Королева Златого Леса (СИ) - Либрем Альма (книги регистрация онлайн бесплатно txt) 📗
— Я так полагаю, "год" в твоём понимании подразумевается столетием или даже больше, — покачал головой человек. — Твоя дочь — Вечная. Даже я это знаю.
— Ты. Не король.
Мужчина понимающе кивнул. Не важно, кем на самом деле была Каена. Король посмел пожелать её, будто бы игрушку, король поставил перед бессмертным, перед истинным Вечным условие — и он получит свою расплату.
— И вправду. Совсем ещё мальчишка, — рассмеялся наконец-то Безымянный. — Что ж. Ты получишь то, что хотел. Каена?..
— Рыдает третий день.
— Утешь её, — покачал головой человек. — Расскажи о ножах. Яд души Первой Королевы может разрушить кого угодно кроме её отца, кому, как не Каене, знать о силе собственной любви?
Его ладони задрожали от напряжения. Он получал благодарность за свои же труды — от поверхности котла отделилось два кинжала. Металл в них переливался, сверкал алым — кровь Вечного, — и, казалось, вот-вот готов был вновь раствориться, но тонкий слой магии сдерживал его.
Холод и жар — они сошлись воедино. Ядовитое лезвие было прочным — способным пробить сердце и Вечного, и Твари Туманной, и даже тех крылатых ящеров, что летали в королевстве Безымянного.
Роларэн смотрел на плод своей крови и листьев Среблённого Леса, оставленных в качестве залога за невесту королём, и криво усмехался. В лезвиях отражалось солнце — ярко сверкало на каждом остром угле, раскалывалось на множество мелких лучиков и собиралось где-то в центре оружия.
Вечный протянул руку и сжал рукоять первого кинжала. Маг дотянулся до второго — его пальцы сомкнулись чуть выше острого лезвия. Магия вспыхнула в последний раз — и они в одночасье выдернули из потока волшебства своё оружие.
Роларэн держал кинжал в руках почти бережно. Безымянный бегло осмотрел — и как-то небрежно спрятал в давно подготовленные для него ножны.
- В последнее время, — покачал головой Роларэн, — Каену утешают только сказки. А мои уже давно закончились.
Маг улыбнулся.
— Я поведаю тебе новую, — покачал головой он. — Твоя кровь ценна, Вечный, а в моей стране такого и вовсе не сыскать. И кинжал этот тоже пригодится. Я должен, в конце концов, как-нибудь рассчитаться за него — не только собственной работой, верно?
— Нет. Твоей работы вполне достаточно. Возможно, за сказку ты хотел бы что-нибудь узнать?
Безымянный долго молчал — казалось, пытался сыскать нужные слова у себя в памяти. Потом посмотрел на Роларэна.
— Есть ли что-то, что ты мог бы мне передать? Я не помню нашу прошлую встречу.
— Ты был старше на пятнадцать или больше лет.
— А ты, очевидно, моложе, но у Вечных хорошая память, — покачал головой мужчина. — Скажи мне, Роларэн. А потом моя сказка — и мы в расчёте.
— Не дай жене родить ещё одного ребёнка.
Он благодарно кивнул, улыбнулся в последний раз и отступил в пустоту. Губы беззвучно шевелились, но Роларэн слышал каждое слово новой сказки, истории, которую он превратит в утешение для собственной дочери. Историю, что успокоит её и укрепит силу лезвия полученного кинжала.
Кинжала из листьев Среблённого Леса и его крови — отравленной грехами покойной королевы Каены Первой.
Его Каены.
Год 158 Среблённого Леса
Шэрра пыталась заставить себя сконцентрироваться. Она то и дело порывалась что-то готовить, но порезала руку — и её кровь, падающая на поверхность стола маленькими капельками, напрочь разъедала его. Роларэн помнил ещё времена, когда её ладони, её руки, её тело становилось ядовитым — но с той поры, как Шэрра родила, с той поры, как впервые взяла Каену на руки и поднесла её к своей груди, ни капли отравы не текло в её жилах — до того момента, как король появился на пороге их поместья. До того, как одним коротким приказом стёр улыбку с лица Каены, разогнул всех, кому она тихо пела очередную лесную песню, сказал, что эльфийка должна принадлежать эльфу. Даже беженцы — так он презрительно назвал Рэна и Шэрру, — не позволяли себе брататься с людьми. Но Каена не влюблялась в человеческих мужчин; она была совсем ещё ребёнком, не прожила и полусотни лет, но на её глазах уже состарились те, с кем она играла в детстве, а сама эльфийка только-только переступила порог между угловатым подростком и юной соблазнительной женщиной.
