Вы весь дрожите, Поттер (СИ) - "love_snape" (читать книги полностью .TXT, .FB2) 📗

Волны его спокойствия и хладнокровия, которое всегда выводило меня из себя, на этот раз очень кстати усмиряют мой пыл, остужают горячку, и я вновь принимаюсь нормально дышать. О, как же сильно мне его не хватало.

Не знаю, сколько мы уже так простояли. От одурманивающего запаха его одежды и кожи каждая клетка моего тела будто расширяется, и я едва сдерживаюсь, чтобы не издать возглас страдальческого наслаждения. Естественно, от профессора не укрывается, как натянулись мои пижамные штаны.

— Пройдите в комнаты. Приведите себя в порядок, вам нужно успокоиться. И тогда, если пожелаете, мы продолжим разговор.

Я молча выполняю все, что он говорит. В тихом полумраке его покоев мне становится легче. Дверь спальни Снейпа приоткрыта, рыжие отсветы каминного пламени весело играют по стенам. Позволено ли мне войти?

— Поттер, не стойте столбом, здесь не аудиенция. Проходите и садитесь.

От голоса, раздавшегося прямо над ухом, бегут мурашки. Снейп, появившийся из ниоткуда, огибает меня в темном коридоре и по-хозяйски вторгается в собственную спальню, приглашая следовать за ним.

Я послушно вхожу и присаживаюсь на край его кровати. ЭТОЙ кровати. Помню, как она проминалась под нами, когда...

— Итак.

— Простите, сэр. Пожалуйста, простите, — я виновато опускаю голову. — Мне не следовало. Вы сделали все, чтобы спасти меня, а я еще смею жаловаться на то, как жутко выгляжу.

— Чушь, — хлестко бросает зельевар.

— Никакая не чушь. Вы просто щадите мои чувства, но отныне на меня и не взглянете.

— Глубокомысленное изречение, — Снейп, похоже, еле удержался, чтобы не хмыкнуть. — Оно подкреплено какими-нибудь аргументами? Или вы пытаетесь манипулировать, дабы услышать опровержение?

Я вскидываюсь:

— Но я ведь и впрямь ужасен. Кому захочется смотреть на это, прикасаться...

— Что ж, веский довод, — бесцветно отзывается профессор и с нечитаемым выражением лица вдруг сбрасывает с себя мантию.

Я наблюдаю за ним, застыв от изумления, и не могу поверить в происходящее. Снейп аккуратно расстегивает манжеты сюртука и пробегается пальцами по многочисленным пуговицам. Затем, оставшись в рубашке и брюках, берется за воротник.

Меня кидает в жар. Он собирается раздеться. При мне он до сих пор такого не делал. Почему сейчас?

В конце концов рубашка падает на пол. И то, что открывается моему взору, заставляет нервно сглотнуть. От ключиц и до низа живота его кожа усеяна продольными шрамами, кое-где виднеются грубые, поблескивающие рубцы от ожогов. Живого места нет: так может выглядеть только тот, кого не раз люто истязали. Это зрелище причиняет мне боль, но вовсе не от вида и количества жутких отметин, а от осознания, сколько страданий пришлось на его долю.

Теперь я понимаю, почему Снейп не был готов обнажаться. И догадка, по какой причине он совершил это, вынуждает все мое нутро сжаться от неописуемой нежности.

В его жизни было так много плохого, но он остался человеком. Мрачным, сложным. Но хорошим человеком. Рисковал собой, чтобы добыть ценные сведения в стане врага. Спасал меня и моих друзей из передряг, хотя мы его вечно в чем-то подозревали. Учил бестолковых студентов, стараясь вдолбить им критически важные знания... К слову, про тот самый безоар, благодаря которому я не умер, профессор рассказал еще на первом уроке Зельеварения.

А с какой скоростью он ринулся на помощь... Наблюдательная Гермиона мне все рассказала.

«Когда Снейп увидел тебя на полу, всего в крови, у него были такие глаза, Гарри... Будто его самого смертельно ранили. А потом он действовал настолько быстро и решительно, словно от этого зависит, жить ему или умирать. В тот момент ради тебя он мог бы осушить океан и сравнять Эверест с землей».

Наконец, возился со мной, залечивал мои душевные раны, подарил бесценные воспоминания о матери... И сейчас этот невероятный мужчина стоит напротив, полностью доверившись, открыв тело и душу просто для того, чтобы мне стало легче.

— Значит, я тоже ужасен? — спокойно спрашивает Снейп.

