Дело всей жизни (СИ) - "Веллет" (читаем книги TXT) 📗

Шэй чуть не поежился, столько в этом взгляде было отчаяния.

Это явно увидел и мистер Кенуэй, потому что вполне спокойно и деловито проговорил:

— А из-за чего же? Хочешь попросить помощи?

— Н-не знаю, — сразу осекся сын и сразу поправился. — Может, и хотел бы, но не знаю, о чем просить. Дослушайте меня, пожалуйста. Я же не просто так вас вытащил из города. Сейчас, когда на фронте разведки неспокойно, а Вашингтон отправил войска на юг, ситуация складывается так, что я… Я не могу остаться в Нью-Йорке. Мне срочно нужно уехать, но тягостно даже думать, что может случиться в мое отсутствие. Но если я не уеду… То мне страшно подумать, что может случиться там, где меня не окажется.

Шэй заволновался, хоть и старался этого не показывать. Но все-таки сбивчивая речь вызвала у него легкое непонимание, и он спросил прямо:

— Почему? Я имею в виду, что страшного в том, если ты оставишь на время здесь своих ассасинов и твою разведку? Ты ведь и раньше уезжал — в Бостон, в Дэвенпорт, во фронтир, да хоть с нами в Англию. Или отлучка предстоит долгая?

Коннор перевел взгляд на него, и Шэй только теперь увидел, что белки глаз у сына розоватые, а глаза опухли от недосыпа — видно, последние дни или недели выдались нелегкими, нервное напряжение сказывается.

— Я не знаю, насколько долгая, — Коннор отвернулся, поймав слишком понимающий взгляд. — Но дело не в этом.

— Тогда в чем же? — поинтересовался Хэйтем. — Твоих ассасинов я знаю поименно, и знаю, где их искать. Но пока у нас с тобой действует договоренность, их никто не тронет, Коннор. Конечно, пока они сами не начнут делать глупости. Если ты волнуешься за своих соратников, можем договориться о чем-то… более конкретном.

— Дело не в этом, но спасибо, — Коннор кивнул. — Это равно тому, что я не пытаюсь нападать даже на Чарльза Ли. Мои ребята занимаются… каждый своим делом. Но сейчас я собираюсь уехать… не как в Англию. Я не знаю, чем все это может закончиться.

А вот теперь Хэйтем встревожился всерьез:

— Ты полагаешь, что можешь не вернуться из своей отлучки?

Коннор неожиданно улыбнулся:

— Такое всегда может быть, отец. И раньше со мной тоже могло такое случиться, ты же понимаешь. Но нет, я не думаю такого. Я думаю о том, что именно теперь, когда положение стало…

— Нестабильным, — несколько нервно подсказал мистер Кенуэй-старший, потому что молчание затягивалось.

— Да! — выпалил Коннор. — Я боюсь, что именно теперь враги могут воспользоваться этим. Но речь не о Братстве. Речь о войне за независимость. Боевые действия ведутся на юге, но все решается здесь. Здесь, в Нью-Йорке, где торчит Клинтон и его прихвостни из лоялистов. Они не должны обрести влияния!

Шэй распрямил плечи и посмотрел на любовника. Как бы то ни было, сыну нужно помочь. Но мистер Кенуэй, похоже, и не имел чего-то против. Он тяжело вздохнул и покачал головой:

— Так не пойдет, — и, видя усталое огорчение на лице сына, пояснил: — Я согласен с тобой, влияние британцам отдавать нельзя. Но я не могу действовать вслепую, Коннор. А ты даже не в состоянии сформулировать, чего хочешь от нас. Я не могу воздействовать на твоих соратников, твоих друзей, твои организации и твои дела. Если хочешь помощи, давай начистоту. Расскажи нам, что происходит, и мы попробуем договориться. Может, от этого выиграют все.

— Я даже чаю не могу предложить… — Коннор вздохнул. — А рассказать сложно, очень много всего.

Шэй не выдержал, вмешался:

— Мы уже поняли, что есть какая-то крыса, которая работает на Корону. Хорошо, пусть так. То есть ничего хорошего, конечно… Но мы по-прежнему ничего не знаем о том, что тебя сейчас гонит из Нью-Йорка. Или это секрет?

— Не секрет, — Коннор опустил плечи. — Я же не зря занимаюсь разведкой. Вот вы знаете, что «монстр Брант» в апреле разгромил селения в Харперсфилд?

Шэй про это знал. И знал, что и возлюбленный об этом знает, однако Хэйтем натянуто проговорил:

— Да, слышал. И что?

Коннор вскинулся и заговорил горячо, почти зло:

— Я больше не мог закрывать на это глаза! Еще в мае я написал Анэдэхи, и она дала мне слово, что выследит Бранта. И выследила.

