Смерть супермодели (ЛП) - ДеМайо-Райс Кристин (е книги TXT) 📗

Кристин Демайо-Райс

Смерть супермодели

Глава 1

— Почему ты сжимаешь кулаки? — спросила Руби.

Лора почти не слышала ее за скрежетавшей музыкой. Гулкие удары экспериментальных битов звучали как автомобили, раздавливаемые на утилизации металлолома. Эта ужасающая какофония сотрясала зал для модных показов на осенней нью−йоркской Неделе моды. Несмотря на сопротивление Лоры, сестра настояла, чтобы все тенденции сезона, любая и каждая, были задействованы на их первом шоу. Похоже, что грохот не беспокоил ни посетителей, ни моделей, но Лоре хотелось заткнуть уши.

— Где Томасина? — прошипела она.

Руби пожала плечами. Она выглядела бледной и напряженной, но все равно прекрасной, с ее вьющимися светлыми прядями волос, которые так удачно контрастировали с выцветшей темно−русой копной на голове Лоры. Нет, сестра не выглядела больной, даже с этим слегка обвисшими локонами. Еще бы, она возложила ответственность за последние мелочи в день шоу на Лору.

Димфна Бэстил демонстрировала платье−рубашку «Westchester» из плотного пурпурного шерстяного крепа с развевающимся подолом, уместное как для общественного приема, так и для деловой встречи. Лора поднесла бумажный платочек к подбородку Димфны. Модель закатила глаза. Лора почувствовала себя носорогом, смотрящим на жирафа.

Димфна свернула жвачку в платок, испачкав его губной помадой, и с едва различимой улыбкой, которая была почти так же хороша, как и у любой из этих женщин. Лора вытолкнула ее под ослепительные огни подиума.

— А примешь ли ты ее за восемнадцатилетнюю? — спросила Лора, наблюдая, как задрапированная ткань обтягивает идеальный маленький зад модели.

Руби отмахнулась от предложения.

— Согласно договору с «Mermaid»…

— Что, если они врут?

— Тогда вся эта индустрия в беде.

Лора старалась не беспокоится, но получалось плохо. Она подписала сделку с CFDA¹: никаких моделей младше восемнадцати и никаких моделей с индексом массы тела ниже семнадцати. С этим треклятым индексом она уже скользила по краю, когда на взвешивании в понедельник у Томасины он составил шестнадцать с половиной. Та сослалась на желудочный вирус. Платье, которое должно облегать, поплыло, и Лора провела полночи, переделывая его. Талия не села бы ни на ком, имеющем печень, селезенку и толстую кишку, но оно сидело на Томасине, хотя модель и походила в нем на вешалку. Лора глянула на стойку, где висело готовое платье с восемью бронзовыми пряжками на лифе и гематитовыми бусинами от талии до лодыжек. Она просмотрела остальную часть комнаты. Жирафы ругались, флиртовали, прихорашивались. У Монти сидела девушка, на которую напылялась какая−то аэрозольная эпоксидная смола. Томасины не было.

Рядом Ровена Черчилль (не родственница), готовясь к проходу по подиуму, помахала руками и покрутила шеей, как нападающий, шагающий к позиции. На ней было платье макси из того же шерстяного крепа, как у Димфны, с поясом на бедрах. Одежда будет продаваться за полторы тысячи долларов, как бы сестры Карнеги ни старались снизить цену до тысячи.

— Сколько тебе лет, Ровена? — спросила Лора, сдвинув поясную пряжку на полдюйма² влево.

— Восемнадцать.

— Ты видела Томасину?

— Нет.

Не говоря больше ни слова, Ровена рванула на подиум. Её походка и манера полностью соответствовала агрессивным огням и музыке. Лора представляла, как она пожирает аудиторию по дороге к концу помоста и выплевывает их на обратном пути. Она была суперзвезда. Еще два сезона и она станет им не по карману.

Руби подтолкнула ее локтем.

— Пенелопа здесь.

Лора просканировала зал в поисках знакомых лиц. Пьер Савьен, их агент, сидел в первом ряду, внимательно разглядывая проходящих по подиуму. Ивана Шмиллер, жена их главного инвестора, сидела рядом. Ее мужа Боба нигде не было видно. Джереми Сент−Джеймс, бывший босс Лоры, от упоминания о котором до сих пор перехватывало горло, сидел на три ряда дальше, вероятно, отказавшись от своего места в первом ряду для кого−то другого. Его руки были скрещены на груди, а карие глаза сосредоточились на одежде перед ним. Его всегда прямые плечи слегка наклонились к Пьеру, который говорил в ухо Джереми.

