Драконьи танцы на битом стекле (СИ) - Патрикова Татьяна "Небо В Глазах Ангела"
— Я ведь правильно понимаю, традиционно твое умение смертельно, но с помощью магии масочников ты хочешь обратить его воздействие? — невинно осведомилась имаго.
Мальчишка-королевич затрясся от ужаса. Его тут же попытался утешить Арно, сказав, что никто не собирается… но тут его перебил сам Грэг. Взял себя в руки и выдал:
— Они подданные моей матери. И не виноваты, что им задурили головы эти чужаки. Поэтому, прежде чем обрекать их на это ваше сияние, мой долг убедиться, что… — он запнулся и стиснул руки в кулаки для пущей решимости, — воздействие обратимо.
Они выбрались в сад, где Ставрас принял драконью форму и слабенько дунул на Грэга. И где, спрашивается, обещанное сияние? Даже языки пламени не показались! — только и успели подумать все, как… тело мальчишки рухнуло вниз, на траву. И от него отделилась мерцающая всеми цветами радуги душа. Взмыла в небо и зависла там, все еще связанная с телом тонкой мерцающей нитью.
— Если таких душ много, — тихо обронил Ставрас с высоты драконьего роста. Так что прозвучало не очень тихо, но все оценили старания дракона не шуметь, — то они образуют над поселением Северное сияние.
— С ума сойти можно, — выдохнул непосредственный Гиня.
— А дальше-то с ними что происходит? — взволнованно уточнил у радужного Шельм.
— Повисев около суток, окончательно привыкают ощущать себя вне тела и… ниточка обрывается. Тогда души покидают этот мир уже навсегда.
— Как навсегда? Без перерождения? — даже Мура проняло.
— Вот поэтому я и говорил, — бросив короткий взгляд на Шельма, произнес дракон отвернувшись, — что лучше бы никому из ныне живущих такое не видеть.
— То есть мальчик потерян безвозвратно? — напомнила о себе Бронтехью.
— Нет, — впервые заговорил Мак. — Сейчас попробуем вернуть.
И тут пошла в ход магия палачей. Душа вернулась в тело и юноша очнулся.
— Слушай, а ведь это каждый сможет, просто надо будет векторы воздействия перестроить, — встрял Шельм, обращаясь к Маку.
— Согласен. Просто были сомнения, поэтому я страховал сам процесс еще и нашей магией.
— Ну, тогда вообще замечательно, — заговорил Гиня, — осталось только выманить как можно больше этих мертвоголовых девочек на улицу, в дворцовый парк. А там уж пусть попарят немного над городом.
— И как же их выманить? — спросил у него Рамират, на него-то демонстрация силы радужного не произвела особого впечатления, потому что он уже видел Северное сияние в действии. Даром что ли столько прожил на этом свете.
— А вот это предоставьте нам, — и красноволосый масочник подмигнул своему ненаглядному оборотню. Тот лишь проворчал что-то неразборчиво, но, понятное дело, согласился на этот авантюрный план. Кто же любимым в безумствах отказывает?
Гиацинтмилш прикинулся вольто. Одолжил у Шельма его ритуальное одеяние. И как только в небе появились драконы, Муравьед превратился в маковое поле и окружил собой дворец. В центре образовавшегося луга встал вольто. Свои красные волосы Гиня спрятал под шляпой с широкими полями. И, когда первые мертвоголовые куколки по приказу своих имаго кинулись в атаку, задействовал и свои поводки и возможности Мура, который филигранно умел дурить головы тем, кто попадал к нему в лапы. Так, кто-то из девушек оказался в покинутом всеми селении, кто-то на пшеничном поле, кто-то на опушке леса. Для всех и каждого природный оборотень, вышедший на тропу войны, мог быть разным. Поэтому о них было так малоизвестно. Опознать сородичей Мура было нелегко. И мало кто мог похвастаться, что свел с настоящим природным оборотнем достаточно тесное знакомство, чтобы назвать того своим другом. Но это не относилось к Гине. Поэтому, когда командующие войском королевы имаго осознали, что их посланницы пропадают неизвестно куда, на Гиню бросились все и сразу. Конечно, не будь они посажены на поводки масочников, возможно, сообразили бы действовать как-то иначе. Но их лишили возможности творчески мыслить. Поэтому расчет был до банальности прост — имаго ведь сильнее куколок, значит, больше шансов победить. Поэтому командиры пошли в бой вместе с рядовыми солдатами. И, чтобы одержать победу, решили отвлечь странного человека в белоснежной шляпе бессмысленным копошением куколок, и ударить в спину силой полноценных имаго. Таков был план, но он провалился, потому что драконы, кружащие над городом, только этого и ждали.