— Та-а-ак, — протянул Шэй, не ожидая ничего хорошего. — С ней все в порядке?

Коннор посмотрел ему прямо в глаза, как будто забыв, что рядом сидит отец, и выдохнул:

— С ней — да. Она сдержала слово — не только выследила, но еще и отбила со своим отрядом тех рабов, что Брант хотел вывезти из долины Мохок к себе. А в июне написала мне, что Брант узнал обереги и раскраску — и обещал отомстить онейда. Кто-то из охотников ее племени ранил его в плечо, и Брант приказал своим готовить нападение на Канонвалохале.

Шэй молчал, закусив губу. А Коннор совсем уж горько закончил:

— Это деревня Анэдэхи. А я уже знаю, что обычно остается после нападений Бранта. Обломки, гарь и запах гниющих тел.

Мистер Кормак решительно заявил:

— Поедешь и защитишь. А мы постараемся удержать позиции колонистской разведки в Нью-Йорке.

Однако мистер Кенуэй вскинул руку:

— Подожди с выводами, Шэй. На этот счет у меня есть сведения, которыми стоит поделиться. Возможно, что-то из этого, Коннор, тебе пригодится.

Сын сразу распрямился и глянул с надеждой. С неуверенной, не слишком ясной, но все-таки надеждой. Хэйтем делился данными нечасто, но всегда по делу. А еще Шэй чувствовал, что тоже услышит что-то новое — хотя бы потому, что сам не обладал какой-то пригодной для Коннора информацией.

Мистер Кенуэй убедился, что его внимательно слушают, и заговорил властно, уверенно:

— С тех пор, как мне стало понятно, что тебя, Коннор, беспокоит мистер Брант, я приложил усилия, чтобы выяснить, кто или что за ним стоит. И неприятно удивлен, что ты этого не сделал.

Коннор нахмурился:

— А что не так, отец? Тайенданегеа — уважаемый лидер ганьягэха. Точнее, он не смог бы стать — как это в английском называется? — сахем? Сагем? Сахэма, в общем. Но он принадлежит к клану Волка, а это весьма уважаемый клан.

— Это то, что знают все, — фыркнул Хэйтем и сразу поправился. — Я имею в виду, все, кто хоть как-то причастен к этому. Сколько раз я говорил тебе, сначала все выяснить — и только потом что-то делать! Джозеф Брант столь нахально действует не потому, что своим аверьяса предан Короне. Все гораздо проще. Год назад мистер Брант ездил в Квебек на переговоры с губернатором. Надо сказать, что в Квебеке колонистов очень не любят, особенно после удара мистера Арнольда по Канаде. Впрочем, это дело прошлое. Мистер Брант добился от губернатора Квебека снабжения для индейцев и лоялистов, а также обещания земель, если война будет выиграна англичанами. И теперь, конечно, готов на британский флаг разорваться, чтобы сделка вступила в силу. Он не отступится, Коннор.

Сын упрямо помотал головой:

— Тогда мне придется его убить.

— Нет, — неожиданно властно возразил Хэйтем. — Ты можешь, конечно, попробовать, но совершишь ошибку. Мистер Брант привлек слишком много внимания к своей персоне. В свое время я по этой же причине не убил Вашингтона. У нас, Коннор, связаны руки. Убийство Бранта припишут колонистам, и обязательно будут звучать слова о том, что бедного индейца убили те, кто претендует на их земли. Ты что, не помнишь, с чего все начиналось? Для того, чтобы убить, нужно иметь веские доказательства, что именно он, а не кто-то еще убивал мирное население. Но и это теперь не поможет, потому что мистер Салливан устроил показательную акцию. Придется придумать какой-то иной выход.

Коннор раздраженно вскинулся:

— И что? Ждать, пока он разрушит Канонвалохале? Пока убьет еще десятки людей?

— Стой, — осадил его Хэйтем. — Вот поэтому я расскажу тебе то, что мне удалось выяснить. Мистер Брант, чтобы ты знал, с детства… м-м-м… дружил с мистером Джонсоном. Да, тем самым тамплиером, которого ты отправил на тот свет. Дружил — не очень точное слово. С Джонсоном дружил отчим Джозефа, а сестра Джозефа даже вышла замуж за мистера Джонсона. Ее младшего брата забрали в Нью-Йорк… он был примерно в том же возрасте, что и ты, Коннор, когда переехал в город. Может, немного постарше. Правда, в отличие от тебя, Джозеф Брант этого хотел и сам к этому стремился. В Нью-Йорке он получил английское образование и полезные знакомства. Настолько полезные, — мистер Кенуэй усмехнулся, — что когда мистер Брант в Лондоне вступал в масонскую ложу, традиционный передник ему вручил лично Георг Третий.