— Нет, — надтреснутым голосом откликаюсь я. — Вы — прекрасны.

— Я надеялся убедить вас в том, что эти увечья не влияют на отношение близких людей к вам. На их чувства к вам. На мои — в том числе.

Я смущенно вспыхиваю, жар от камина вдруг кажется в десять раз горячее. Лицо обжигает, сердце подскакивает к горлу.

— А что вы чувствуете?

Но Снейп лишь молча качает головой.

Я подавляю разочарованный вздох, мысленно ругая себя на чем свет стоит. И, дабы не взорвать еще что-нибудь, прошу:

— Ответьте хотя бы, хотите ли, чтобы я остался.

Помедлив, он роняет:

— Хочу.

Я встаю с кровати, точно всего одно его слово было для меня приказом, сигналом готовности.

Окинув меня долгим, внимательным взглядом, профессор делает шаг навстречу, и тогда я делаю еще три.

Приблизившись, Снейп берет мое лицо в свои ладони и жарко, напористо целует мои дрогнувшие в улыбке губы. Я ждал этого, ждал очень сильно, но даже представить не мог, с каким упоением вновь отдамся ему. Словно прежде между нами ничего и не было, словно я заново знакомлюсь с уверенными движениями его языка, сбивчивым дыханием на своей шее, пальцами, ласкающими мою спину и плавно спускающимися все ниже. Его теплая обнаженная кожа усиливает ощущения — приятная матовость, терпкий запах и солоноватый вкус до предела разжигают мой аппетит.

Прижатый к груди профессора, я чувствую учащенное биение его сердца и трепещу от этого ритма. Он тоже взволнован, я тоже заставляю его кровь бурлить! Снова и снова наши губы встречаются, оставляя влажные следы там, куда способны дотянуться. Просто ошеломляюще, но так меня надолго не хватит. Застонав, я тянусь, чтобы расстегнуть застежку на его ширинке, но он мягко убирает мою руку.

— Я сам.

Как будто желает довести до конца этот ритуал обнажения передо мной. Зардевшись, я становлюсь молчаливым наблюдателем. Короткий звук разъезжающейся молнии и шелест упавших на пол брюк заводят и становятся чем-то вроде эротичной прелюдии. Которую я тут же порчу, потому что, бросив взгляд на его ноги, замечаю кривой уродливый шрам на правой голени и невольно восклицаю:

— Пушок!

Похоже, профессору дорогого стоит воздержаться от язвительного комментария относительно клички питомца Хагрида. Не хочет обижать моего друга, понимаю я и закусываю губу, чтобы не просиять не к месту.

Раздраженно скривившись, Снейп избавляется от всей оставшейся одежды и делает повелительный жест рукой.

— В постель, Поттер.

Сколько же раз эта фраза будет звучать в моих снах, блаженно думаю я, сбрасывая покрывало и устраиваясь на кровати.

Снейп следует моему примеру и, оказавшись рядом, подминает под себя, страстно целуя в шею. Я, как обезумевший, вожу ладонями по его спине и шепчу только «Да, да, да...»

Моя пижама, расстегнутая впопыхах, бесцеремонно отбрасывается в сторону. Скользнув рукой в трусы, профессор освобождает мой член и сжимает его, отодвигая крайнюю плоть. От этого прикосновения я сладко выгибаюсь и, когда зельевар опускается к моему паху, уже ожидаю умопомрачительный минет, но он терзает и дразнит меня, не давая желаемого. Лишь слизывает выступившую капельку смазки и принимается целовать мой живот. А потом, покусывая и обдавая пылким дыханием внутреннюю сторону моих бедер и тем самым доводя меня практически до беспамятства, вдруг спускается ниже и, с силой задрав мои ноги, приникает языком в ложбинку между моих ягодиц.

Я вскрикиваю и собираюсь горячо запротестовать, но Снейп поднимает голову и провозглашает:

— Сегодня твое тело принадлежит мне. Твои стоны, твои мольбы — все принадлежит мне. Я — ласкаю, ты — наслаждаешься. Ясно?

— Да.

— Тогда покажи, как тебе хорошо.

От его повелительных интонаций, обещающих так много, я прихожу в экстаз. И подчиняюсь, с жаром отдавшись ощущениям. Влажный, горячий язык Снейпа слегка проникает внутрь, и все, что я могу сделать, — неистово стонать и извиваться на взмокшей простыни. Наверное, будь у меня зависимость, она возникла бы от ласк его рта, который вытворяет немыслимые вещи с моим телом.