Когда цветут липы (СИ) - "Эвенир" (читать полностью бесплатно хорошие книги TXT, FB2) 📗
— В армии дело было, войска стратегического назначения, не хрен собачий. Пустая степь, на сотни километров никого. Ни деревни к девкам сходить, никого. А тут у нас один, да не такой, как ты, другой совсем. Такой ботан, знаешь. И начали его чморить, а я вступился. Ну, какого хрена гнобить пацана? Он же не виноват, что такой. У него нога была, как у меня рука, вообще никакой силы. Вот, с ним и вышло. Он сам захотел, ты не думай! Потом и с другими тоже было, но уже после армии…
Лёха рассказывал нехитрую свою камасутру, механически, как кота, почесывая Андрея за ухом, но тот слушал невнимательно, нежился под сильной рукой, предвкушая второй заход. Тот удался на славу, с первым не сравнить.
Ремонт закончился, Лёха остался. Вернее, он никогда не оставался на ночь и редко встречался с Андреем за пределами его квартиры. Не врал, ничего не обещал и ни о чем не просил. Андрей сам предложил ему деньги. Он приготовился к длительным объяснениям, продумал целую речь с примерами из жизни, но в основном из литературы. Убеждения не понадобились. Лёха подумал, покряхтел, покраснел, сунул две сотенные бумажки в карман. Подвел итог размышлениям:
— Я понял, это не за ёблю. Ты мне не платишь, как бляди, ты просто помогаешь по-товарищески. Просто у тебя есть бабки, а у меня нет. Я бы тоже так сделал, если б надо было. Спасибо, серьезно.
Андрея обрадовало и поразило такое восприятие ситуации. Он ещё не раз убедился в том, что таков его новый партнёр: простой, как три копейки, и удивительно гармоничный в этой простоте, в нежелании и неумении казаться лучше и значительнее, в неспособности к позерству. В собственном понимании дружбы и их отношений. Единственная ссора вышла из-за того, что Андрей потянул себе спину, когда помогал родителям переезжать в загородный дом. Он объяснил Лёхе, что брат подвел, лучший друг и одноклассник Савич в отъезде, а больше некого было попросить, вот и пришлось самому…
— Как это, больше некого? — возмутился партнёр. — А я на что? Только трахаться, да? Я кто тебе, член ходячий или друг?
Обиделся, ушёл, хлопнув напоследок дверью. Андрею пришлось самому звонить ему, просить прощения, выслушивать решительное: «Не могу, Пётр Саныч, у меня сегодня законный выходной. Иду с семьёй в ботанический сад. Звоните Завадскому, пусть он выходит на смену».
Лёха простил, конечно, хоть и не сразу. И, наверное, остался для Андрея действительно другом, в первую очередь другом, а уж потом любовником.
По-хозяйски прошёл на кухню, выставил на стол бутылку бельведеровки, другую сунул в морозилку. Поставил пиво в холодильник, принялся нарезать хлеб. На еду смотреть не хотелось. Но когда Лёха — о ужас! — намазал батон маслом, а наверх плотно выложил кружки сырокопченой колбасы, организм, три дня обходившийся без еды, встрепенулся. Не слишком холодная водка отлично легла на душу. Дикарский бутерброд закрепил успех. А когда закончилась первая бутылка, Андрей крепко сжал ладонь кормильца:
— Лёха, трахни меня, пожалуйста.
С ним можно было говорить прямо, и какое же это было спасение. Какое разрывающее душу освобождение чувствовалось в сильных руках, сжимающих ягодицы, в небритой щеке, обжигающей шею, в резких движениях, наполняющих, стирающих ложь и стыд, оставляющих лишь чистое животное удовольствие, разделённое на двоих. Лёха не был каким-нибудь изысканным партнёром, он не любил экспериментов, не стремился к разнообразию и в постели оставался простым, честным и крайне добросовестным. Сразу брал хороший темп, по-хозяйски крепко держал за бедра или за плечи и без особых изысков втрахивал Андрея в постель. Зато и с ним можно было не церемониться, не разыгрывать пошлых сценок соблазнения и подчинения. Достаточно было сделать круговое движение бедрами, чтобы поглубже насадиться на не слишком длинный, чуть кривоватый, но толстый и крепкий член, а потом стать послушной тряпичной куклой в сильных шершавых ладонях, раствориться в мощном приливе, который горячими волнами поднимался от бедер к животу, к груди, к горлу, чтобы захлестнуть с головой, сбить с ног и схлынуть, оставив после себя лишь блаженную усталость и полную, чуть слышно звенящую пустоту.
