Дело всей жизни (СИ) - "Веллет" (читаем книги TXT) 📗

— Чаю? — Хэйтем скривился. — Я не арабский шейх, чтобы от пекла спасаться горячим чаем. И у меня нет ни малейшего желания вставать и звонить. А вот тебе бы пора принять более пристойное положение. Принимать гостей, лежа на полу, это…

— Не гостей, а сына, — лениво отмахнулся Шэй. — Он меня видел при смерти и пьяным в сопли.

— Ты хочешь сказать, что продемонстрировал еще не весь спектр своих возможностей? — Хэйтем снова подпихнул его туфлей. — Не хочешь вставать, так хоть откатись, ты теплый.

Шэй с сожалением откатился и огорченно вздохнул. Это еще полбеды. Беда была в том, что Хэйтем и по ночам норовил любовника отогнать, причем даже в самом невинном смысле. Ворчал, что не желает спать с грелкой, и на плечо к нему удавалось с боем прорваться только ближе к утру, когда заметно холодало, и под невесомым льняным покрывалом становилось прохладно. Шэй пару раз заметил это случайно, а потом начал курить в спальне перед сном — так окно с гарантией оставалось распахнутым.

Словно в ответ на эти размышления распахнутое окно хлопнуло громче, чем обычно бывает от сквозняка, и мистер Кенуэй сразу бумаги отложил. И не зря: за гардиной появился знакомый силуэт, а мигом позже в комнату ввалился Коннор — раскрасневшийся и сопящий. Он оглянулся с подозрением, но окно закрывать на стал, а шумно выдохнул и прищурился, привыкая к полумраку затененной гостиной.

— Отец, Шэй… — в голосе сына проявились немного растерянные нотки. — Я… Не помешал?

— Смотря чему, — резко скатал шуршащую бумагу в трубку Хэйтем.

— А почему у тебя тогда тут Шэй валяется? — ляпнул Коннор и тут же встряхнулся, как пес. — Прости, отец. Это я зря спросил, пусть валяется.

— Пф, — Шэй наконец откатился от ног любовника. — Между прочим, на полу довольно прохладно, и ветром обдувает. Можешь сбросить всю эту свою сбрую с оружием и лечь рядом. Сразу станет лучше.

— Нет, — воспротивился мистер Кенуэй. — Это почти официальные переговоры Ордена с Братством. Даже на Конгрессе такого себе не позволяют! Коннор, сядь в кресло, пожалуйста. Чаю не предлагаю, спиртного — тем более…

— На такой жаре развозит быстро, — со знанием дела заметил Шэй.

Но Хэйтем даже не прервался, а ровно продолжил:

— И вы, капитан Кормак, вставайте, иначе полноценным правом голоса обладать не будете.

Шэй с тяжелым вздохом подтянул ноги и уселся по-турецки, сочтя, что этого будет довольно. Мистер Кенуэй с неудовольствием оглядел мятые штаны и расстегнутую рубаху любовника, но, очевидно, счел, что дальнейшие пререкания только ухудшат положение. Тем более что Коннор выполнил требование и уселся напротив. И спросил, как только Шэй перестал ерзать и шуршать:

— Обсудим военные действия?

Мистер Кенуэй прерывисто вздохнул:

— Полагаю, обсуждать тут нечего. Вашингтон опять упустил возможность разбить англичан.

— Как будто и не было этих двух лет, — ответно вздохнул Коннор. — Британцы опять окопались в Нью-Йорке, колониальная армия застряла под Нью-Йорком, Конгресс перебрался в Филадельфию. Стоило терять тысячи людей, чтобы вернуться к тому, с чего начинали?

— Французская эскадра оказалась столь тяжела, что не влезла в Лоуэр, а у Род-Айленда их потрепало штормом. Кто бы мог подумать, в июле-то, что до Род-Айленда дойдут антильские завихрения, — насмешливо продолжил Шэй.

Коннор поглядел грустно:

— Я пытался добиться встречи с мистером д’Эстеном, но Вашингтон успешно ставил палки в колеса и мне, и французам. Ему не нравится, что он… как будто в подчиненном положении у них. У эскадры — около четырех тысяч человек, причем обученных матросов и солдат. У Вашингтона даже в элитных отрядах такого никогда не было.

Хэйтем поморщился:

— Понятно, что он, скорее, упустит победу, чем отдаст ее в руки французов.

— Ребята… — Коннор немного запнулся, но продолжил. — Ребята докладывали, что эскадра двинулась в Бостон, хотя там ей делать нечего — Бостоном британцы не интересуются. По крайней мере, пока.

