Дело всей жизни (СИ) - "Веллет" (читаем книги TXT) 📗

— Он просто не уверен в себе, — вздохнул Шэй и крепче сжал его ладонь. — Если бы Коннор был уверен, что эта девица — это судьба, он бы пришел и заявил тебе… Ну, ты знаешь, как он это умеет. Но он сомневается, растерян. И с этой бедой он, конечно, пришел ко мне, потому что… Потому что я ему никогда не говорил про «хорошую партию». Но он хотел, чтобы и ты узнал.

— Шэй, я всегда думаю, что говорю, — Хэйтем поморщился. — И в состоянии распознать, когда он что-то переживает, а когда ему шлея под хвост попала. Но раз уж ты стал его душеприказчиком, то скажи мне, стоит ли эта девица того? Это действительно настолько серьезно? Не очередное увлечение Коннора?

— Не очередное увлечение, но насколько это станет серьезным, я не знаю, — честно отозвался Шэй. — Я понял только то, что она далеко не дура. Она воин, а значит, смелая и решительная. Она пошла против традиций, когда стала воином — у индейцев с этим для женщин, как я понял, тоже не все просто. А еще пошла против своей семьи, когда Коннор стал ей кем-то вроде друга. Его у онейда так себе принимали, а она его там обнимала и откровенничала. Что я еще про нее знаю? А, ну еще то, что ее зовут Анэдэхи. Я быстро запомнил, имя не очень сложное. А, и еще оказалось, что Анэдэхи была рождена только потому, что я когда-то спас деревню онейда. Она, кажется, правнучка той Матери Рода, что я видел. Если бы я не смог или промедлил, то род бы прервался.

— Ты рассказывал, — нахмурился Хэйтем. — Я помню… О Боже, Шэй. Наследный принц ганьягэха влюбился в наследную принцессу онейда. Напоминает дурную пьесу.

— Ганьягэха от него ведь отреклись вроде как, — ответил Шэй, по-прежнему глядя в потолок. — А девчонка его, если чего-то захочет, то родню слушать вряд ли станет.

— Может быть, — беспокойно завозился на постели Хэйтем. — Но знает-то она некого Радунхагейду. Стать женой ассасина — это совершенно другое. Не знаю, как нужно любить, чтобы пойти на такое. Хотя… история знает немало тому примеров. Мне нужно поговорить с Коннором.

— Это если он не сбежал, — Шэй откинулся на подушку. — А утро уже позднее.

— Если сбежал, я сам напишу в поместье Дэвенпорт, — безапелляционно отозвался Хэйтем. — Ты чего лежишь? Утро уже действительно позднее.

========== 7 июля 1780, окраина Нью-Йорка ==========

Шэй тревожно огляделся. Место, куда призвала их с любовником короткая записка на полупрозрачной бумаге, было небезопасным. Для всех — и ото всех. Это на приличных улицах города сохранялось подобие пристойной жизни, а британцы как-то пытались наводить порядок, как в своем чертовом Лондоне. Но на окраинах Нью-Йорка те же британские солдаты порой вели себя хуже бандитов. Впрочем, настоящих бандитов тут тоже хватало, а в последнее время, после оскудевшего заработка на верфях и в доках, еще и прибавилось.

Но Шэя волновали вовсе не солдаты. И не бандиты, большинство из которых были в недавнем прошлом приличными мастеровыми и ремесленниками, потерявшими заработок. А то, что призыв Коннора был крайне неконкретным — в нем был названа только дорога на выезд и несколько примет, но мистер Кормак осознавал, что с такими, с позволения сказать, приметами крайне легко ошибиться.

Мистер Кенуэй воспринимал «приключение» еще более остро, и настороженно спросил:

— Думаешь, это здесь?

— Думаю, что мы могли ошибиться на пару миль, — с досадой бросил в ответ Шэй.

И тут откуда-то неподалеку раздался знакомый тихий свист. Хэйтем дернулся:

— А вот и ассасины. Некогда мои наставники учили меня, что, заслышав такой свист, лучше вооружиться — или удрать, если нет уверенности в своих силах.

— Но при этом сами умели так свистеть, раз тебе демонстрировали, — улыбнулся мистер Кормак. — Пойдем искать ассасинов.

«Ассасины» в единственном числе «нашлись» во дворе у полуразрушенного дома, среди нагромождений ломаных ящиков, ветхих бочек и еще чего-то, что с трудом поддавалось опознаванию.

