Соната незабудки - Монтефиоре Санта (книги онлайн полностью txt) 📗
Когда Шарло и полковник, теперь уже законные супруги, шли к выходу из церкви, их глаза светились счастьем. Одри, которую снова увлекли в свой плен воспоминания, тряхнула волосами и внимательно посмотрела на свет, пробивающийся сквозь толстые стекла окна. Взгляд скользнул вслед за лучом и остановился на лице Эммы Леттон, которая в тот момент вспоминала о своем свидании под сикоморовым деревом. Вдруг Эмма подняла глаза и посмотрела на Одри. Они молча, оценивающе смотрели друг на друга, чувствуя невидимую ниточку взаимопонимания, которая их связывала. Одри застенчиво улыбнулась и обрадовалась, когда Эмма ответила ей улыбкой. Эмме нравилась юная миссис Форрестер, что не мешало ей слегка побаиваться этой чуткой девушки, которая, казалось, понимала ее как никто другой. Всепроникающий взгляд Одри, казалось, вызывал к жизни ее глубоко спрятанную печаль и воскрешал в памяти проступок, который едва не стоил ей репутации…
— Ты довольна своей ролью супруги? — спросила Эмма у Одри, когда они вместе выходили из церкви.
Это был непростой вопрос. Увидев грустную улыбку девушки, Эмма поняла, что Одри тоже скрывает ото всех свои чувства, покорившись требованиям семьи и общества. Одри захлопнула свою хорошенькую сумочку, стараясь не смотреть на деревянную скамью в глубине церкви, которая всегда напоминала ей о Луисе.
— Да, вполне, — ответила она на вопрос Эммы. — Наша церковь была свидетелем стольких свадеб… Если бы можно было посмотреть на мир глазами этого здания, то рождения, бракосочетания и смерти превратились бы в бесконечную цепочку событий. В такие моменты я вспоминаю о том, что все мы тоже смертны.
Эмма подумала об Айле и взглянула на Одри с глубоким сочувствием.
— А мне церкви напоминают о безудержном смехе в классной комнате, о потрясающе красивом проповеднике, который пытался научить нас слову Божьему, но добивался лишь того, что у нас громко стучали сердца и краснели щеки, о том времени, когда я была невестой и до окончания свадебной церемонии в страхе прятала лицо под фатой.
Одри засмеялась. Эмма была довольна, что ей удалось придать разговору более оптимистичное направление.
— Скажи, это правда, что ты сбежала с возлюбленным?
— Мне не удалось бежать. Отец нашел меня, когда я, дрожа, стояла в темноте и думала о том, что теперь наверняка попаду в ад.
— Ты уже искупила свой грех, — заметила Одри. — Томас помог тебе вернуть уважение общины.
— Да, помог, — вздохнула она и шепотом добавила: — Но мне иногда так хочется, чтобы этого не произошло. Когда ты думаешь о том, что когда-нибудь умрешь, разве в тебе не рождается желание жить так, как хочется, а не так, как удобно кому-то?
Одри посмотрела на Эмму. Янтарный свет покорности сиял в ее глазах, но они вдруг стали печальными и безжизненными.
— Мы не являемся творцами своих собственных судеб, — осторожно ответила она. — В детстве я верила, что смогу стать, кем захочу.
— А этого не произошло?
— Не так, как хотелось бы. Но я счастлива, — поспешно добавила Одри, глядя на Сесила, который ожидал ее у двери. — Семья — это чудесно. К тому же у вас с Томасом есть ребенок.
— Да, Роберт. Это Божий дар.
— Именно так, — ответила Одри, улыбаясь мужу, который махал ей рукой.
— Сесил такой красивый и благородный… Знаешь, когда ты вышла за него, тебе завидовали все женщины в Херлингеме, и замужние, и незамужние.
— Не могу в это поверить!
— Так было и так есть. Сесил нравится всем. А что же случилось с Луисом?
— Я не знаю, — Одри вздрогнула и отвела взгляд. Она боялась, что Эмма прочтет правду в ее глазах и поймет, что она тоже любит другого. — Луис уехал, и с тех пор о нем ничего не слышно.
— Неужели?
— Да, к сожалению.
— И Сесил ничего о нем не знает?
— Нет.
— Надеюсь, что Луис обрел свое счастье. Он всегда казался мне очень интересным. Он гений, а таких людей сложно понять. Ты когда-нибудь слышала, как он играет на фортепиано?
Одри кивнула.
— Почему бы тебе не прогуляться с нами? Ведь так здорово, что погода наладилась и пришла весна, правда?
— Да, в самом деле. Где же Томас? О, думаю, его нужно спасать! Он разговаривает с Дианой Льюис и Филлидой Бейтс. Им всегда удается загнать его в угол, а бедный Томас слишком вежлив, чтобы развернуться и уйти.
— Я пригласила Эмму и Томаса Леттонов прогуляться с нами в клуб, — сказала Одри, подойдя к мужу.
