КК 9 (СИ) - Котова Ирина Владимировна (книги без регистрации .txt) 📗
— Между прочим, ты мне по возрасту куда больше подходишь, чем моему престарелому братцу, — заявил он с утрированным превосходством. — Заметь — я еще и не обрастаю чешуей.
Я усмехнулась: если обаяние Люка было сокрушительным, то брат его притягивал к себе добродушием. Вздохнула.
— Расскажи что-нибудь про него, Берни.
Слушая живописания подвигов Люка на фортах, я заканчивала перевязку. Кембритч-младший и раньше явно обожал старшего брата, но сейчас пребывал в совершенно восторженном состоянии, которое очень контрастировало с моей тоскливой и злой обидой. Неразумной, глупой — но с которой я ничего не могла сделать.
Солнце уже садилось, когда я подменила Кэтрин на приемке раненых на улице. За день это была пятая машина — бойцов теперь везли с более легкими ранениями, но из-за долгого ожидания у многих началось воспаление и нагноение. Привычно работали санитары; Тиверс, замковый маг, подменял отсыпающегося Росса, сканируя прибывших, чтобы одного-двух самых тяжелых отправить в стазис. На большее сил у него не хватало.
Сегодня было жарко, и разогретая к вечеру трава пахла летом и появившимися полевыми цветами. Замок и лес были окрашены в красноватый цвет, и тени на землю ложились фиолетовые, густые.
То ли я привыкла, то ли действительно стало полегче, но работа шла спокойно. В теле от недосыпа ощущалась легкость, голова была пустой и звонкой — еще немного, и надо идти отдыхать, иначе свалюсь. Вот сейчас приму раненых, посмотрю, кому могу помочь, и потом спать.
Вдалеке, на дороге, идущей по лесопарку от шоссе к замку, послышался клаксон грузовика.
— Еще везут, — проговорил Тиверс, отходя от очередного раненого. — Тут нет сепсиса, Марина, небольшая кровопотеря, сотрясение мозга, воспаление почек.
Я кивнула, сделав запись в карточку и в журнал, прикрепила карточку к носилкам — и молодого солдата с перевязанной головой потащили к крыльцу.
Снова раздался звук клаксона. Я посмотрела в ту сторону — солнце било прямо в глаза, — приложила руку козырьком ко лбу.
Грузовик почему-то несся на огромной скорости. Вдруг вильнул, и я озадаченно моргнула. В переполосовавших дорогу тенях мне показалось, что на него сбоку кто-то… прыгает?
Он был уже метрах в двухстах от нас, когда послышался странный тонкий вибрирующий вой. Тиверс, тоже всматривающийся туда и щурящий глаза от солнца, изумленно пробормотал:
— Быть не может… это же…
Его слова заглушила заоравшая замковая сирена. Я подняла глаза к небу — но никаких стрекоз не увидела. На крыльцо высыпали люди Леймина, мои гвардейцы во главе с капитаном Осокиным.
— Нежить. Стая выскребышей. Все в замок, — крикнул Тиверс, ему вторили военные, заталкивая всех в двери. Большая часть кинулась к грузовику — помогать вынести раненых.
Осокин схватил меня за локоть, аккуратно подтолкнул в сторону крыльца — и я беспрекословно бросилась к входу. Санитарки, снимавшие с веревок белье, тоже со всех ног неслись к замку. Визжала сирена, из дверей выходили охранники с огнеметами. Бойцов спешно выгружали из машины, в холле закрывали окна и ставни, водителю приказали развернуть грузовик так, чтобы закрыть вход — он только успел взбежать на крыльцо, когда раздался гул огнеметов и выстрелы. Двери захлопнулись, оставив снаружи наших защитников. Там остался и Тиверс.
Внутри были мои гвардейцы — вооруженные, они занимали позиции у закрытых окон. Раненых, вынесенных из грузовика, положили прямо на пол, растерянные санитары топтались рядом.
— Наверх их всех, — приказала я, прощупывая пульс у бледного дядьки с перемотанной грудью — во время переноса он потерял сознание, и бинты сейчас быстро пропитывала свежая кровь.
Началась суета. Часть гвардейцев организовывали пациентов — чтобы те, кто в состоянии идти, двигались наверх, лежачих кто-то уже тащил на себе, но всех вынести быстро было, невозможно, а некоторых и вовсе нельзя было трогать. Я увидела майора Лариди, которая помогала подняться по лестнице бойцу с загипсованной ногой.
Снаружи слышался противный, ввинчивающийся в уши вой и рев огня. Закричал и захлебнулся криком человек, что-то ударилось в створки двери так, что она содрогнулась. Рядом со мной возник капитан Осокин.
— Ваша светлость, немедленно спускайтесь в подземный ход, — приказал он.
