Любовь без поцелуев (СИ) - "Poluork" (читать книги без регистрации полные txt, fb2) 📗

– Ой, не начинай по десятому кругу «наши отцы были героями, мы все такие чудо-пионеры, а вы злобные инопланетные захватчики, а не наши дети!». Я это тысячу раз слышал, – я принялся интенсивнее потрошить холодильник, кое-как отрезая от всего подряд ломтики. Ветчина, сыр, рыба – неважно. – А девяностые нам американцы устроили, да-да. А вы нормальными были, все до единого. И сейчас тоже.

Ненавижу эти разговоры, да что за день такой сегодня, вся душа наизнанку!

– И конечно, – я взгромоздил всю собранную еду на одну тарелку и пошёл в сторону своей комнаты. Дёргалось что-то внутри, выедало до самого донышка. Чёртов февраль! – Ты у нас прямо образец нормы. Попросить другого мужика, чтобы он изнасиловал твоего сына, чтобы тот, видите ли, ориентацию сменил, это же, блядь, пиздец как нормально!

Вот и выговорился.

– Макс, не матерись… Что?!

Я уже закрыл дверь и сел прямо рядом с дверью. Не было сил пройти последний десяток метров до стола, поставить тарелку, включить комп, нормально поесть… Выпить – я ведь храню выпивку у себя в комнате, «мой мини-бар», так я его называю – чемоданчик с кодовым замком, простеньким таким… Никаких сил…

– Макс, ты что имел в виду? Ты к чему это сейчас сказал? – мой отец сопровождал свои слова ударами в дверь. – Максим, я сейчас парней вызову, они тебе дверь выставят, нахер, если ты голос не подашь!

– А то ты не знаешь!

Я сидел у двери, держал в руках оливку, фаршированную анчоусом, и никак не мог её съесть.

– Я про интернат и про твоего дорогого друга, Павлюка Григория Николаевича! А он тебе отчитался?! Сказал, что справился?! Поздравляю, батя, ты лох, тебя наебали!

О господи, сколько я носил этот случай в себе и уже пережил, перетерпел, чтобы не вспоминать, как будто не было момента, когда взрослый мужик прижимал меня к стене, а я… А вот именно, что я?

– Макс, Макс, ты что несёшь? Ты о чём? Гришка пообещал присмотреть за тобой, дурь выбить… Он – что?! Макс, дверь открой!

Я отодвинул тарелку, отдвинулся сам и щёлкнул замком, так и не встав с пола. День сегодня пасмурный, шторы я не отдёрнул, в комнате царил полумрак.

– Макс, – отец стоял в дверном проёме, я смотрел на него снизу вверх, – Макс, рассказывай.

И я рассказал. Спокойно, без истерик, упираясь взглядом в эту несчастную оливку.

– Макс, ты… – отец присел рядом, – ты ему поверил? Да я бы ни в жизни…

Вид у него был совершенно потрясённым.

– Я его убью! В землю, нахер, живьём закопаю, с директором вместе за компанию. Совсем мозгами поплыл Гришка, видать, не прошёл ему даром тот энцефалит… Ты не сиди на полу, ну, чего ты, вставай… поешь, полежи спокойно. Может тебе врача вызвать, пусть укол сделает, и поспишь?

– Не надо, нормально всё со мной, – мне, блин, уже семнадцать, хватит с меня уколов, я умею держать себя в руках, – лучше скажи, чтобы суп нормальный сварили, там, я не знаю, куриный, что ли, а то дома из еды – одна печёнка, кто её вообще притащил?

Я всё-таки поднял себя с пола и взял блюдо с закусками.

– И утку по-пекински закажи и салат этот, как его… Из жареной картошки.

– Макс, вот честно, ну как ты ему поверил? Почему мне сразу не позвонил?

– А договор?

– Макс, вот ты в кого у меня такой дурак, а? – отец прислонился к косяку. – Когда, наконец, повзрослеешь? Надо понимать, где серьёзно, где настоящая беда, опасность, а ты… Господи, однажды ты нарвёшься.

И, вздохнув, добавил:

– Я, блядь, нахуй, его прямо там, возле интерната, закопаю, и яму он у меня сам будет рыть, урод!

Я сел за стол и долго не мог собраться с мыслями. Что за день такой? «Пятница, 13» отдыхает. Надо же, а Павлюк-то по собственному почину действовал. Ну, Царство ему теперь Небесное, точнее, вертел в жопу и кипящая «Олейна» вместо смазки. Вот Стас-то обрадуется!

