Королева Златого Леса (СИ) - Либрем Альма (книги регистрация онлайн бесплатно txt) 📗
— А Тварь?
— Пусть остаётся, — слова давались мужчине тяжело. Он в последний раз обернулся на пылающий дворец и тяжело вдохнул воздух. — Каена…
— Наша дочь, — Шэрра ответила совсем тихо. — Ещё может вернуться. Ведь ты не знаешь, что будет с ростком. Ты не знаешь, не приживётся ли он на этих землях.
Роларэн обернулся на могилу, с которой они только что поднялись.
Древу Каены было не место под человеческим небом. Единственное место, где она и вправду могла бы взрасти — это маленький островок спокойствия среди хаоса, там, куда ветвями своими дотягивается монолит его души.
— Пойдём, — он уже увереннее ступил вперёд, чувствуя, как маленькие коготки впиваются в плечо, а Шэрра крепче, обжигая пальцы, сжимает его руку. — Нам пора уходить.
Она кивнула.
Пламя за их спинами расширялось, распространялось громадными всполохами, дотягивалось до всего, до чего, казалось бы, не должно было и вовсе прикоснуться. Но они молчали, не проронили за всё это время ни единого слова — пока не вышли за пределы полуразрушенной границы. Пока не оставили у себя за спиной крики и пепелище, покрытое ядовитым Туманом.
Только Златое Дерево Роларэна всё ещё стояло, нетронутое, и окружало их ореолом свечения.
А рядом с ним, под сенью сильной магии, там, куда ещё доставали громадные ветви души последнего Вечного, сквозь могильный камень, вырываясь из кулона, пробился маленький серебристый росток.
И юное дерево пустило первые свои лепестки.
Эпилог
Год 158 Среблённого Леса
— Я — Вечный, — он полоснул ножом по руке, зло, раздражённо, будто бы пытался вылить с кровью всё раздражение, кипевшее внутри. — Вечный, который старше всего их Леса.
Винного цвета жидкость странным узором стекала по его руке в кипящий котелок. Она смешивалась там с серебром, бурлила и прекрасными цветами распускалась на поверхности. Казалось, здесь творилась привычная эльфийская магия, магия цветов и иллюзий, и только Роларэн и его собеседник знали — в том, что случится сегодня, не было ни единой примеси волшебства остроухих. Разве что только дар от Вечного, что укрепит металл — его материалы, его сила, но не его чары. Колдовать будет только человеческий маг, потому что материальное поддаётся им всегда много лучше, чем эльфам.
— Они тоже бессмертны, — человек спокойно пожал плечами. Кровь полилась в металл. Он оторвал взгляд от котла, в котором кипела сила эльфа, посмотрел на Вечного и только покачал головой. — Что же, Роларэн, заставило тебя обратиться за услугами к ничтожным представителям рода человеческого?
Мужчина усмехнулся. Зелёные глаза взблеснули; он долго смотрел на своего собеседника, опёрся руками о горячий котёл, но на его руках не осталось и полосы ожога.
— Будь ты ничтожным представителем рода человеческого, ты бы здесь не стоял, — отметил он, заглядывая в котёл. Жидкость, пузырившаяся в нём, казалось, могла разрушить всё, что угодно; даже саму ёмкость удерживала магия.
Человеческий маг склонил голову набок. Во взгляде его сверкали искринки интереса.
— И всё же, причины есть.
— У тебя ведь есть дети?
Мужчина кивнул. Этого хватило для того, чтобы он понял.
В Роларэне давно уже не кипела ярость. Они ушли из Златого Леса — потому что на его месте осталось одно лишь пепелище. Ушли в человеческий мир, не в саму Академию, разумеется, но туда, где их бы никто не тронул. Шэрра залечила раны, он убрал кошмарные шрамы с её лица, она — позорные полосы на его острых ушах. Тварь Туманная почти никогда не выходила на охоту; она стала Равенной, как и её предшественница, и была, равно как и та, первая, милой и ласковой. Разве что клыкастой, опасной и неискалеченной.
Сначала Роларэну казалось, что всё это — временные попытки ухватиться за ускользающую жизнь. Но там, вдалеке, разросся Среблённый Лес с одного маленького ростка, а не погибшие в кострах эльфы посмели продолжить род.
И дети рождались Вечными.
