Дело всей жизни (СИ) - "Веллет" (читаем книги TXT) 📗
Промочив горло, он осознал, насколько хотелось пить. Хэйтем понял без слов и, наполнив стакан заново, помог вдоволь напиться. Шэй, который еще минуту назад не желал ничего больше, чем прикрыть глаза и поспать — раз уж и Хэйтем, и Коннор целы и в безопасности, мигом заинтересовался результатами своего труда:
— А армия? — требовательно осведомился он, когда Хэйтем снова уселся рядом. — Армия Хоу?
— О, — мистер Кенуэй даже слегка улыбнулся. — Это совершенно изумительная история. У тебя точно есть силы на то, чтобы слушать рассказы о делах?
— Я должен знать, за что едва не сдох, — твердо заверил его капитан Кормак.
Хэйтем кивнул:
— Постараюсь покороче. О том, что британцы отбили форт Тикондерога, ты знаешь. А вот весть о том, что нью-йоркская армия отправилась штурмовать Филадельфию, ты успел узнать?
— Да, — кивнул Шэй. — Еще подумал, что ты будешь в большей безопасности…
— При чем тут я, — поморщился Хэйтем. — Важно то, что британцы не объединяли войска. Выбирая между отступлением к Тикондероге и наступлением на Олбани, генерал Бургойн выбрал последнее. Но тут постарался Коннор — и поддерживающие Бургойна индейцы растворились в лесах. Без следопытов Бургойну было трудно, потому что местности он не знал. По моему приказу гонца с приказом Вашингтона отступать уничтожил мистер Дербишир, и частям генерала Гейтса пришел совсем другой приказ — перекрыть единственную сухопутную дорогу на Олбани. Генерал Бургойн, не знающий местности, но ожидающий поддержки с Гудзона, вывел свои войска к Саратоге, но благодаря тебе поддержки он не дождался. Мистер Гейтс, лично отобранный Вашингтоном, медлил и рисковал проиграть это сражение, но тут вмешался… случай. Не говори, что удача — это миф, потому что удачи тут не было, хотя и говорить о целенаправленных действиях — несколько самонадеянно. Выбитый из Тикондероги генерал Арнольд влез на поле боя, куда его не звали, и генерал Гейтс был вынужден смириться с этим, потому что мистер Арнольд… одно слово, что генерал, а по факту — головорез и мерзавец. Генерал Арнольд игнорировал приказ оставаться в лагере, повел свои войска из таких же мерзавцев в бой, остановил отступающую армию Гейтса и успешно атаковал сначала восточный редут британцев, а потом и самого Бургойна — с тыла. Мистер Арнольд, правда, тоже пострадал — пуля попала в лошадь, и лошадь упала, сломав ногу Арнольду. Только тогда до него добрался возмущенный Гейтс, но было поздно, так что проиграть сражение колонисты не успели, и генерал Бургойн, к радости колонистов, сдался, а семнадцатого октября капитулировала и его армия.
Шэй пропустил мимо ушей почти весь рассказ — имена ему говорили мало, никого из этих людей он не знал, кроме Арнольда — и был совершенно согласен с Хэйтемом в том, что тот головорез и мерзавец. Взволновало его другое…
— А ведь это… — он запнулся, но продолжил осевшим голосом. — А ведь это победа, Хэйтем. Вся армия с севера капитулировала?
— Не совсем, — пояснил мистер Кенуэй. — Часть армии — тех, кто не пожелал сдаться — отправилась обратно в Квебек. Их не преследовали, это пусть у французов голова болит. К тому же, там не больше ста пятидесяти человек. Свои корабли они потеряли, так что вряд ли решатся атаковать канадских лягушатников. Уж скорее, скромно запросят убежища, потому что теперь для британцев они дезертиры, а для колонистов — враги.
— Плевать, — Шэй понял, что этих можно не брать в расчет, и проговорил уверенней: — Это победа, Хэйтем. Колонисты могут победить.
— Да, Шэй, — мистер Кенуэй устало кивнул. — После капитуляции части армии Хоу лоялисты затаятся, а поддержка и снабжение будет активнее поступать сторонникам независимости Америки. Для нас теперь важно не потерять это преимущество. Впереди зима, а это значит, армии Вашингтона потребуется зерно, масло, сено… Всего этого не хватит до весны. Нужно грамотно распорядиться ресурсами.
— Я должен… — Шэй собрался с силами и приподнялся на здоровом локте. — Мне нужен будет другой корабль. Я вполне способен пополнить запасы колонистской армии за счет Короны.