Включив комп, я обомлел. Полпервого? Всего-то? А сколько случилось, как будто целые сутки прошли. Анникова… Анникова…

Господи, поверить не могу, что её теперь нет. Как будто взяли фото и вырезали оттуда человека – теперь дыра. Она больше не придёт с опозданием в класс, заявив: «Такие пробки… Накупили всякие придурки драндулетов и теперь они ломаются, мешая нормальным людям», не будет громко хвастать новыми шмотками, не будет ехидно спрашивать: «Макс, а ты был..?» Не схватит меня в клубе за рукав, обдавая волной духов – резкий запах, совсем ей не идёт – и не зашипит в ухо: «Только попробуй сказать, что мы одноклассники! Я им сказала, что в МГУ учусь!» Не будет делать доклады по архитектуре европейских городов – она часто делала такие доклады, уж бог знает, почему, вроде она на юрфак собиралась… Или на журфак?

Я достал из «мини-бара» водку. По-русски, не чокаясь. Нужно музыку найти… А она вообще кроме клубного дэнса что-нибудь слушала? Да, кстати, как ни странно, я знаю. Ей нравились Мадонна и группа «Сплин».

И лампа не горит,

И врут календари,

И если ты давно хотела что-то мне сказать, то говори...

Мне почему-то казалось важным вспомнить про неё всё-всё. Я нашёл в компе наши фотки с Нового года – вот тут она в длинном синем платье, это в нём она хотела быть похороненной?

...Любой обманчив звук,

Страшнее – тишина,

Когда в разгар веселья падает из рук бокал вина...

А теперь этого человека нет. Просто – нет одного человека. Всё. Её комната – что там Спирит говорил? Все вещи станут ненужными. Никогда не закончится блеск от «Мэйбеллин», засохнет и раскрошится тушь от «Макс Фактор», тетрадка с Эйфелевой башней, которую она сдала на проверку, так и останется наполовину исписанной...

...Привет!

Мы будем счастливы теперь и навсегда...

Сегодня я думал о ней больше, чем за все полтора года, что её знаю, думал как о человеке, а не о дуре, которая меня раздражает, которая, с подачи отца, пыталась «вернуть меня на правильную дорожку» и исполнить свою мечту об удачном браке. О человеке, который чего-то хотел, о чём-то мечтал, к чему-то стремился. А теперь ничего, вообще ничего нет.

Вырезать.

Сохранить изображение в буфере обмена? Нет.

***

– Опоздал я, ты представляешь? – сообщил мне отец, когда я гонял в бульоне звёздочки моркови. – Витёк к нему сначала домой сунулся, а там никого. Ну, он в интернат, глянуть на расклад да покараулить его до темноты. А там все на ушах стоят. Удавился он, сука, ночью.

– А? – я оторвался от супа. К третьей порции аппетит немного поутих. – В смысле?

– Да вот так. Из петли его достали уже холодненького.

– О боже мой! – я представил себе эту картину. Да что за эпидемия суицида-то такая?

– Племяш его, что с ним живёт, утром нашёл, так он теперь «ни бэ, ни мэ, ни кукареку». Говорит, мол, спать ложился – тот сам с собой бухал, проснулся – он уже висит. Пацана – в больницу, падаль – в морг. Как чуял, падла!

– Ага, – мне некстати вспомнился Стас, демонстрирующий, как именно получались такие завитки вокруг верёвки во время казни – его учитель труда научил, тот самый, для которого я тогда коньяк заказывал. – Как чуял.

– Ты ешь-ешь… О, а это, наверное, утка по-пекински и салаты, я не понял, про какой ты, ну и заказал несколько. Ну и… – он достал из холодильника бутылку, – помянем, что ли? Свете только не говори.

События на Дубровке – так же известные, как “Норд-Ост”, терракт 2002 года

“Пятница, 13-е” – рок-фестиваль, проводившийся с 2001 по 2005 год (в 2004 выпал на февраль)

Я надеюсь, что не задела ничьи религиозные чувства, я сама люблю группу ХИМ и Вилленьку тоже. А насчёт вырождения... Ну, Токио Хотель ещё не был известен широкой общественности.

Беби-готы (женский пол так же именовался херками) – нечто вроде предков эмо, “не настоящие готы” в глазах “тру-готов” типа Спирита, который позиционирует себя, как “вампаер-гот” (позиционирует!). Шапочка – “химка”

“Романс” – группа Сплин.

====== 38. Макс. День Святого Валентина – 2 ======

Было плохо. Очень. Тошнило и знобило, отчаянно хотелось пить, и пошевелиться не было никакой возможности. Где… Зачем… Почему…