…Ему было наплевать на эльфийское отродье. Организм Вечного невосприимчив к изменениям, а в человеческом мире становится ещё более статичным, и он, так или иначе, полагал, что у них не было шанса. Шэрра, казалось, тоже забыла уже о том, что обещала; она не уходила от него, она не смывала магией пылающую на её плече чёрным руну, не отрицала, когда их принимали за супругов. Она и была его женой.
Но, впрочем, всё это казалось фикцией до той поры, пока она не забеременела. Сначала они оба не верили, что это случилось — но Роларэн помнил каждую черту лица собственной дочери. И он не мог отрицать очевидного: его Каена вернулась. Чистая. Без пятен грязи на душе, без искалеченного тела.
Его Каена вернулась — и никто не мог отобрать у него дочь.
Роларэн знал, что ему хватит силы, чтобы её защитить. Но Каене полагалось расти среди ей подобных, среди эльфов, а они не могли вернуться в Среблённый Лес. Наверное, боялись — боялись того, что могло их там ждать.
— Ведь ты понимал, — ладони мага застыли прямо над поверхностью кипящего металла с кровью — ядовитой кровью Вечного, — что рано или поздно вынужден будешь отпустить её в Среблённый Лес? Твоя дочь когда-то должна была выйти замуж, родить ребёнка — разве ты не желаешь ей счастья?
— А ты выдаёшь свою дочь по расчёту?
— Могу позволить себе обратное, — покачал головой маг.
В его глазах отражалась гордость. Роларэн однажды бывал там, далеко-далеко, и видел море, которое нынче отражал взор колдующего. Он помнил, как шумели волны, как смеялась человеческая девушка. Для Рэна это было давным-давно, десятки, сотни лет назад; для мага ещё до сих пор не случилось. Его собственным детям, наверное, не больше трёх-четырёх лет сейчас. Разумеется, о будущем ему ещё ничего не известно. Но их судьбы переплетаются в обратном порядке — жизни Вечного и человека, отторгнувшего бессмертие.
У Роларэна в запасе было множество красивых сказок, но сказка об этом мужчине числилась у Каи одной из самых любимых. Она пересказывала её каждому встречному, всем людям, и они восторгались песнями и мягким женским голосом, который превращал в ноты самые сухие на свете слова.
— Моя дочь — королева. По крови, по духу, по праву, — Роларэн шумно вдохнул воздух. — Колдуй, Безымянный.
— Ты знаешь моё имя.
— Только то, которым ты зовёшься в своих краях.
Мужчина мягко рассмеялся. Он не боялся яда крови эльфа, не боялся его пылающих зелёных глаз. И пришёл сюда помочь — только ради этого. Ничего, связанного с долгами, между ним и Рэном не царило — оба знали, насколько это могло быть опасно.
— Этому королю всего восемьдесят лет, — покачал головой Роларэн. — А мне почти в десять раз больше. Он повторяет старые ошибки, как эльфы, что блуждали по лесам на заре Златых. Но сейчас наступила другая эра. Наша раса почти вымерла — и возродилась. В Среблённом Лесу вновь есть Вечные, но они не знают цену времени.
— Тебе есть дело до их короля? — мужчина хмыкнул. — Сдаётся мне, ты самовольно покинул Златой Лес и всё, что осталось от него, чтобы больше никогда туда не вернуться.
— Он прибыл к нам — но не принял меня за Вечного. Я не стал его разубеждать; но для него и я, и моя супруга, и моя дочь — это смертные эльфы, ухватившие долголетия только от того, что сбежали в человеческий мир. Он понятия не имеет, кто я таков, и мне было бы всё равно, в Вечных нет гордыни. Но он вздумал влюбиться в мою дочь.
— В любви нет ничего плохого.
— Он вздумал приказать ей — мне, Шэрре, — как подданным, как смертным, — явиться в Среблённый Лес. Он вздумал жениться на Каене.
— Если б это было проблемой, — отметил Безымянный, — то ты бы со мной ею явно не поделился.
— Разумеется, нет, — согласился эльф. — Но в этом ли дело? Он полагает, что Каена — смертная эльфийка, из старых, что мы с Шэррой — беглецы из Златого Леса, променявшие родину на псевдовечность. И он отлично знает, что Каена начнёт стремительно стареть, только-только переступит порог его государства. Что у неё в запасе будет пять, десять лет молодости. Если повезёт — двадцать.
