Трудные дети (СИ) - Молчанова Людмила (читаем книги TXT) 📗
Лёня ничем не выбивалась из общей картины, но в отличие от остальных у нее имелась какая-никакая предпринимательская жилка, поэтому она считалась в подъезде влиятельной и авторитетной. Хотя бы потому, что водка и закуска в ее доме не заканчивались никогда.
Это была полноватая женщина неопределенного возраста с опухшим, даже скорее одутловатым лицом лилово-фиолетового оттенка от налившейся крови. Ей с чистой совестью можно было дать как сорок, так и семьдесят, потому что черты лица давно размылись алкоголем, потеряли свою четкость, и иногда казалось, что у женщины есть только две щелочки на лице, заменяющие глаза, и огромные, всегда разбитые губы. В нашу первую встречу она была одета в неряшливый драный и грязный халат с характерными темно-коричневыми пятнами по подолу. Никакой другой одежды на ней я так ни разу и не увидела.
Тяжело привалившись плечом к потрескавшемуся косяку двери, Лёня душераздирающе зевнула, заставив мои глаза заслезиться, вытащила зажигалку с папиросой из прохудившегося кармана и закурила.
— Чья? - неестественным грубым голосом пролаяла она.
— Рафика.
— Бородатого? Который на рынке торгует?
— Да, - пока она говорила, я старательно училась не дышать. Пока не получалось.
— Комната нужна?
— Да.
— Приезжая?
Можно подумать, будь я коренной москвичкой, приперлась бы в это убожество. Но, не показывая своих мыслей, я невозмутимо кивнула.
— Заходи. Но деньги вперед, - грозно сдвинув густые брови прохрипела Лёня и выжидающе протянула руку, мешая пройти внутрь.
— Сначала я посмотрю, и только потом деньги, - тихо, но твердо настояла на своем. С такими, как она, слабину давать нельзя, иначе на шею сядут.
Женщина хмыкнула, повернулась ко мне спиной и через несколько шагов свернула в левый коридор. Оценив это как приглашения, я хлопнула дверью и направилась следом.
Внутреннее обустройство соответствовало внешнему. Стены длинного темного коридора наполовину были окрашены в отвратительно-голубой цвет, потускневший от времени и полувековой грязи. Часть краски давно слезла, мелованные стены казались грязно-коричневыми. Под потолком жители квартиры натянули несколько провисших веревок, на которых сиротливо покачивались чьи-то грязные и растянутые темно-синие треники и две скомканных рваных майки.
Проходя под импровизированной сушилкой, я пригнула голову и инстинктивно задержала дыхание. За то время, что мне пришлось здесь жить, это вошло в привычку, а потом и вовсе превратилось в рефлекс.
Справа я увидела три дверных проема, прямо - виднелась жутко задымленная кухня, на которой в данный момент пили, курили и разговаривали на повышенных тонах двое мужчин примерно такого же вида, что и мой будущий арендодатель. Завидев меня, оба сально заулыбались и уставились на мои ноги.
— Какая бл*дь! - с восхищением заметил один из них. - Лёнькина?
— Наверное, - ответил второй, шаря взглядом по моему телу. - Такие просто так к нам не придут. Слышь, эй, сюда иди! - поманил здоровой ручищей.
Сделала вид, что ничего не услышала, и свернула за Леонидой, оставляя возможность ознакомиться с жилищем на потом.
Женщина к тому времени отперла разбухшую от времени белую и перекошенную деревянную дверь, посторонилась и пропустила меня внутрь.
— Вот, - едва ли не с гордостью она жестом обвела абсолютно голые бетонные стены и три панцирных, прогнувшихся кровати, стоявшие примерно в полуметре друг от друга. Свернутый полосатый матрас стоял в углу, в оконной раме зияла дыра, а при каждом выдохе у меня изо рта вырывалось облачко пара. Было холодно почти так же, как и на улице. - Устраивает?
— Здесь еще кто-то живет?
— Хочешь одна, как барыня, плати тогда за троих! - ощетинилась баба.
— Я ничего не хочу, я спросила, живет ли здесь еще кто-то.
