Дело всей жизни (СИ) - "Веллет" (читаем книги TXT) 📗
Но Хэйтем привлек внимание и потребовал:
— Думаю, стоит подслушать разговоры Штойбена. Самый многообещающий здесь человек. Он привык говорить прямо и довольно громко, так что вряд ли это будет трудно. Я останусь с Клинтоном, на всякий случай. Что-то не так, Шэй. Что-то мне определенно не нравится.
Мистер Кормак послушно нырнул в разом увеличившуюся толпу празднующих. Разговоры велись самые разные, а Штойбен отыскался в компании Нокса. И вещал, со вкусом поедая ветчину. Усы так и шевелились.
— Нет, я тебя, конечно, поздравляю, Генри, но я так и не понял, почему? По мне, так Джордж вполне бы мог и дальше служить Америке. Да что ему делать в Маунт-Вернон? Лежать в гамаке? Пить яблочный сидр, когда страна погрязла в долгах?
Мистер Нокс что-то ответил, но его было почти не слышно за шумным и громким собеседником:
— И что? Мало ли, кто чего хочет? Тебе рассказать, чего хочу я?
Мистер Нокс замахал рукой, и это вызвало смех окружающих, а мистер Штойбен продолжил, встопорщив усы:
— То-то же. Ну, раз назначили — крутись теперь. Только знаешь, тебе бы схуднуть для начала. А то тебе не поверят, что у Конгресса нет средств. Сколько ты весишь? Поди, фунтов триста?
— Двести восемьдесят, — оскорбленно и громко откликнулся мистер Нокс. — У меня конституция такая.
— А у Америки конституция другая, — захохотал мистер Штойбен. — А надо такую же — мощную!
Шэй попятился. Если здесь что и можно узнать, то только не что-то полезное. И все-таки Шэю точно так же, как и Хэйтему, что-то не нравилось. Он бы не мог сказать, что именно, но себе доверял, а потому плюнул на разговоры и внимательно оценил зал. Глядел орлиным зрением, почти не разбирая, что говорят вокруг. И увидел. Кто-то, кто, видимо, имел право здесь находиться, отличался от прочих, хотя прямой опасности в нем Шэй не узрел.
Но вернув себе нормальное зрение, мистер Кормак отправился к гардине, у которой мирно выпивал подозрительный мужик.
Вблизи тот оказался самым обычным. Довольно высокий — хотя не такой гигант, как тот же Нокс. Крепкий, как любой действующий военный. Некрасивый — высокие залысины, хотя ему было не больше тридцати пяти; блестящий жирный нос, яркие пятна на щеках, как будто он был поражен лихорадкой. Не добавляли ему изящества и полные губы, на фоне которые узкий угловатый подбородок казался крошечным. В лицо его Шэй не знал.
Шэй отступил в сторону и притворился, что внимательно слушает речи Вашингтона, который, оказавшись в кольце почитателей, вдохновенно вещал о своей встрече с англичанами. Ни Клинтона, ни Хэйтема Шэй не видел, но проявил терпение — и был вознагражден.
Неприметная дверь в углу зала распахнулась, и оттуда вышла девушка в коричневом строгом платье горничной. В ее руках был поднос с чистыми бокалами, и она устремилась в зал — очевидно, заменить грязные. Подозрительный мужик дождался, пока та растворится в зале, как кусочек сахара в стакане чая, и метнулся к двери. Прислонился к косяку и заговорил с кем-то, не поворачивая головы. Шэй прикусил губу. Незаметно подслушать возможности нет — противник стоит, прижимаясь к стене и внимательно глядит. Заранее, значит, подготовился… Оставалось импровизировать.
Шэй подхватил чей-то брошенный стакан с виски и шагнул к противнику. Тот напрягся, но говорить продолжил, хотя следил за каждым движением. Шэй сделал вид, что его шатнуло, «схватился» за воздух, запнулся о несуществующую складку на ковре и с чувством, запинаясь, выругался. А потом нетвердыми шагами подошел еще ближе и обессиленно упал на кресло — спиной к врагу.
Напрягся изо все сил — и услышал негромкие слова:
— … я вызову его подышать и оставлю в беседке. Вернуться он не должен.
Ответа, конечно, не было слышно. Зато Шэй услышал шаги и почувствовал, как его тряхнули за плечо:
— Эй! Эй, мистер, вам плохо?
