Маффин (ЛП) - "Mahsa" (хорошие книги бесплатные полностью TXT) 📗
В темноте узники немного осмелели. Приглушённые голоса, отскакивая от стен и потолка, наполнили комнатушку душным тревожным ропотом. Не все они говорили на английском. Некоторые фразы звучали на языках, о родине которых я мог только догадываться.
— Господи! О, Господи!
— Мамочка, а она вернётся?
— Они опять его забрали.
— Чёртовы ублюдки!
— Мы здесь умрём.
— Никто нас не спасёт.
— Мне так страшно.
— Где мы? — прошептал я.
— Понятия не имею, — хмыкнул мой итальянец.
— Кто они такие? Торговцы людьми? — сама мысль об этом вызвала неконтролируемую тошноту.
— Можно и так сказать, — он сделал паузу, тихонько поёрзав у меня под боком, — Хотя я не стал бы использовать это слово. Нас продержат здесь очень долго, и, в конце концов, мы забудем, что когда-то были людьми.
— Кто… кто такая Елена?
— Ходячая неприятность, — ответил Винченцо, — В которую, кстати, втянул нас ты. Кому я говорил держать рот на замке? — что-то твёрдое и тяжёлое легонько стукнулось в мой живот. Наверно, это был его кулак, — Заканчивай корчить из себя героя. Так ты тех бедолаг не спасёшь, а только ускоришь их конец.
— Но они же…
— Они понятия не имели о твоём существовании. Зато теперь ты на верхней строчке хит-парада.
— Почему мы вообще здесь оказались? — проскрипел я.
— Так карта легла, — как ни в чём не бывало, ответил он, — Нас запихнули не в ту комнату. Майкл, верно, сейчас носом землю роет, разыскивая тебя.
Я так резко выдохнул, что если бы моё сердце выскочило через рот, то ни капельки бы не удивился. Произнесённое имя, словно пушечное ядро, ударило меня в грудь. Я не поверил своим ушам, но Винченцо, кажется, этого не заметил. Да и как он мог? Мы сидели в кромешной темноте. Даже при сильном желании он не увидел бы, как кровь отхлынула от моего лица или пробежавшую по пальцам лёгкую дрожь. Он не увидел бы, как я испугался.
Записка от Алрика, словно камень, оттягивала карман.
— Майкл? — это имя оставило на языке горький привкус.
— Ну да, тот самый, что тебя отмете… Ты дрожишь что ли? — удивлённо спросил он.
— Нет, — я поморщился.
— Тебе страшно? — решил он меня подразнить.
— Нет, — упрямо проворчал я.
— Ага, мне тоже, — мягко хохотнув, честно ответил он.
— Я просто замёрз… — прошептал я и уже готов был расплыться жалкой хлюпающей лужей или помереть со стыда, но сверху вдруг опустилась тяжёлая рука и неловко обняла за плечи.
Эта его скупая нежность успокоила меня. Всего одним прикосновением он напомнил, что я был не одинок. Благодаря Винченцо мне удалось не раствориться в заполнившей комнатушку безликой потерянной массе. Но страх не исчез. Душа отчаянно вопила от ужаса, требуя отыскать соломинку, за которую можно было бы ухватиться, чтобы окончательно не сойти с ума. Мне уже по горло хватило и приключений и собственной глупости.
— Из-за твоего невозможно огромного рта я иногда забываю, что ты ещё совсем ребёнок, — вздохнув, протянул Винченцо.
И не поспоришь. Свернувшись калачиком на холодном полу, я вряд ли выглядел взрослым, и опровергнуть его слова не мог. Поэтому с благодарностью принял предложенную заботу. Вокруг звучали голоса: вопрошали о будущем, оплакивали свою долю, а Винченцо спокойно сидел рядом. Спрятав меня под своей рукой, он вселял, пусть и слабую, но надежду на то, что всё будет хорошо.
— Почему ты такой добрый со мной? — осторожно спросил я.
— С чего ты это взял?
— Тогда, почему…
— А может, я просто темноты боюсь.
Закрыв глаза, я почувствовал, как уголки моих губ согрела лёгкая улыбка. Когда же это произошло? С каких пор итальянец, совсем недавно горевший желанием спустить с меня шкуру, стал моим главным утешением?
Возможно, он чувствовал свою вину.
Возможно, он и вправду был виноват. Или… Чёрт, я не знаю. На самом деле всё произошло из-за меня. Я втянул его в эту передрягу, вернувшись в квартиру со сворой убийц на хвосте, вместо того, чтобы бежать прочь.