— Ты говоришь о той Эмме, которая несколько лет назад решила бежать, влюбившись в аргентинского парня? — поинтересовался Сесил.
— Да, но сейчас она счастлива в браке с Томасом.
— Вполне понятно. Ведь подобного рода чувства очень быстро проходят.
— Не думаю. — Одри вздохнула и подумала, что ее супруг плохо знает женское сердце.
Улыбаясь и обсуждая свадьбу, они вчетвером пошли по дороге, усыпанной фиолетовыми цветами палисандровых деревьев, вдыхая ароматы гардении и жимолости, взорвавшихся бурным цветением с приходом первых теплых дней.
— Подумать только, старина полковник дал связать себя брачными узами, — весело сказал Томас.
— Разве он никогда не был женат? — спросила Одри.
— Много лет назад его жена умерла, — сказала Эмма, многозначительно подняв бровь.
— Тогда у них с Шарло много общего. Интересно, кто кого переживет? — спросил Томас.
— У меня забавное предчувствие, что на этот раз они хотят покинуть бренный мир вместе, — сказала Одри.
Сесил взял жену за руку и улыбнулся.
— Это так похоже на тебя, Одри! Ты всегда была романтиком.
— Эмма тоже романтик, — сказал Томас, с обожанием улыбаясь своей жене. — Должно быть, она единственный человек, который считает, что противная Шарло Осборн…
— Шарло Блис, — поправил Сесил со смешком.
— Шарло Блис, достопочтенная миссис Блис, — добавил Томас, делая акцент на слове «миссис», — была красива, словно юная невеста.
— Она действительно выглядела очень красивой, — восхищенно выдохнула Эмма.
— Дьявол имеет много масок, — вставил свое слово Сесил.
— А я согласна с Эммой, — сказала Одри. — Шарло — красивая, элегантная женщина. И я буду очень рада, если в ее возрасте смогу выглядеть хотя бы наполовину так же хорошо, как она.
— Дорогая, твоя красота исходит изнутри и никогда не иссякнет, — серьезно сказал Сесил.
— Спасибо, — ответила Одри, чувствуя, как краснеют ее щеки.
— Эмме я всегда говорю то же самое, — сказал Томас. — Почему женщины нам никогда не верят?
Сесил пожал плечами.
— У вас много общего, не правда ли? — спросил он.
Эмма и Одри обменялись многозначительными улыбками.
— Да, — ответила Эмма.
Одри промолчала. Она взяла мужа под руку и опустила глаза, зная, что у них гораздо больше общего, чем Томас и Сесил могут предположить.
— Я хочу сказать несколько слов о моей супруге, — начал полковник, слегка покачиваясь и держась одной рукой за стул, а другой удерживая только что откупоренную бутылку шампанского. Казалось, круглый живот вот-вот перевесит и он упадет, но этого не произошло. Он подмигнул Шарло, и его бакенбарды трогательно подпрыгнули вверх. — Мы уже не молоды, — продолжил он, приподняв брови, похожие на облезлые кошачьи хвосты. — Все это понимают. Наше с Шарло существование близится к закату, но для меня жизнь никогда еще не была такой прекрасной. Я считал, что красота полей Сомм — предел восхищения, которое я могу испытать в жизни. А потом я встретил Шарло. Я ушел на пенсию и думал, что время сражений прошло. Но Шарло стала знаменем, которое я решил завоевать любой ценой. Она не знает, и, прошу вас, не говорите ей о том, что она — самая большая победа в моей жизни. Чтобы ее добиться, я пустил в ход все свои резервы, всю энергию, всю храбрость, но никогда еще не получал такого вознаграждения! Она красива, элегантна, она мудра и достаточно сильна, чтобы спасти меня от меня же самого. Шарло, — продолжал он, глядя на жену сверкающими глазами, переполненный эмоциями, вызванными не столько алкоголем, сколько дивным очарованием момента, — я не уронил ни слезинки, когда зимой 1916 года был убит молодой Джимми Мак-Маннус, хотя каждый нерв моего тела требовал этого. Я удержался от слез, когда старый Бернард Блис, мой покойный отец, умер от пневмонии, а я остался несмышленым тринадцатилетним мальчишкой. Но вот ты, старушка, заставила меня плача благодарить тебя за то, что ты решила провести остаток своей жизни со старой, потрепанной в боях боевой лошадью. Я сделаю тебя счастливой, видит Бог, сделаю, и мы, старушка, проживем вместе еще много-много лет. Жизнь становится интересной, ты — рядом, и я снова чувствую себя двадцатилетним. Давайте поднимем наши бокалы за Шарло Блис, Шарло Гамильтон-Хьюз-Фординтон-Озборн-Блис, и, если хотите знать, именно столько имен по силам нести этой женщине. В жизни миссис Блис больше не будет ни похорон, ни свадеб, потому что, уходя, я заберу ее с собой. — Он поднял бокал, а затем, самодовольно улыбаясь, добавил: — Нам чертовски повезло с погодой, ведь в Лондоне сейчас идет снег!