— Я вижу ее, — сказала Лора.

Пенелопа Сидуиндер, бывшая модель, главный рецензент для WWD³ и знаменитый реформатор всего, что касается моделей, сидела с записной книжкой на коленях, крепко сжимая тонкие нюдовые губы, остальная часть ее лица была скрыта крошечными очками без оправы. Репортер из «Post» фотографировал ее вместо модели на подиуме. А она демонстративно старалась игнорировать его. «New York Post» был намного ниже ее.

Она создала новые требования к весу и возрасту для моделей и поставила всю индустрию на колени с помощью пиар−кампании, финансируемой ее обширным сберегательным счетом и SuperPAC⁴ под названием «MAAB — модели против анорексии и булимии» после краха Хуаниты Джун во время съемок Vogue. Лора боялась, что Пенелопа, приглядываясь к возрасту Димфны и, не дай бог, к весу Томасины, не уделит достаточно внимания одежде.

На подиуме Ровена взглянула на модного критика и отвернулась, чтобы посмотреть на еще одну дико важную персону в заднем ряду.

Хизер Даль предстала перед Руби для одобрения, затушив сигарету под ареднованным Блаником.

— Как думаешь, она напишет о нас? — спросила Руби, поправив воротник Хизер, прежде чем вытолкнуть модель на подиум.

— Если она это сделает, нам не придется беспокоиться о покупке ткани. Мы будем использовать обзор в качестве залога по кредиту.

Музыка изменилась, и свет погас. Лора поправила другую жирафиху и послала её вперед, но в мыслях у неё была лишь сестра, которая стояла, пошатываясь как пьяная.

— Ты снова заболела? — спросила Лора, проверяя пряжки на туфлях у девушки с с фамилией, похожей на алфавитный суп.

— Нет, — ответила Руби, слегка подкашливая.

— Пожалуйста, только не блевани на одежду. Это наш единственный образец.

— Не буду, сказала Руби тоном, как будто она умрет, но не испортит куртку из итальянской телячьей кожи.

— Что ты ела сегодня утром?

— Мамлет. — В Мамлет входили: лук, картофель, яичные белки, соль, белый перец, сливки и немного муки, потому что мама не знала, как приготовить что−либо без муки.

Руби выбежала из комнаты. Она провела прошлую ночь на вечеринке, пока Лора подрубала подолы и утюжила. Налаживала связи, сказала она. Больше походило на подготовку почвы. Лора понятие не имела, с кем встречалась Руби, но она проводила за работой очень мало времени, чем несказанно бесила Лору. Руби всегда жаловалась на недостаток навыков и общую усталость, но беда была в том, что пятидесятичасовые недели не решили бы проблему. Их могли пустить на подиум, только если они работали днем и ночью. Таков был баланс между работой и жизнью, также известный как роскошная жизнь.

Лора выглянула в зал и заметила, что Джереми исчез. Через секунду в нос ударил соленый запах его кожи, и она почувствовала его за своей спиной.

— Это была последняя группа, — прошептал он. — Где «Hudson»?

Лора оглянулась. «Hudson» все еще висело на стойке во всем своем блеске.

— Ты должна лучше следить за этими девицами, — добавил он.

Она посмотрела на его небритые щеки, заглянула в кофейные глаза и поняла, что ему нелегко было прийти в Центральный парк, чтобы посмотреть ее показ. Его собственное шоу было через три дня, и Джереми несомненно работал столько же, сколько и она. Его темные волосы были взлохмачены и нуждались в стрижке, не то, чтобы они были не идеальны, но выглядели так, как обычно в дни перед шоу. Лора скучала по тем неделям из прошлых сезонов, когда они вдвоем тихо прикалывали одежду и делали лекала, пока остальная часть города спала. Она привыкла купаться в его запахе, звуке его голоса, наклоне его шеи, пока все не изменилось, и Лора потребовала от него извинений за подделку его собственных работ. Это заняло два месяца, и Джереми сделал это, неохотно заявив, что его побочный бизнес никогда не воздействовал на нее напрямую, только косвенно — потому что он использовал ее лекала, чтобы лгать людям. Затем она призналась, что Джереми воссоздает свою собственную работу, и что он платил за ее лекала зарплату, и они заключили перемирие.