Сначала Роларэн боялся её любви. Боялся игр с Равенной, вспоминая о том, как кровожадность Твари передалась его дочери тогда, в прошлом. Но Равенна давно уже забыла о привкусе свежей крови; ей нравились эльфы-смертные, Вечные же были ядовиты. Вечных Равенна могла бы съесть либо грешных, либо мёртвых. Роларэн знал — Твари Туманные не оставляют следов.
А ещё Рэну казалось, что вот-вот всё вернётся на прошлые круги. Но в той, старой жизни у неё была только одна любовь, от него, а в этой, казалось, Шэрра любила дочь едва ли не больше, чем он сам — если это возможно, конечно. Но Роларэн всегда полагал, что любовь их равна — может быть, потому и Каена не желала отступать, как в прошлом, от своего детства. Не переворачивала всё наизнанку, не портила семейную идиллию. Она была здорова, в ней текла её кровь — кровь без яда. В ней не было ничего изломанного — ни тела, ни души…
Шэрра встретила его молча. Каена — всё ещё лежала на кровати, пытаясь не давиться слезами. Роларэн прежде вспоминал, что так, наверное, она плакала и в прошлый раз, когда его не было рядом, но нынче это уже не имело никакого значения.
— Получилось, — тихо шепнул он жене, обнимая её одной рукой за плечо, поцеловал в макушку, а после присел на край кровати дочери. Положил ладонь ей на спину, словно пытался передать собственную силу.
Каена содрогнулась и вскинула голову — зелёные глаза взблеснули надеждой, но она угасла поразительно быстро.
— Всё будет хорошо, — прошептал Роларэн. — Ты не должна ничего бояться, Каена. Ведь ты знаешь — я никогда не позволю никому причинить тебе вред.
— Но ведь ты не отказал ему, — она попыталась глотнуть непрошенные слёзы. — Не сказал, что я не выйду за него.
Он мог. Мог, разумеется, у Рэна хватило бы силы. Воспользоваться иллюзией, подвластной ему, спустить на них Тварь Туманную — хотя Равенна и умрёт от крови живых Вечных. Люди — другое дело, да и то, она поедала только плохих. Но он знал, что место Каены в Среблённом Лесу, и прятать её от родины было бы глупо. Он чувствовал Дерево, родившееся самым первым — оставшееся для новой расы, как рассказывал тот самый король, безымянным. Но Рэн знал его имя. Знал лучше всего на свете.
— Ты должна быть королевой, родная.
Она только замотала головой.
— Королевой без короля, — добавил тихо Роларэн, чувствуя, как сейчас легка его Вечность.
Шэрра опустилась в кресло совсем рядом и теперь молча смотрела на дочь, будто бы пыталась добавить ещё что-то, но не могла подобрать нужные слова. Боль и холод, окутавшие Каену, можно было почувствовать физически, но что она, что Роларэн делали вид, что ничего такого не случилось.
— Каи… — Рэн погладил её по приглушенно-рыжим волосам, будто бы пытался наконец-то успокоить. — Ты не должна плакать. Ты выйдешь за него замуж — но ты не станешь его женой.
— Папа…
— Когда я обманывал тебя, Каи?
Набатом билась в голове ритуальная фраза.
Вечные не предают.
Каена молчала. Давилась слезами, так похожа теперь на мать… Роларэн не позволял себе вспоминать о том, какая она была в той, в прошлой жизни — они не допустят больше ошибки.
— В далёкой-далёкой стране, — начал он спокойным, тихим голосом, напевно, будто бы пытался своими словами заколдовать дочь, — такой, что до неё ни по небу, ни по суше, ни по морю ни за что не добраться, жил однажды полководец с длинными жемчужными бусами собственных войн. Каждый раз, когда он затевал войну, он брал в руки две жемчужины — чёрную и белую, — и каждый раз, побеждая, белую надевал на длинную нервущуюся нить. Все знали о том, сколько силы у него было — у его армии, у его магии, — и все знали, что эти бусы носила его возлюбленная. День ото дня, год за годом нить становилась всё тяжелее — но у его жены никогда от жемчуга не болела шея. Она носила его с гордостью, с гордостью показывала длинные белые нити. Он нанизывал свои войны на нить раз за разом, и каждый раз выходил победителем, и армии его не знали равных. И каждый раз все спрашивали — что же была за битва, которую он проиграл, что за чёрная бусина таилась посреди всех его белых побед. Ведь ни разу ни один больше король, ни один правитель соседних держав не слышал о том, чтобы войско его повергли, — Каена больше не плакала — смотрела на отца с интересом, но он, казалось, и сам утонул в странной истории. — Но он никогда не отвечал — этот секрет он должен был унести с собою в могилу. Но полководец был ещё молод, у него впереди — длинная-длинная жизнь, и потому молчал о том дне, когда проиграл, и ни с кем ни разу не поделился секретом.