— Сюда, — свистящим шепотом выдохнул Коннор и исчез под сводами полуразрушенного дома, минуя двери и окна через пролом в стене.

Шэй первым отправился следом. Издалека дом не выглядел совсем развалюхой, так что вскоре обнаружилось и что-то целое — почти неповрежденная комната, даже с дверью. В комнате нашлись две продавленных кровати, стол с табуретками и печь, но печью пользоваться было нельзя — из-за того, что дом просел и перекосился, каменная кладка печи растрескалась, и зажечь там огонь означало не только заполнить всю комнату дымом, но еще и рискнуть спалить тут все дотла.

Впрочем, несмотря на суровую и снежную зиму 1780-го, сейчас погода стояла хорошая, летняя. В середине июля не было невыносимой иссушающей жары, когда дышать трудно, а воздух плывет и струится от зноя — напротив, было тепло и немного ветрено.

Хэйтем, зашедший последним, недовольно огляделся и без разрешения разместился за пустым столом. В своем безукоризненном костюме, с грудой оружия и нарочито небрежно стянутым плащом он даже на табурете умудрился расположиться, как на королевском троне. Поднял бровь, вскинул идеально выбритый подбородок и изрек:

— Итак?

Коннор — как хозяин собрания — устроился во главе стола, небрежно подтянув ногой табуретку. Шэй сел напротив Хэйтема и уперся локтями в столешницу. Немного сомневался — несмотря на убогую обстановку, все равно можно было дождаться безапелляционного требования: «Мистер Кормак, уберите локти со стола».

Однако на этот раз Хэйтем промолчал. Возможно, потому, что стол назвать обеденным было трудно. Как, впрочем, и письменным. Просто нечто грубо сколоченное, на что можно сгрузить или поставить что-нибудь.

Коннор огляделся, прищурившись, как будто изо всех щелей ожидал неведомых врагов, и скомканно выпалил:

— Простите, что позвал вас сюда. Но мне больше не к кому обратиться. Это… перевалочный пункт. На крайний случай, если негде переночевать. Здесь нет ничего, даже еды, поэтому не угощаю.

Мистер Кенуэй недовольно поморщился:

— В такой обстановке я и не ожидал, что ты позовешь дворецкого и горничную с подносом креветок и шабли. К делу, Коннор.

Шэй сочувственно поглядел на сына. Тот даже не огрызнулся в ответ и вообще выглядел несколько подавленным.

— Я сейчас не самый безопасный собеседник, — он виновато пожал плечами. — Мои… соратники в Нью-Йорке докладывали, что замечали движение вокруг себя. Что-то происходит, но я не знаю, с чем это связано. Либо с моей деятельностью в Братстве, либо с моей деятельностью в «Кольце Калпера». Скорее, второе, но, опять же, я не уверен. Либо нас кто-то обнаружил и раскрыл, либо среди нас есть кто-то, кто… Кто не столь лоялен к нам, как говорит.

Шэй обеспокоенно поглядел на любовника. Тот нахмурился:

— Раньше речь шла про предателей среди армии Вашингтона. Это не может быть один и тот же человек?

Коннор энергично помотал головой:

— Так, как ты говоришь, отец, нет, быть не может. Я строго слежу за тем, чтобы агенты «Кольца» не были связаны с армией и наоборот. Исключение — мистер Толмедж, он нужен мне как связной с Вашингтоном и его армией.

— Полагаю, ты его избрал на эту роль из-за Бенджамина Толмеджа-старшего, — проницательно усмехнулся Хэйтем. — Бенджамин-младший — для тебя оптимальный вариант. Он не ассасин, но сын ассасина — прекрасно знает, что такое Братство, и лоялен к нему. Он военный, но не обязан присутствовать в регулярной армии. А еще он, по моим сведениям, так скажем… твой агент, знающий обе стороны медали. Ведь Вашингтон не знает, кому обязан столь поразительными достижениями своей разведки?

— Все так, — хмуро подтвердил Коннор. — Он полагает, что Толмеджу. Пусть полагает.

Хэйтем удовлетворенно бросил:

— Растешь, Коннор. Очень разумно.

Несмотря на хмурый и озабоченный вид, Коннор слабо улыбнулся и даже поглядел на Шэя… Можно было бы сказать, победно, если бы не снедавшая его тревога, написанная у него на лице.

— Но я позвал вас не из-за этого, — торопливо продолжил Коннор, переведя взгляд на отца.