Когда цветут липы (СИ) - "Эвенир" (читать полностью бесплатно хорошие книги TXT, FB2) 📗
— Ты даёшь. Значит, у тебя будет ребёнок? Третий?
— Нет, бля, восьмой! — заржал довольный друг. — Что ты тормозишь, братан, бухнул с утра? Ладно, не грузись, я чего звоню. У Артёмки днюха, отмечаем в эту субботу. Приходи, Дым! Ты мне реально нужен, будет куча мамаш со своими сопляками, я там погибну. Придёшь?
— Конечно! Во сколько?
— Я тебе скину адрес и время. Рита заказала зал в детском клубе. Детский клуб, прикинь! Это вообще нереально.
— Отлично, вам меньше убирать в квартире. Спасибо, приду, конечно.
— Спасибо, братан! И вот ещё что… — голос Савича приобрёл несвойственную ему проникновенность. — Если ты хочешь прийти не один, ну, в общем, ты понял… Это вообще не проблема. Приводи кого хочешь. Я Ритке рассказал, ты не злись. У нас секретов нет друг от друга. Так что ты приходи с кем хочешь, это все нормально, ты понял?
— Понял, Савич. Спасибо. Я приду с Элтоном Джоном.
— Вот же ты зараза, Дым! Ладно, я побежал, до скорого!
— До скорого, Савич! Привет семье.
Жаль, что радость от такого важного звонка тоже оказалась размытой, стёртой матовым фильтром. Он придёт на детский праздник один. Он вообще теперь всегда будет приходить один, куда бы ни позвали. И это самое честное и самое горькое, что он может сделать.
Захотелось вдруг выйти на улицу, под летнее, но ещё нежаркое солнце. Андрей отшил увязавшуюся следом Кравцову, неторопливо пообедал в кафе возле парка, в котором уже вынесли на улицу столики. Прошёлся вдоль набережной, купил в ларьке мороженое в вафельном стаканчике, съел, обляпав светлый пиджак, естественно. Он ещё оттирал лацкан носовым платком, когда подходил к стеклянным дверям офиса. Он ещё существовал по ту сторону экрана, когда на ступеньках рядом со входом увидел Диму.
Тот был не один. Рядом с ним, лицом к лицу стоял стройный парень очень интеллигентной наружности, в летнем костюме, в стильных дымчатых очках. Они беседовали о чем-то приятном, улыбаясь легко и приветливо.
Андрей вдруг остановился, будто наткнувшись на невидимую стену. Парень в очках механическим, бездумным жестом поглаживал Диму по предплечью. Тот, казалось, ласки не замечал. А мимо проходили люди. Некоторые из них знали Диму в лицо. Многие оборачивались. Но эти двое на ступеньках, полностью поглощённые беседой, вокруг не смотрели и чужого внимания не замечали.
Парень что-то сказал, Дима рассмеялся, покачал головой. Рука парня скользнула выше, прошла по плечу, легла на шею. Все так же смеясь, Дима наклонился и мягко, чувственно коснулся губами губ очкарика. Поцелуй не был ни долгим, ни особенно страстным, он был ОБЫКНОВЕННЫМ. Как будто не было ничего более естественного, чем поцеловать парня у входа в собственный офис, у всех на виду.
Дима снова улыбнулся, легонько хлопнул своего собеседника по плечу, повернулся и исчез за стеклянными дверьми. Двинулся с места и парень, достал из кармана телефон, глядя в экран, зашагал прочь. Прошёл довольно близко от Андрея. Тот даже успел заметить тень мечтательной улыбки, ещё не стершейся с его по-юношески полных губ.