— Нет, — твердо отрезал мистер Кенуэй. — Вернется мистер Биддл — он и займется. А тебе нужно лежать. Доктор сказал — не меньше двух месяцев постельного режима и покоя. Не спорь, Шэй. Корабля, подобного «Морриган», у колонистов нет. Ты ранен и не способен держать штурвал.
— Капитану не обязательно быть рулевым, — возразил мистер Кормак.
— На бриге или фрегате, уступающем «Морриган» по броне и вооружению? — не дал ему договорить мистер Кенуэй. — Не будучи способным управлять так, как считаешь нужным? Я никуда тебя не отпущу. В конце концов, Орден борется не за это. Для того, чтобы наступил закон и порядок, мне — как магистру — нужно добиться как минимум подчинения от членов моей собственной ложи. Так что мой тебе приказ: лежи и не спорь со мной.
Шэй вздохнул и смирился. В чем-то любовник был прав… Как минимум в том, что сил было как-то маловато, да и болело все, что только могло болеть.
— А Коннор? — поинтересовался Шэй. — Ему ты рассказал… всё?
— Нет, — отрицательно качнул головой Хэйтем и вдруг задумался. — Я сомневаюсь, что можно ему рассказать, а что нет. Он знает только то, что сражение на Гудзоне выиграно. О колониальных войсках, о планах Вашингтона и о том, что вопреки этим планам колониальной армии удалось победить, Коннор не знает. Сам Вашингтон узнал об этом только вчера — и мне заранее страшно, какие выводы из этого он сделает.
Мистер Кормак подумал немного и твердо произнес:
— Коннор должен знать. В конце концов, он много сделал для этой победы. Его индейцы, его «Аквила»…
— И даже его ассасины, — продолжил за него мистер Кенуэй. — Эти бандиты под шумок позаботились о том, чтобы прибывших в Филадельфию военных британских лидеров было меньше, чем выходящих из Нью-Йорка. Коннор поначалу не хотел признавать, что это было его поручение, но мне удалось добиться от него… того, что, наверное, можно назвать признанием. Правда, если бы мы были в суде, обвинения на этом было бы не построить.
— Выучился, — одобрительно хмыкнул мистер Кормак.
— Учителя хорошие были, — парировал мистер Кенуэй.
— Ты о себе? — Шэй улыбнулся.
— Я о тебе, — припечатал Хэйтем. — У кого он, по-твоему, выучился так филигранно обходить мои приказы и уходить от моих обвинений?
— Этому я его не учил.
— Зато был отличным примером.
Шэй внезапно почувствовал, что хочет есть. Вот прямо настолько, что, кажется, вапити бы сожрал без соли и вместе со шкурой.
— Хэйтем… — Шэй состроил настолько жалостное выражение лица, на которое был способен. — Принеси мне поесть, пожалуйста.
— О, «пожалуйста», — немедленно среагировал мистер Кенуэй. — Для того, чтобы у тебя прорезалась вежливость, тебя, оказывается, нужно обстрелять из фальконетов. Не помню, что было на ужин, но сейчас распоряжусь. Что-то еще?
— Неплохо бы рома и трубку… — Шэй посмотрел в сторону и вздохнул. — Но этого мне не грозит еще как минимум два месяца. Или пока я не встану вопреки всему, что тебе наболтали доктора.
Хэйтем только фыркнул, не сочтя нужным даже отвечать, и удалился. Шэй надеялся, что за едой — и не обманулся. Он не знал, сколько прошло времени, однако вопреки ожиданиям с подносом вернулся сам мистер Кенуэй, а не кто-то из горничных. Не доверил, значит, никому…
Хэйтем аккуратно устроил поднос рядом с графином и подтянул подушку еще выше. И… Шэй посмотрел хмуро, потому что любовник явно нацелился кормить его с ложечки.
— Магистр, — внятно и четко проговорил мистер Кормак. — Я справлюсь и сам.
Хэйтем замер, повернулся к нему и оглядел с сомнением:
— Если не удержишь, Дороти придется лишний раз стирать постельное белье.
— Ничего, она еще и не то отстирывала, — мрачно откликнулся Шэй. — Дай хоть попробую.
Хэйтем не ответил. Он звякнул небольшой супницей, а потом протянул Шэю тарелку, наполненную чем-то…
— Что это? — Шэй принюхался.
— То, что рекомендовал доктор, — подавив усмешку, откликнулся мистер Кенуэй. — Это — куриный бульон с ячменем.
