Смерть супермодели (ЛП) - ДеМайо-Райс Кристин (е книги TXT) 📗
— Я пришла сказать, что мы начнем осеннюю коллекцию в ближайшие пару недель, и, если ты хочешь посмотреть на стенды, мы можем назначить встречу.
— О, как мило. — Иванна окинула взглядом просторы парка. — Я могу посмотреть на ваши стенды. И что тогда? Мне не нравятся эти вещи. Это пустая трата времени. Наклеить страницы журнала прошлого сезона на кусок картона с лоскутками тканей, которые можно было бы использовать? Глупо.
Она прекрасно понимала, о чем толкует Иванна, ведь это было точное описание работы Руби в крупной компании. Команды дизайнеров каждый сезон создавали стенды, некоторые от пола до потолка были забиты вырезками, эскизами, образцами отделки и тканей, расположенные в радующей глаз последовательности. Эти стенды создавались для того, чтобы генеральные директора, президенты компаний, креативные директора и инвесторы говорили «Ооо» и «Аааа» и задавали относительно разумные вопросы, ответы на которые не имеют никакого значения. Стенды были только для настроения и тона. А какую еще информацию они могли нести? «Я не хочу «солнечного веселья» в этом году?» или «Слишком много коричневого?». Нет. Потому что они не имели никакого значения. Неважно, что за «солнечное веселье» было на стенде; все будет таким, каким получится. Цвета не были высечены в камне. Ничто на досках не предназначалось для производства. Это делается просто для того, чтобы боссы почувствовали, что они участвуют в процессе проектирования, и никакие изменения не прошли мимо них, и никаких «сюрпризов» не будет. Они узнал о таких досках еще в школе, а Руби подготовила десятки таких в «Tollridge & Cherry», компании, выпускающей каталоги, с руководителями, прогуливающимися по кабинкам с видом, что они знают, что людям надо носить. Лора всегда работала только на Джереми, а была ему нужда делать стенды для себя самого? Он работал только с настоящими телами и тканями. Каждый день Лора осознавала, в какой роскоши она работала, когда была в доме Сент−Джеймса.
— Я также хотела поблагодарить тебя, — сказала Лора, — за то, что ты пришла сегодня. Нам пригодится твоя помощь. Я действительно хочу, чтобы это сработало.
— Я рада слышать, что ты это говоришь, — сказал Иванна. — Вам это нужно. Не пойми меня неправильно, но вы на грани потери компании.
— Да, с Томасиной не повезло.
— И ваша сестра? Она все еще в полицейском участке?
Лора уже не удивлялась тому, откуда её спонсор столько знает. Она была уверена, что все желтые таблоиды уже пестрят этой новостью.
— Пока да.
— Я уже связалась с Грейсоном. Они разговаривают с этой журналисткой. Должно быть, ты неплохую кость кинула ей, не так ли?
— Я сильно разозлилась на неё, когда она околачивалась около нашего дома.
— Занимательная история. Мы воспользуемся этим в наших интересах. Позволим её написать, что будто Руби убила Томасину. Прекрасно. Ваше имя будет у всех на устах.
— Что? Нет! Ты не можешь этого сделать.
Иванна посмотрела на нее так, словно она только что расстроилась, что завтра будет дождь.
— А как ты собираешься поступить? Дашь скучное опровержение? Нет и нет. Если она ничего не напишет, то и проблемы не будет. Это пиар−фирма. Пиар — это общественность, на которую они влияют.
Лора не могла избавиться от ощущения, что этот план был плохой идеей для Руби. Ее сестру использовали как кухонное полотенце. И даже, если это для её же блага, все было слишком рискованным. Что если Рольф узнает об этом и слетит с катушек? Что если его бритоголовость одержит верх над благоразумием, и он возьмет правосудие в свои руки? Как долго этой стратегии будет придерживаться Камичура и Роско Кнут, прежде чем кинуть спичку во всю эту историю?
— Я была сегодня в участке, — сказала Лора. — Они даже не позволили мне увидеть ее. Я бы хотел сначала поговорить с ней.
— Неважно, что она скажет, дорогая. Ты можешь сделать все сама, как пожелаешь. Но когда ты просишь меня сделать это, я сделаю это тем способом, который считаю наилучшим. И это действительно будет наилучший способ. В бизнесе лучшие всегда поступают так. Вот что из этого получиться.