И экран рухнул, рассыпался острыми осколками, а жизнь захлестнула Андрея, будто штормовая волна, сбивая с ног, ослепляя и оглушая. Ещё несколько секунд он ловил ртом воздух, пытаясь справиться с лавиной обрушившихся на него ощущений, с ослепительным солнечным сиянием, с воем близкой сирены, с запахами и звуками, с болью и обидой такой острой, что нечем стало дышать. Он вдруг с предельной ясностью понял, что в заляпанном пиджаке стоит соляным столпом на тротуаре, а мимо проходят люди, а у входа курит кто-то знакомый и, может быть, смеётся сейчас над ним. Он сделал первый шаг. Второй оказался быстрее, третий — ещё быстрее. В стеклянные двери, за которыми несколько минут назад скрылся его Дима, он влетел уже с разбегу. На своём этаже сразу бросился в туалет, сорвал испорченный пиджак, засунул его в урну. Ледяной водой сполоснул лицо. Из зеркала глядел на него смутно знакомый человек с сумасшедшими глазами. Молился об одном: чтобы только никто не остановил его сейчас, никто не пристал к нему с глупостями. Дверь кабинета запер за собой на замок, упал в кресло для визитеров, закрыл лицо руками, беззвучно зарычал. Вставали на место недостающие фрагменты и складывались в картину, в которой ему, Андрею, не было больше места. С чего он взял, что Дима по-прежнему верен ему? Что за все то время, что он мучился сомнениями, учился прогонять NeoSeq и резвился на пляже в Калифорнии, у Димы никого не появилось? Да, он сказал ему: «Пока мы вместе, больше никого не будет». Но разве они вместе? Конечно, нет! Теперь понятно, почему Дима не стремится к новым встречам, почему недавно выгнал его. Ему теперь все равно, что решит Андрей. Нет, может быть, не все равно. Но он переживёт их разлуку без особого труда. Он не захочет умереть, не скрутится в один комок невыносимой боли и раненым зверем не завоет. Он пойдёт своей дорогой. Для него ничего не закончится. Все закончится только для Андрея. Все закончится, потому что совершенно точно никогда в жизни он не полюбит другого. Даже близко никого не подпустит. Даже в мечтах не сможет представить себя с другим. Его квартира, которую он когда-то покупал на двоих, в смутной надежде на семейную жизнь, навсегда останется пустой. Теперь уже навсегда.
Звонил телефон, кто-то стучал в дверь. Андрей не отвечал. Слишком ясно вставала перед закрытыми глазами картина: его златоглазый бог, целующий другого. Целующий у всех на виду, словно напоказ. Словно говоря всем на свете: «Видите, ничего не произошло. Небо не упало на землю, и молния не поразила нас насмерть…»
Какая-то мысль стала складываться в оглушённом болью сознании, ещё неясная, но важная, очень важная. Он должен был что-то понять, и это что-то стояло совсем рядом. Надо было только успокоиться и подумать. Заглушить боль, заткнуть обиду, они кричат слишком громко, и за их воплями не слышно чего-то самого главного. Иногда самый главный голос звучит тихо. Часто он говорит намёками, в робкой надежде, что его всё равно услышат и поймут. Только тот и услышит, кому это важно, и поймёт только тот, кто захочет понять. Андрей, наконец, встал с кресла, пригладил волосы ладонями. Руки ещё подрагивали, но паника улеглась. Сейчас он пойдёт на кухню, сам сварит себе кофе. А потом подойдёт к Диме и попросит выйти с ним и поговорить. Нет, он ни в чем его не упрекнёт. Он просто спросит: «Ты все ещё любишь меня? У меня все ещё есть шанс?» Потому что если это так, ещё не всё закончено. Это ещё не тупик, а просто очередной перекрёсток. И по-прежнему две дороги открыты для него, и есть ещё надежда. И пусть неоформившаяся мысль снова исчезла в потоке других, более простых и громких, может быть, он ещё ухватит её за хвост.
Немного страшно было выходить из кабинета, но Андрей сделал над собой усилие и открыл дверь. Секретарша тотчас же подбежала к нему, он остановил её вежливым:
— Вика, извини, пожалуйста, не сейчас. Я вернусь через минуту, и мы все обсудим.
По пути на кухню все-таки заглянул в АДЕРМ, но там было необычно пусто. Только юный интерн сидел за своим компьютером и сосредоточенно грыз ногти.
Все они почти в полном составе оказались на кухне. Как обычно, говорил за всех Сиротин, остальные слушали. Кто-то посмеивался, кто-то делал вид, что покупает колу в автомате, но слушали все.
— …видимо, в Беркли этому тоже учат, да, Калиновский? Там что, может, специальные классы есть, типа, «Однополая любовь для дурачков» или «Гей-порно и его влияние на становление личности»?
— «Голубизна-101», — не слишком решительно вклинился кто-то другой. Кажется, Ерёменко.
Дима стоял возле кофеварки, стоял один. Так ощутимо ОДИН, будто между ним и его бывшими приятелями лежала целая пропасть. А впрочем, так оно и было. Андрей сделал шаг вперёд. Их взгляды встретились. Теперь Дима глядел только на него и только его видел. Взгляд его был серьёзен, но странно спокоен. Будто, пока Андрей глядит на него, ничего плохого не может с ним произойти. Впрочем, было в этом взгляде ещё что-то, похожее на вопрос. Или на поощрение. Он словно говорил: «Ну, что же ты? Твоя очередь».
