того, чтобы избавиться от родительского контроля — это вообще верх идиотизма. Да и о какой свадьбе может идти речь, если мне всего девятнадцать?!
— Ты выходить собираешься? — слышу за дверью спокойный мамин голос.
Вздыхаю, потому что, хоть я и пришла сюда поразмышлять, принять душ всё же забыла, увлёкшись собственными мыслями; скорее всего, мама так и не дождалась шума воды из ванной и поэтому решила проверить.
Отпираю замок и приоткрываю двери.
— Не доверяешь мне? — вздыхаю.
Она протягивает руку и гладит меня по волосам.
— Просто беспокоюсь, — с мягкой улыбкой качает головой. — Ты ведь мой ребёнок; и хотя ты не единственная, за тебя я переживаю гораздо больше.
— Потому что Лене в отличие от меня повезло не попасться тому придурку в переулке?
На этот раз вздыхает мама.
— Одевайся, и идём на кухню, — переводит тему. — Ужин остывает.
Я провожаю родительницу взглядом до самого поворота на кухню. Лена — моя старшая сестра; мы с ней погодки, но она всегда вела себя гораздо мудрее своих лет. Правда, всё поменялось после моего изнасилования: все родные, по её мнению, стали уделять мне слишком много внимания, которого она и в детстве получала немного. Именно поэтому она перестал появляться дома; она и раньше не особо часто здесь появлялась, увлечённая собственной карьерой журналистки, но теперь прямо затаила смертельную обиду, хотя, на мой взгляд, это было глупо: я ведь не специально всё это сделала.
Да мне и не нужно было столько внимания; без него наоборот было легче, потому что все эти сострадательные взгляды только усугубляли моё положение.
— Где ты хочешь отметить Новый год? — спрашивает папа, когда я наконец появляюсь на кухне. — У бабушки? Или у крёстной? А, может, хочешь куда-нибудь поехать?