Шэй мотнул головой и резко наклонился вперед. И шумно икнул, делая вид, что его того и гляди, стошнит. Противник брезгливо отдернул руку и прошипел:
— Пьянь, — и удалился.
Шэй из-под полуприкрытых век видел, что тот направился в самый эпицентр зала и понял — надо поторопиться.
Незнакомый мужик легко вклинился в беседующую компанию, а Шэй торопливо огляделся. Пока не знал, как будет правильно. Отправиться за врагом в одиночку? А если там целая толпа? Не факт, что удастся справиться, да и… слышно будет. Если кто-то его застанет режущим ни в чем не повинных граждан, будет скверно.
Позвать Хэйтема? Но его не видно, хотя Клинтон — вот же, на виду. Стоит и смеется. И улыбается мужику, который собирается его заманить и убить чужими руками в беседке.
И дело еще осложняется тем, что враг видел его, Шэя, и наверняка сложит два и два, если вдруг случайно заметит. Любой мимолетный взгляд может стать критическим.
И все-таки… Шэй видел, как Клинтон кивнул и отправился с заговорщиком прочь из зала… И все-таки надо рискнуть.
Задача, которую поставил Коннор, перестала казаться мистеру Кормаку несложной. Когда-то Хэйтем так же легко попросил Коннора отследить пути хождения фальшивых колониальных билетов — и это едва не кончилось плачевно. Но и выбора нет. Шэй не мог себе позволить не сдержать слова.
Некрасивый мужик провел Клинтона коридорами и вежливо пропустил перед собой, выходя на улицу. Шэй почувствовал дуновение ветра и поежился. Плащ остался в гардеробной, а в одном костюме в конце ноября было очень не жарко.
— Прошу вас, мистер Клинтон, — раздался вкрадчивый голос незнакомца. — Вы же понимаете, как это важно.
— Понимаю, мистер Берр, — немного растерянно отозвался мистер Клинтон. — Но почему здесь? Поверьте, я декларирую свои взгляды вполне открыто, нет нужды обсуждать их втайне.
— О, теперь, когда мы одни, я могу сказать это, — с чувством откликнулся тот. — Боюсь, в ряды сторонников мистера Вашингтона затесался предатель. А вы — губернатор, и если мистер Вашингтон скоро оставит дела, то вам быть в неведении просто смертельно опасно.
Шэй скривился. Полуправда — лучшая ложь.
— Что вы знаете о предателе? — разом забыл о своих подозрениях мистер Клинтон. — Каковы его цели и средства?
— Я почти ничего о нем не знаю, — развел руками мистер Берр. — Знаю только то, что это кто-то из высокопоставленных гостей. Ему не по душе ваша кандидатура… Извините, из-за ваших федералистских взглядов. Надо полагать, он уверен, что сможет лучше управлять Нью-Йорком, чем вы.
— Но… — мистер Клинтон нахмурился. — Но моим основным оппонентом были как раз вы.
— Я умею проигрывать, — с достоинством отозвался мистер Берр. — И раз уж мистер Вашингтон выбрал вас, то кто я такой, чтобы возражать этому назначению? Я хотел предупредить вас. За вами по пятам следует убийца, а может, и не один. Теперь вы знаете и будете начеку… Нам не стоит возвращаться вместе, чтобы он — или они — не сделали выводов. Побудьте здесь еще несколько минут и вернитесь в зал. И никогда — слышите? — никогда не теряйте бдительности.
Если мистер Клинтон и имел какие-то сомнения, выглядеть мнительным он не захотел. А может, рассчитывал разобраться в странном поведении соперника-соратника позже — например, с помощью верных людей.
Шэй подумал, что для политического деятеля он слишком наивен — в самом деле, проще простого было провести ряд несложных умозаключений. Бывший оппонент вызывает «выйти поговорить», говорит что-то странное об убийцах — и исчезает, хотя не может не понимать, что его слова и действия позже будут рассматривать через увеличительное стекло… Если будет кому изучать, конечно.
Однако сейчас мистер Кормак сосредоточился на другом. У него было около десяти-пятнадцати секунд — ровно столько, сколько отмерят исполнители мистера Берра на то, чтобы дать ему уйти и избежать подозрений.
Шэй затаился в тени у самой стены и подготовился к бою. Подходить ближе не рискнул, хотя и понимал, что рискует — можно не успеть. За кустами раздался свист — очень похожий на тот, которым призывали друг друга ассасины, и одновременно с ним — голос Хэйтема позади.
