Дело всей жизни (СИ) - "Веллет" (читаем книги TXT) 📗
Кот недовольно завозился, потоптался (небось, еще и зацепок мстительно понаставил) и улегся, свесив хвост. Теперь на его морде явственно читалось «я уступлю, но проигран бой, а не война». Хэйтем на недовольство кота внимания не обратил и устало потянулся к домашней мягкой куртке, которую носил вместо неудобного сюртука. Стянув куртку и расстегнув рубаху, он удалился в ванную, а вернулся оттуда в одних нижних штанах. Шэй зря времени не терял — тоже разделся, выбил трубку и успел расстелить постель. Обычно Энни подкладывала в кровать грелку незадолго до сна, но сегодня, предупрежденная, не стала соваться в «кошачью темницу».
Под тяжелым взглядом любовника Шэй тоже отправился в уборную, но больше гремел рукомойником, чем ополаскивался. Вода была холодной по той же причине, что и постель, а потому и после короткого купания волосы в прямом смысле вставали дыбом. А стоило подумать о прохладной постели, как пришлось сжать зубы, чтобы челюсть не подрагивала.
Обратно Шэй вернулся мрачным и даже подумывал по-тихому положить ледяную руку любовнику… куда-нибудь, но Хэйтем так уютно устроился под одеялом, что не хватило совести. Да и согреваться Шэй начал.
— Свечи, — напомнил Хэйтем железным тоном.
В первый миг Шэй испытал раздражение, что на пути к кровати появилось препятствие, однако сразу представил, как улегся бы, а потом, подрагивая, со стоном вылезал бы обратно — и раздражение улеглось. Почти улеглось. Пробираться по темноте к кровати не хотелось тоже, а напрягаться ради орлиного зрения — тем более. Однако, как только желтоватый свет свечей погас, глаза быстро привыкли, и стало понятно, что в спальне вовсе не темно. Во дворе и на деревьях лежал чистый пока белый снег, а луна светила ярко. Наверное, полнолуние или близко к тому… Шэй даже попытался выглянуть в окно, но луны не увидел, а от окна дуло, поэтому он поспешил нырнуть к теплому любовнику под бок. Тот развернулся на спину и обнял горячей рукой — аж мурашки пробежали.
Шэй плотнее натянул одеяло, полежал несколько секунд, отчетливо ощущая, как расслабляются, согреваясь, мышцы, а потом и заинтересованно приподнял голову. Для Хэйтема было не свойственно предупреждать желания любовника, так что вывод напрашивался единственный.
Шэй провел большим пальцев свободной правой руки по губам любовника и успел даже подумать, что все понял правильно, когда Хэйтем вдруг абсолютно четко произнес:
— Нет. Я же говорил, что против твоего табака? Говорил. Даже не рассчитывай на то, что я стану глотать, вкусовые качества табак не улучшает.
— Можешь сплюнуть, — фыркнул Шэй. — И потом, не обязательно же доводить до результата, м?
— То есть мне остановиться и заснуть? — хмыкнул мистер Кенуэй. — Я жесток, но не настолько.
Шэй не успел подобрать пару убийственных аргументов в защиту своей позиции. Не понадобилось — Хэйтем сильным движением опрокинул его на спину. Одеяло, разумеется, сразу сползло, но Шэй был абсолютно всем доволен. Горячие поцелуи на шее и на груди… В губы Хэйтем не целовал. То ли спешил спуститься, то ли побрезговал табачным запахом, хотя мистер Кормак рот ополаскивал — да так, что зубы от ледяной воды ломило.
Хэйтем спешил, и это говорило в пользу первого предположения. Шэй лениво устроился поудобнее и даже руку за голову закинул. Вторую он опустил на затылок любовника, со всей ясностью демонстрируя, что долгосрочные прелюдии не требуются. Шэй, может, и не мог похвастаться, что вставало, как в юности — по два раза в час, но нескольких поцелуев вполне хватало.
Хэйтем все понял правильно и уверенно расстегнул на любовнике штаны. Шэй облегченно выдохнул, но сразу едва не подавился воздухом, когда ощутил влажные губы. Теперь Хэйтем никуда не спешил: кружил языком вокруг головки, немного щекотно ласкал щелочку, временами охватывал член плотнее. Шэй умиротворенно вздохнул, запустив пальцы в волосы любовника, но с каждым новым движением все больше росло напряжение, и теперь этих ласк было мало. Шэй безотчетно надавил Хэйтему на затылок, и мистер Кенуэй послушался, принял глубже, но облегчение дарить не спешил.
