Равноценный обмен (СИ) - "Olivia" (чтение книг .TXT) 📗
Девушка всячески избегала Линара, а если им приходилось случайно встретиться, холодно кивала и быстро проходила мимо, а потом и вовсе уехала из Новиграда. Отец отправил её в Туссент вместе с Александром, рассудив, что пара недель в стране вина и любви благоприятно повлияет на чувства Делии к будущему мужу. И он не ошибся.
Когда Делия и Александр вернулись, в их взглядах друг на друга ясно читалась любовь, и Линар облегчённо вздохнул. Это означало, что влюблённость девушки в него действительно оказалась просто вспышкой, наваждением, и, слава богам, что всё вернулось на круги своя. Александр и Делия действительно были прекрасной парой, и Линар всё больше убеждался в том, что поступил правильно, рассказав девушке правду.
А ещё юношу радовало, что Делия, по всей видимости, сохранила обе его тайны, поскольку отношение покупательниц к нему осталось прежним. Возможно, девушка сочла слишком неприличным говорить о подобном? Впрочем, это не имело значения, важен был результат, а он пока что устраивал всех. И даже Детлаффа, который перестал обращать внимание на то, как смотрят на Линара юные клиентки. Вампир прекрасно знал, что сердце, душа и тело юноши принадлежат ему целиком и полностью. Именно в такой последовательности.
Это его имя Линар шептал, отдаваясь жадно и без капли смущения, к его губам припадал, словно к роднику со сказочной живой водой, это ему дарил улыбки и взгляды, полные тепла и любви. Любви. Той самой, без которой, как выяснилось, даже высший вампир не может быть по-настоящему счастлив. Той, которую он когда-то надеялся обрести в объятиях Сианны. Впрочем, даже в этой, так дорого обошедшейся ему связи, Детлафф теперь видел небольшой плюс.
Именно Сианна научила его любви, единственно-возможной между мужчинами, и как-то посетовала, что не может получить от этого столько же удовольствия, сколько испытывают мужчины. В ответ на его вопросительный взгляд, княжна усмехнулась и грубо, но доходчиво пояснила, в чём состоит главное отличие мужской задницы от женской, а напоследок предложила вампиру проверить это на себе.
Это был единственный раз, когда Детлафф её не послушался. Отказал резко, не задумываясь, поскольку был твёрдо уверен: мужчиной в их паре должен оставаться он. Всегда. И Сианна отступила, интуитивно почуяв, что переходить эту черту не стоит, да и зачем, если во всём остальном он покорен ей, словно младенец?
Впервые Детлафф применил эти знания уже после расставания с Сианной, находясь среди низших вампиров и перебрав крови, чего не случалось с ним уже давно. Но тогда ему безумно хотелось забыться, потому и не остановился вовремя, почти убив некстати подвернувшегося человека. В ту хмельную ночь на его ложе оказались брукса и недавно прибившийся к стае катакан.
В какой-то момент Детлафф понял, что сливается именно с ним. И это оказалось нисколько не хуже уже привычных утех, принесло новизну и на время отвлекло от тягостных и неприятных воспоминаний о Сианне. Потом он провёл с катаканом ещё несколько ночей и охладел, поскольку это оказалась всего лишь похоть, которая проходит слишком быстро.
С Линаром всё было по-другому. Их вечера начинались с новых сказок, которые юноша писал и сразу же прочитывал Детлаффу, продолжались в купальне и завершались на ложе. И это не приедалось, потому что всякий раз было иначе. Хотелось, чтоб так продолжалось всегда, но… Время, не властное над высшим вампиром, беспощадно к людям, и вскоре Линар сначала повзрослеет, возмужает, а потом… начнёт стареть, и ничего поделать с этим Детлафф не сможет.
Эти мысли отравляли радость, и он начинал жалеть, что нельзя, как в человеческих легендах, сделать Линара вампиром, выпив его крови и дав выпить своей. Если бы всё было так просто! Детлафф был уверен, что юноша не стал бы возражать, скорее, наоборот, и даже жажда не отравила бы радости полного единения. Но это было невозможно, оставалось только старательно задвигать эти мысли в самый дальний угол сознания. Да и потом, Линару всего лишь восемнадцать, так зачем думать о том, что наступит так нескоро?