— Да, капитан. — Я отступила, чтобы пропустить носилки, сделала несколько шагов в сторону черной лестницы… и в это время раздался треск и звон разбитого стекла. В одно из окон, выбив ставни, ворвалась омерзительная огромная туша и плюхнулась сморщенным отвисшим брюхом в пяти шагах от меня. Она воняла уксусом и тухлым мясом и была до отвращения похожа на человека — только раздутого до размеров коровы, с сизой склизкой кожей, слепого, отрастившего себе огромную узкую пасть и вставшего на четвереньки, с вывернутыми конечностями и длинными кривыми когтями.
Завизжали женщины, закричали мужчины, Осокин дернул меня за спину и начал стрелять. Стреляли и остальные гвардейцы, и с каждым выстрелом на теле твари расцветали черные отверстия, разрастающиеся до огромных дыр, из которых тек гной. Выскребыш дернулся вперед — но ему уже пробили лапы, разлезшиеся пятнами черной жижи, в которой сверкали серебром пули. То и дело в закрытые ставни раздавались глухие удары, а изрешеченная тварь, разваливаясь на куски, извивалась, выла и упорно ползла вперед. Осокин развернулся ко мне, и тут в разбитое окно ворвалось еще одно чудовище — а секундой позднее от страшного удара треснула и медленно рухнула внутрь дверь. В холл впрыгнули сразу два выскребыша и завыли, припадая на передние конечности и поводя длинными огромными пастями.
Снова раздались выстрелы. Одна из тварей перекрыла проход к центральной лестнице и сейчас подбиралась к лежачим больным.
— Назад, — крикнул мне капитан. Я послушно бросилась в сторону кухни, туда, где прятались несколько женщин — среди них была и рыжеволосая Софи, — когда передо мной обрушились ставни, посыпалось стекло, и на пол приземлилось еще одно неживое существо. Открыло пасть, завопило мне прямо в лицо, дернулось вперед, выбрасывая скрюченные лапы с когтями, способными располосовать меня до костей — я с ужасом увидела, как расширяется его кольчатая беззубая глотка, способная заглотить меня, как внутри двигаются какие-то слизкие крючки… От страха меня словно электрическим разрядом шарахнуло: по рукам пронеслась обжигающая волна, я с визгом выбросила ладони вперед и снесла чудовище потоком пламени, превратившим в пепел и его, и ставни окон за ним, поднявшимся до потолка и закоптившим стены.
В холле наступила такая тишина, что стало слышно, как кричат за выбитой дверью люди и воют выскребыши. Я развернулась — оба оставшихся чудовища были уже уничтожены. Посмотрела на свои руки — они дрожали и были окутаны сияющим, рвущимся в стороны золотым маревом, способным расплавить камни, — и сипло попросила рванувшего ко мне капитана Осокина:
— Не подходите.
— Марина Михайловна, — взмолился он.
— Я тут сейчас все и всех сожгу, — в панике заорала я, с усилием сдерживая яростно рвущееся из меня пламя. — Мне нужно наружу, понимаете? Я не умею это контролировать.
Он вздохнул и двинулся в сторону, пропуская меня.
— За ней, — приказал одному из гвардейцев и сам пошел следом, перезаряжая пистолет.
Снаружи шел бой. Невыносимо воняло уксусом, кровью и тухлым мясом. Прямо на крыльце твари когтями рвали и заглатывали одного из людей Леймина. Ему уже было не помочь — половины тела не было — и я, чувствуя, как вскипают на глазах слезы, повернула руки ладонями вниз — и нежить испарилась в огненном столбе. От жара треснуло крыльцо, а я пошла дальше. Вокруг второго грузовика кружило еще несколько особей — люди, сгрудившись в кузове, отчаянно отталкивали их пожарными баграми, заметили меня, закричали… Развернулись ко мне и чудовища, рванулись в прыжках — я успела их испепелить, едва не задев грузовик. Стая нежити оказалась огромной. Ко мне, к дверям замка то и дело бросалась то одна, то другая тварь — гвардейцы расстреливали их, я жгла, и огонь мой с каждым разом становился все слабее. От воя уже болела голова, ревели вокруг огнеметы, гремели выстрелы. Я наконец-то вспомнила, как Талия учила Василину ставить щит — и он, большой, переливающийся золотом, встал надо мной и гвардейцами, закрыв двери замка, как затычкой. Снова кинулась к нам одна из тварей. Я попыталась ударить огнем — но не вышло. Руки стали остывать, истаяло золотое марево. Меня затрясло от озноба, повело в сторону. Выскребыш бился о щит, гвардейцы расстреливали его, а капитан Осокин, подхватив меня, подставил плечо.