Шэй знал, что тот умеет брать в рот и горячо, и ритмично, однако сейчас самыми сильными ощущениями были истома и нарастающее напряжение. Шэй попробовал любовником управлять, но не вышло, Хэйтем упрямо придерживался собственной стратегии.
Теперь Шэй вздохнул мучительно и почти печально. Хэйтем поднял голову, перевел дыхание и усмехнулся:
— Жалеешь о своей опрометчивости?
Шэй отрицательно помотал головой, проехавшись затылком по собственному предплечью:
— Не жалею.
— Очень по-ассасински, — фыркнул мистер Кенуэй и окончательно поднялся на руке, упираясь ладонью в постель. — Поскольку вчера ты дрых после неумеренных возлияний, а позавчера дрых просто так, дальше работать придется тебе.
— Да я не против, — расслабленно протянул Шэй, а сам подумал, что если сказать, что хотел еще поваляться, то Хэйтем может действительно отвернуться и заснуть. Из вредности, как Честер.
Хэйтем откинулся на постели и небрежно бросил:
— Масло — где-то между подушек. Остальное сам найдешь.
— Твою задницу? — фыркнул Шэй. — Да уж как-нибудь не промахнусь.
Мистер Кенуэй не счел нужным даже отвечать. Шэй был уверен, что тот глядит насмешливо, но у самого мистера Кормака были другие трудности. Во-первых, пришлось собрать себя в кучу и повернуться на бок. Во-вторых, шарить в изголовье в поисках флакона. В-третьих, одеяло опять сползло, а без него все-таки было прохладно.
Но у Шэя был богатый опыт, так что с мелкими трудностями он управился почти одновременно, да еще и успел стянуть портки. Правда, вывернув их наизнанку. Флакон с маслом тоже был прохладным, а потому, зажав его в руке, чтобы согреть, Шэй времени терять не стал. Целовал, возможно, небрежно, но Хэйтему явно нравилось, он дышал чаще и мельче, а вот у Шэя была еще одна сложность. Но с ней он тоже справился с честью — не выпуская из руки флакона с маслом, кое-как выпутал любовника из штанов. И даже немного заслуженно погордился собой.
Хэйтем раскинулся на кровати в весьма провокационной позе, и Шэю хотелось… Всего хотелось, но в первую очередь — немножко отомстить.
Он склонился над любовником, рассыпая распущенные волосы по его бедрам, и влажно и медленно прикоснулся языком к твердой плоти. Хэйтем вздрогнул, громко выдохнул, но Шэй вернул нетерпение сторицей — чувственно проскользил языком по выпуклой вене, по нежной уздечке, по открытой головке…
— Шэй! — Хэйтем почти шептал, но шептал гневно.
Мистер Кормак с легким сожалением отстранился и занялся делом: открыл и аккуратно плеснул содержимым нагревшегося пузырька на пальцы. Закрыл зубами — вот и рот свободный пригодился. Впрочем, отбросив пузырек и опустив руку, он вернулся к небрежным ласкам. Хэйтем бессильно выдохнул и раздвинул ноги шире. Шэй подавил удовлетворенное фырканье. Так-то лучше.
С подготовкой мистер Кормак справился быстро. Долго ли умеючи? Мистер Кенуэй окончательно сдал позиции, подавался навстречу, хотя порой явно не мог определиться, куда лучше подаваться. Шэй всегда был снисходителен к поверженному противнику, а потому больше мучить не стал. Подняв голову и поймав в слабом лунном свете смутно различимый взгляд, Шэй подтянулся на локте и накрыл любовника собой. Бедра Хэйтема привычно раскрылись, сжимаясь на боках, но Шэй счел нужным сначала его поцеловать. Тонкие губы дрогнули под властным прикосновением, и сейчас мистер Кенуэй не возмущался запахом крепкого табака. Напротив, охотно целовал в ответ, да еще и ерзал… чувствительно.
Шэй поднял голову, перехватывая воздух, и даже успел предупредительно надавить членом на скользкую от масла кожу ложбинки, как Хэйтем, выпутавшийся из волос, вдруг выдохнул:
— Стой. Убери его.
Кого — его? У Шэя о «нём» была сейчас только одна мысль, но Хэйтем смотрел куда-то в сторону, и Шэй, проследив за взглядом, увидел, что Честер, безошибочно выбрав время для мести, устроился на тумбочке рядом с потушенной свечой. В полутьме зеленые глаза мерцали загадочно.