Гораздо приятнее наслаждаться каждой минутой, проведённой вместе, брать как можно больше от каждого дня и часа, и надеяться, что никто и ничто не помешает им быть счастливыми. Впрочем, этот кто-то должен быть безумцем, чтобы встать на пути у вампира. Детлафф прекрасно знал, что сделает с тем, кто попытается причинить Линару зло. Уничтожит, не колеблясь и не раздумывая.
Как бы смешно это ни звучало, но наибольшую опасность для Линара по-прежнему представляли… люди. Отребья, желающего поживиться, а то и просто поразвлечься, избив одинокого прохожего до полусмерти, хватало и в Новиграде, но Линар никогда не ходил по вечернему городу один, предпочитая проводить время с вампиром. А если желание пройтись всё же возникало, и вечер был на диво хорошим, они выходили вместе, бродили по улицам, иногда выбирались за город и предавались страсти под открытым небом, или в одной из многочисленных пещер с древними эльфскими руинами.
Линара очаровывали эти осколки великолепной культуры, и одновременно становилось невыносимо стыдно за то, что человек, что одной крови с теми, кто уничтожил эльфскую цивилизацию, превратив в руины некогда прекрасные дворцы.
— Жаль, что нельзя повернуть время вспять, — обронил как-то Линар, сидя в объятиях вампира в одном из бывших дворцов. — Почему мой народ поступил с эльфами так?
— Борьба за место под солнцем, — усмехнувшись, пояснил вампир, — вам… людям почему-то всегда мало. Вы не знаете меры и не можете остановиться вовремя. Вы убиваете не только тех, кто отличается от вас хотя бы формой ушей и количеством зубов, но и друг друга. Я не знаю, почему это так, не знаю, что за яд бурлит в вашей крови, или, скорее, гной, смердящий похуже, чем гули. Я говорил тебе, что наш Кодекс запрещает убивать себе подобных, на моей памяти, его нарушали всего несколько раз, и всегда это каралось смертью или, в лучшем случае, изгнанием. У вас же массовое уничтожение особей своего вида зовётся войнами и приветствуется, а победитель получает всё, начиная с самок и заканчивая землями. Вы постоянно придумываете всё более совершенное оружие, способное убить как можно больше и с как можно более дальнего расстояния. Рискну предположить, что однажды вы создадите нечто, что уничтожит вас самих. Одна из войн, которую начнёт твой вид, станет для него последней, и тогда…
— Наступит ваше время? — спросил Линар, удручённый услышанным.
— Нет. К тому моменту вы уничтожите и нас или… произойдет чудо: Врата между мирами снова откроются, и мы сможем вернуться домой, — задумчиво ответил Детлафф. — Хотя, случись это сейчас, я остался бы здесь, мой мир был бы слишком чужим и неприветливым для тебя.
— Я не позволил бы тебе этого, — серьёзно сказал юноша, — этот мир такой же чужой для тебя.
— У вас, людей, есть выражение: «Твой дом там, где твоё сердце», — негромко произнёс Детлафф, крепче прижимая юношу к себе, — и это верно. Впрочем, мы снова говорим о слишком отдалённом и вряд ли возможном будущем, это увлекательно, но бессмысленно. К тому же, становится холодно, нам стоит вернуться домой, — вампир встал, окинул взглядом некогда роскошный зал и добавил: — А сюда мы придём ещё не раз, и возможно, ты напишешь красивую историю об этом месте и тех, кто когда-то здесь жил.
— Напишу, — согласно кивнул юноша, так же поднимаясь, — я уже давно думаю перейти от сказок к чему-то посерьёзнее.
— Растёшь? — улыбнулся Детлафф, тепло глядя на Линара.
— Старею, — сокрушённо вздохнул тот и тут же фыркнул смехом, — в любом случае ты услышишь новую историю первым, если, конечно, тебе ещё не надоели мои… выдумки.
— Нет, — серьёзно сказал вампир, — это та часть тебя, которую я люблю не менее сильно, чем… — он притянул юношу к себе, поцеловал и, отстранившись, добавил: — К тому же, не только я считаю, что пишешь ты хорошо, верно?
Линар кивнул, вспомнив, как нахваливал Эртон его сказки, как потом познакомил с художником, взявшимся нарисовать к ним иллюстрации. И как в тот вечер они долго спорили с тем юношей-полуэльфом Фиароном, как именно нужно рисовать. Линару хотелось, чтобы герои на картинках были такими же, как он видел их, Фиарон представлял их себе совершенно иначе, невольно придавая им эльфские черты, с чем никак не мог согласиться Линар.