— Позволить общественности обвинить её в убийстве, путь на секунду, это и может пойти её на пользу?
Иванна, должно быть увидела на лице Лоры боль и растерянность, потому что она потянулась и схватила ее за руки. Это жест потряс Лору так, что она не смогла пошевелиться.
— Иногда лучше всего взять вину на себя.
— Нет, если ты ничего не сделал.
— В Чехословакии мы были настолько бедны, что моя мама готовила нам обед из вот таких вот маленьких кусочков мяса. — Она отпустила руки Лоры, чтобы сжать пальцы до двух дюймов. — Она нарезала его на кусочки и потушила в соусе, чтобы все мы могли его попробовать. Кроме того, это было для того, чтобы мои два брата не съели все и не оставили меня ни с чем. Но мой старший брат работал весь день на заводе по изготовлению ламп, и он не обедал, поэтому однажды он съел все мясо, пока матери не было дома. Я видел его там, стоящего за столом, с этим крошечным кусочками мяса на палочке, жарящим его на плите и кладущим эти маленькие кусочки в рот. Сок стекал с его подбородка, и я подумала: «О, ему лучше облизать, иначе упустит все самое вкусное». Он тоже видел, как я смотрю. И как ты думаешь, что я почувствовала? Он был крупным мужчиной, даже в тринадцать лет, и когда мама увидела, что мясо пропало, я сказала ей, что съела его, потому что знала — она побьет моего брата, но меня не тронет. О, Боже, это было как бомба, поразившая дом, когда мой отец узнал об этом. Он швырял в меня все, что попадало под руку, а мои братья молча наблюдали из-за угла. Меня никогда в жизни так не били. Я думала, что никогда больше не смогу дышать из левой ноздри. Видишь? Смотри. — Она зажала правую ноздрю и вздохнула. Ее левая ноздря слегка скрипнула.
Лора кивнула.
— Моя мама взяла меня и ушла. Просто так. Она понесла меня в церковь, и после спокойного сна и перевязки, она подхватила меня на руки, и мы пошли. Мы шли вечность, днем и ночью. Мы спали на обочине дороги и ели все, что находили. Однажды она остановилась в маленьком городке и начала нашу новую жизнь. Может, сравним это с этим? Я взяла на себя вину за то, чего не делала, и посмотри. — Она раскинула руки, охватывая необъятную квартиру. — Нельзя относиться к проблемам слишком серьезно. В конце концов, все, что не делается, все к лучшему.
Лоре было, что сказать по этому поводу, настолько много, что слова застряли у нее в горле, и у нее ничего не вышло. Это было негласное согласие. Плохие времена Иванны были временными, они были временными у всех. Но можно ли так часто прибегать ко лжи, как ей удалось это сделать год назад. И одинакова ли ложь, которую человек сказал по собственному выбору, и ложь, которую человек сказал о ком−то еще.
Лора выдержала паузу. Во многом потому что, рассказанная история была очень трогательной, и она очень сожалела, что такое случилось с женщиной, но она пришла к ней, чтобы узнать больше о командировке Боба. Но также она не смогла сразу накинуться на Иванну с именами и обвинениями.
В сад вошел Боб.
— Карнеги, — сказал он с искренним удовольствием, — человек, который рассказывает только правду. Что привело тебя сюда? Решила испортить нашу вечеринку−сюрприз?
Иванна скрестила руки на груди и сердито посмотрела на него.
— Ты… — сказала она с насмешливой яростью, затем повернулась к Лоре. — Он забыл, что у меня день рождения в это воскресенье, и ничего не подготовил. Но он за это заплатит. — Лора видела по ее лицу, что не заплатит больше, чем мог себе позволить. Несмотря на то, что она знала, что Боб спал с супермоделью, пара действительно любила друг друга.
— Я хотела поговорить с тобой о твоей командировке, — сказала Лора. −Мы подумали, что настолько ограничены в количествах, которые мы можем производить на 40−й улице, что у нас возникают проблемы с производственной линией. Один из вариантов решить этот вопрос, перевести часть производства за границу, чтобы выпускать больше. Я слышала, что ты только что вернулся из Шанхая. — Она придумала город очень быстро, почти сказала «Милан», поэтому он больше походил на на «Ми'Шанхай».