Воцарилась тишина. Шэй понимал, чего ждет Хэйтем. Коннор молчал.

Наконец, когда часы отметили серебристым звоном четверть шестого, Коннор сдался первым:

— Да, отец. Все происходящее только укрепило меня в убеждении, что нужно отправиться туда, где гнездится корень всех бед. Я должен… — он перевел взгляд на Шэя. — Я был в нескольких индейских поселениях за это время. Специально не искал их, просто заглядывал по пути в Дэвенпорт и немножко — обратно. Племена Союза Шести дошли до того, что готовы драться между собой за Георга и Вашингтона. Зачем?! Если так пойдет и дальше, то те, кто жил здесь до колонизации, истребят друг друга, а Вашингтон отправит все псу под хвост!

— Георгу под хвост, — зачем-то уточнил Шэй.

Хэйтем высказался иначе:

— Ты хочешь сказать, что я не предупреждал тебя о подобном исходе?

Коннор поглядел на него пытливо и даже сурово:

— Ты говорил только про Вашингтона. Но даже это неважно сейчас. Вы со мной?

Шэй вздохнул:

— Скорее, это ты с нами. Ты никого не знаешь в Англии и ни разу не пересекал Атлантику.

— Я — да, — ясно произнес Коннор. — Но я буду не один. Если вы тоже соберетесь в Британию, то мы можем действовать либо как равные, либо как враги.

Мистер Кенуэй осмотрел его с интересом, а потом то ли с гордостью, то ли с горечью признал:

— Вот сейчас твои слова уже похожи на слова мастера Братства. Но, надеюсь, ты все-таки еще и мой сын, а потому… Мне невыгодно с тобой воевать на территории Англии, это слишком опасно. Разумнее было бы отпустить тебя вместе с твоими таинственными союзниками — и ждать, пока ты там свернешь себе шею. Но я не только великий магистр, и не могу тебя отпустить.

— Значит, отправляемся все, — подвел Шэй очевидный итог. — Предлагаю идти в Брайтон или в Истборн. Если нас будут ждать, то, скорее, в Дувре, Фолкстоуне или даже на подступах к самому Лондону — там можно пройти по Темзе, я проходил. Но у нас нет плана, а потому я предпочитаю действовать инкогнито.

— Я не отказываюсь от твоего опыта, Шэй, — неловко пробормотал Коннор. — Я говорю только о том, что буду действовать — один или с вами.

— Сколько у тебя человек в экипаже? — вдруг спросил капитан Кормак.

— Тридцать два, не считая меня и Фолкнера, — настороженно и немного удивленно отозвался Коннор. — А что?

Хэйтем вдруг свел брови и усмехнулся:

— Так он и есть твой таинственный козырь? Когда-то «Аквила» преследовала меня как раз из Лондона. Да и Шэй с ней сражался неподалеку от берегов Англии.

Коннор тоже напрягся, но возразил самым что ни на есть светским тоном:

— Я же не задаю тебе вопросов, к кому ты намерен обратиться в Лондоне, когда у тебя старая вражда с британским великим магистром? В Лондоне Фолкнер, конечно, был, и это все, что я могу сказать.

Шэй закатил глаза. Сейчас оба мистера Кенуэя были чертовски похожи между собой. Но начавшийся спор следовало прекратить, а потому мистер Кормак подхватил бумагу, которую так любовно составлял, и, приподнявшись, протянул ее сыну:

— Держи.

— А что это? — полюбопытствовал тот. Острый момент был сглажен.

— У меня экипаж в тридцать человек, не считая меня, Куинна и Хэйтема, — пояснил Шэй. — Вполне сравнимо. Будешь знать, сколько и чего запасать на борт. Посреди океана нет возможности пополнить запасы, так что будет лучше, если ты заранее позаботишься о том, чтобы твои матросы не подняли бунт.

— Спасибо, Шэй, — голос Коннора потеплел, и в нем даже появились смешливые нотки. — А Раксота, кстати, сказал, что все это — блажь, и что он знает, чей дурной характер стал мне примером.

— Я всегда это говорил, — с мрачным удовлетворением вклинился Хэйтем.

— Конечно, — язвительно буркнул Шэй. — У Ахиллеса был капитан Луи-Жозеф Готье, шевалье де ла Верендри… и посыльный на шлюпке.

Мистер Кенуэй тяжело вздохнул:

— Шэй… Где сейчас шевалье? Покоится на дне морском. А ты не только достиг успехов, но и продолжаешь действовать на нервы Ахиллесу. Еще и сына тому же научил.