Когда Лёха уходил, Андрей уже спал.
Разбудил его телефонный звонок, ужасно нахальный, острой болью ввинчивающийся в черепную коробку. Звонил не мобильник, предусмотрительно выключенный, а домашний, проводной, по причине неясной старомодности все ещё не отключённый. Андрей схватил трубку, чтобы просто поскорее избавиться от мучительного звука, хрипло рявкнул: «Слушаю», заранее проклиная всех продавцов страховок, агентов службы социальных услуг или кто там ещё мог звонить ему в такую рань…
— Андрей Александрович? Это Калиновский. Простите, что пришлось побеспокоить вас…
Спокойный, негромкий голос прошёл дрожью по коже. Закружилась голова, и Андрей осторожно присел на подлокотник ближайшего кресла.
— Калиновский, какого хрена? Детский сад. Что там у вас стряслось?
— Звонила Линда МакКормик из «ВитаТек», просила срочно послать ей последнюю версию СРС по соматическим мутациям. Я просмотрел документ, есть нестыковки. Я обратился к Ирине Витальевне, она посоветовала позвонить вам.
Дело не требовало его присутствия в офисе, его можно и даже нужно было решить дистанционно. Но звучал в трубке низкий баритон, забирался под кожу, отзывался где-то в груди неясным томлением, похожим на беззвучный стон, и Андрей уже знал: он поедет. Поедет в офис, чтобы хоть несколько минут посмотреть на него, вдохнуть запах его парфюма с лёгкой хвойной горчинкой, попасть в поле его жёсткого магнитного притяжения. Конечно, он поедет. Никогда не сможет он отказаться от этой ужасной и прекрасной пытки.
— С такими работниками и не поправиться, и не сдохнуть. Буду через час. Собери кого считаешь нужным в «Капистрано».
Руки дрожали, перед глазами мелькали чёрные пятна. За руль сегодня садиться не стоило. Он принял душ, почистил зубы, сварил себе самого крепкого кофе. Оделся с особенной тщательностью. Уже в такси забросил в рот пластинку мятной резинки, ещё не хватало, чтобы от него разило перегаром. А наверное, разило… Протянул про себя беззвучно, лаская язык воображаемой сладостью любимого имени: «Д-и-и-и-ма…» А после звучное и стройное, как античная колонна: «Дмитрий». Такое простое имя, он никогда не понимал его красоты, пока не познакомился именно с этим Димой. Он вообще не слишком многое понимал до этой встречи. Например, он почему-то был уверен, что любил Влада и Пашу. Теперь-то он знал, что желание насадиться на крепкий член так же отличается от любви, как прогулка в парке аттракционов — от полёта на Луну. Теперь он знал, что никогда в жизни ни к кому не испытывал ничего подобного. И больше точно не испытает. Потому что это чувство, которому он никогда и ни при каких обстоятельствах не даст воли, выжжет его дотла, выхолостит, убьёт любой, самый ничтожный росток романтических порывов, желания найти свою пару, надежды на душевную близость. А может быть, уже убило.
Такси ползло в утренней пробке. Страшно хотелось пить. Но воды с собой не было, и вообще ничего у него не было, ничего и никого. Оставалось только закрыть глаза и в тошнотворно покачивающейся тьме тянуть голодное, мятно-ласковое: «Ди-и-и-ма… П-и-и-ить…»
Секретарша Вика перехватила ещё на пороге, оглушила звонкой скороговоркой:
— Здравствуйте, Андрей! «Капистрано» на целый день заняла группа бизнес-девелопмента, Калиновский собрал своих людей в кабинете генерального. Кравцова тоже там, они уже начали. Что-нибудь нужно? Кофе?
— Нет, спасибо. Лучше принеси побольше воды со льдом. И посмотри расписание МакКормик, когда у неё сегодня есть полчаса, дай мне знать. И ещё найди мне ту презентацию, которую на прошлогоднем АХАГ давал «Броад Институт»… Скинь на рабочую почту.
Они действительно уже начали. Андрей махнул ладонью — продолжайте! — и уселся в оставленное для него кресло генерального, открыл ноутбук. Вот теперь можно было поднять глаза. И делать то, для чего пришлось вытащить себя из похмельного омута, унять дрожь непослушного тела, выбить из башки воспоминания о бутылке беленькой в морозилке. Теперь можно было смотреть.