В небо взмыли освобожденные от бренных оболочек души. С рассветом над городом зависла радужная дымка. Драконы приземлились в дворцовом парке. Серпокрылые уже вовсю вели бой с теми мертвоголовыми, что еще уцелели. Мимо них с воинственным криком промчался Гиня, уже распростившийся с пижонской шляпой и сменивший наряд на более подобающий случаю. Мур все еще продолжал простираться вокруг них маковым полем.
— Медлить нельзя, — негромко напомнил Макилюнь, — Эр скоро будет здесь.
— Малышня тоже, — добавил свои пять копеек Ставрас. И они вшестером поспешили попасть во дворец.
Прикрывали их продвижение Арно и Рамират. Макилюнь присматривал за Снежной Дамой, на тот случай, если вздумает что-нибудь выкинуть. А Ставрас следил за Шельмом. Тот все время порывался вязаться в бой сам, но радужный ловко оттеснял его в сторону, не позволяя начать поединок с имаго. Шут ворчал, возмущался, но послушно шел за своим драконом, пока они не оказались в огромном тронном зале. Тут их уже ждали.
На троне в маске и ритуальном одеянии масочников восседала зеленая коломбина. У ее ног примостились ныне действующая королева Верлиньи — светловолосая женщина, с резкими чертами лица — настоящая воительница. В руках она сжимала легкий, прямой клинок. Никто бы не усомнился в его смертоносности. Второй была девочка. Она выглядела еще моложе своих пятнадцати. У Шельма сжалось сердце, когда он ее увидел — черноволосая, с курносым носиком, и пестрой летной, прихватывающей волосы и рассекающей лоб. Она казалась такой хрупкой. Если королева поднялась на ноги легко и стремительно, то девчушке пришлось придерживать огромный живот. Она изо всех сил прикусила губу, чтобы не закряхтеть. Шельм шагнул вперед, хотел обратиться к ненавистному коломбине, но ему на плечо положил руку Ставрас и удержал от необдуманного шага. Разговаривать не о чем. С таким, как эта зеленоволосая мразь, разговор может быть коротким — огнем и мечом.
— Я возьму королеву, — сказал лекарь спокойно.
— А я ту, что прячется за портьерой, — криво усмехнулся Макилюнь и вперил тяжелый, палачий взгляд в сторону бархатного занавеса за троном. Похоже, именно там притаилась сестра коломбины — Дама Пик.
Шельм же изначально знал, кто будет его противником. Арно и Рамират остались в дверях, отбиваясь от имаго оракула Мертвого Мотылька, желающих присоединиться к своей королеве в тронном зале. Через эту парочку ни одна бабочка не прошмыгнула бы. Так что можно не отвлекаться. Шельм глубоко вздохнул, встретился взглядом с юной Скарамучча. Та оскалилась, словно дикий зверек, и подняла свое оружие — пику средней длины с цепью на тупом конце. Шут еще не имел дело с таким оружием, но, если расчеты верны, драться ему со скарамучча недолго. Скоро прилетит подкрепление. Лишь бы девчонка не начала рожать прямо тут, во время поединка. Он шагнул ближе, она в ответ вся напружинилась и даже живот ей в этом не помешал. И тут Шельм их увидел. Три тончайшие нити, тянущиеся к ней от, казалось бы, безмятежной коломбины, которая со своего трона через прорези маски следила за происходящим со снисходительной улыбкой. Еще не поняла, с кем имеет дело? Или припасла какой-то туз в рукаве? Ну что ж, посмотрим, чей туз окажется весомее.
— Он не кукловод, — сказал Шельм обманчиво ровно, но громко, чтобы его услышали спутники. — Он марионеточник. Просто по-особому скручивает нити, вот они и выглядят, как поводки.
— И что это значит? — тут же спросил Ставрас, уже доставший оружие и успевший отразить несколько ударов королевы бабочек.
— Лишь то, что вы обречены, — пропел коломбина со своего насеста.
— Напротив, — не согласился с ним Макилюнь, к которому из своего укрытия, наконец, вышла Дама Пик. — Что может твоя сестра против меня? — И Палач одел свою носатую маску. Женщина, стоявшая напротив него, разительно поменялась в лице. Не ожидала. Палач — это почти смертельно.