Когда самобичивание достигло своего апогея, рядом с нами запела женщина. Разномастный шёпот мгновенно утих, и душную комнатушку наполнил глубокий сладкий голос. Всё замерло — мы слушали её молча, ни звуком не смея прервать тягучей, словно медовая патока, песни. Мне показалось, что незнакомка поёт уже не в первый раз. Сколько же времени они здесь просидели? Откуда были все эти люди?
— Что это за язык? — спросил я.
— Китайский, — быстро ответил Винченцо.
— Ты понимаешь его?
— Это колыбельная. Она поёт своему сыну.
В груди вдруг резко заболело. Обхватив себя руками, я постарался успокоиться.
А песня всё звучала. Казалось, что мы слушаем её уже много часов. Мелодия тихими волнами ласково окатывала сердца. В некоторые вселяя надежду, она разрушала моё. Я спрашивал себя: что, если это наказание? Что, если Эшер и все неприятности, в которые я вляпывался на своём пути, были карой, посланной мне Богом за мои прошлые поступки? Тогда чем провинилась эта мать? А её ребёнок? Чем они заслужили такую участь?
— Расскажи мне что-нибудь.
— Что? — вздохнул он.
— Что угодно. Всё равно что, - я больше не хотел её слушать, — Ты знаешь, где мы находимся?
— Нет.
— Ты знаешь, почему мы здесь? — «да» или «нет» не сделали бы меня счастливее, но его молчание было ещё хуже, — Знаешь, не так ли?
— Ты должен был сбежать, когда выдался такой шанс.
— Что? — вздёрнул я голову.
— Думаешь, я не слышал, как ты вылез в окно? Грохот стоял, будто ты там кабана завалил.
— Почему же ничего не сказал?!
— Ха, что ещё мне за тебя сделать? Ты даже сбежать по-человечески не смог. Хочешь, чтобы я тебя и этому научил?
— Отвали, — ткнув его в рёбра, я выбрался из-под тяжёлой руки и прислонился к стене. Он думает, я сбежал просто так? Или знает о записке? Я прижал ладони ко лбу и с силой провёл по волосам. На внутренней стороне руки отпечаталось моё собственное горячее дыхание. Как же мне хотелось, чтобы всё было гораздо проще.
— Что за реакция? Не принимай мои слова близко к сердцу, — прохрипел он.
— Вообще-то, нормальные люди именно так и реагируют. Они расстраиваются, когда кто-то скрывает от них жизненно важную информацию, — съязвил я.
— А ты нормальный?
— Заткнись.
— Ну и что хорошего в том, что ты узнаешь, почему мы сюда попали? Считаешь, это каким-то волшебным образом откроет дверь или позовёт кого-то на помощь? Нет, ничего не изменится.
— Мне станет легче.
— Ты, и правда, так думаешь?
— Да, — фыркнул я, не смотря на то, что сам себе не верил. Он был прав — ничего не изменится — но так я хоть что-то бы понял. Я смог бы вникнуть в нашу плачевную ситуацию, и моя голова не взрывалась бы от вопросов, которых, с каждой попыткой отыскать на них ответы, становилось всё больше и больше. Во мне засела крепкая уверенность, что тогда я больше не буду совершать глупых ошибок. Может быть, не буду.- Просто скажи мне, ладно? Скажи, что я сделал? Чем всё это заслужил?
Из темноты послышался усталый напряжённый вздох: «Ты ничего не сделал».
— И что это значит? — нахмурился я.
— Ничего. Забудь.
— Минуточ…
— Кончай базар, — проворчал он.
— Можешь предложить что-нибудь получше?
— Ага. Вообще-то, я задумал двинуть на свиданку.
— А чувство юмора у тебя такое же говёное, как и было.
— Много ты понимаешь, комик недоделанный.
Внезапно я понял, что вокруг стало тихо, и эту тишину нарушали только наши два голоса. Казалось, что все узники слушают нас. Наклонившись вперёд, я на ощупь прошлёпал ладонями по полу и осторожно встал на ноги.
— Здравствуйте, — громко сказал я, — Скажите, сколько нас здесь?
— Двадцать, — ответила женщина.
— Тридцать, — поправил её кто-то.
— Пятерых-то забрали, — прошипел мужской голос.
— И ещё заберут, — прорычала другая женщина, — Они всегда так делают.
— Как… как вас зовут? — прошептал я.
— Эй, герой, завязывай, — предупредил Винченцо.