— Да. Парень сегодня вселился. Вон его сумка, - я повернулась и за ее спиной действительно увидела темно-синюю спортивную сумку. - Да не ссы ты так. Хороший парень. Красивый такой. Одно удовольствие с ним, - она заговорщически подмигнула, отчего пропитое лицо некрасиво натянулось, и ощерилась, демонстрируя желтые гнилые зубы. - Берешь?
— Сколько?
Я считала, что за эту хибару и десять рублей жалко, но по сравнению с остальными сдаваемыми комнатами выходило действительно недорого. Кивнув в знак того, что согласна, я полезла рукой в карман, нащупывая часть денег, и Лёня от любопытства вытянула грязную шею, пытаясь рассмотреть зажатую в кулаке сумму. Там было немного, потому что я отчетливо понимала, что в таком месте светить деньгами весьма чревато, да и вообще ими лучше не светить. Пусть думает, будто пара бумажек - все мои сбережения. Я целее буду.
Она рывком вырвала купюры из руки, и я подавила желание брезгливо отдернуть пальцы, чтобы не коснуться этой женщины. За несколько лет хорошей жизни во мне, оказывается, развилось такое качество, как брезгливость. Плохо. Придется отучаться, потому что оно не помогает выжить.
— Через месяц снова платить, - предупредила Лёня. - Продукты и посуда своя, на кухне ничего не трогать. Ванна с туалетом там.
— Ключ дайте.
Она почему-то недовольно сжала губы, но нужную вещь передала, а затем вышла, хлопнув дверью. Я поспешно закрыла замок до предела.
Мысленно я дала себе зарок съехать при первой же возможности. С первых минут стало понятно, что пребывание здесь не будет райским или хотя бы сносным. Но по-прежнему клетушка три на четыре была куда лучше зимнего неба над головой или даже вокзала. Тем не менее, я начала заранее думать о мерах предосторожности, которые практически незамедлительно приняла.
Здесь всегда было холодно, и температура уступала уличной лишь на пять-шесть градусов. Кроме дырок в раме, присутствовали еще дырки в стене, которые, мы хоть и пытались как-то облагородить и заткнуть, все равно пропускали холодный воздух. Старый матрас я просто побоялась разворачивать. Только вшей или блох мне еще не хватало. Спала прямо так, в дутой куртке, а под голову подкладывала сложенный шарф. Вещей поначалу у меня не было никаких, потом мне все-таки пришлось немного потратиться, чтобы купить самое необходимое в виде хоть какого-то нижнего белья и банных принадлежностей. Но обрастать вещами, обустраивая здесь быт, я не желала. Чем меньше вещей, тем легче съехать.
Со своим сожителем я познакомилась тем же вечером, буквально через пару часов после моего прихода. Наверное, мы оба восприняли это знакомство как вынужденное, и отнеслись к нему вполне равнодушно, первое время обращая друг на друга внимания не больше, чем на стоявший в углу матрас. Лично я искренне считала, что разъехавшись и перестав, в конечном счете, делить одну крышу над головой, мы никогда больше не увидимся и забудем друг друга как страшный сон. Кто бы мог подумать, что Антон станет одним из тех немногих людей, кого я могла назвать если не другом, то хотя бы добрым приятелем и товарищем. Нас связывало много грязных вещей прошлого, цинизм к миру и неимоверная жажда жизни.
Это был крепкий, среднего роста русоволосый парень славянской внешности. Всего лишь на пару лет старше меня, он выглядел мрачным, решительным и готовым практически на все. Циника хуже, чем разочаровавшийся романтик и идеалист в одном лице, я просто не знаю.
Мы оба напряженно застыли, изучающе разглядывая друг друга. В этом доме всегда нужно было быть настороже, и мы с ним с первых минут это уяснили.
— Это твоя сумка? - кивком подбородка указала на баул.
— Моя, - несколько напряженно ответил он. - Ты кто?
— Твоя соседка на неопределенное время.
Начальное недоверие сменилось на полнейшее равнодушие. Парень хлопнул дверью, повернул замок, как я - до упора - и прошел к своим вещам. Ко мне широкой, с перекатывающимися при каждом движениями мышцами спиной повернулся, уселся на корточки и принялся сосредоточенно рыться. Я ему не мешала, лишь плотнее кутаясь в одежду. В тот момент меня больше интересовали дела насущные - что есть, как жить и на какие именно вещи первой необходимости тратить деньги.
