Пустынная песня (ЛП) - Лёвенштейн Карола (читать лучшие читаемые книги .txt) 📗
Яркое солнце ослепило меня, поэтому сначала я ничего не увидела в помещении. Лишь спустя некоторое время постепенно начала различать контуры в темноте. Я находилась в большой комнате, а передо мной выстроились четыре фигуры. Белые, длинные мантии струились вниз, вдоль их тел, словно водопад. Лица четырёх святых дев были скрыты вуалью, за которой ничего не было видно, даже когда я подошла достаточно близко.
Седони, рядом со мной, прямо-таки застыла при их виде, и я могла себе представить, что для неё происходящее было пугающем путешествием во времени.
Она глубоко поклонилась перед фигурами под вуалью, а затем сделала показавшийся мне ритуальным шаг вперёд и встала перед святыми девами на колени.
Некоторое время я смотрела на сцену со странным чувством. Внезапно я ощутила себя незваной гостьей в чужом мире и неуверенно посмотрела на бабушку. Я заметила, что она задумчиво переводит взгляд с одой святой девы на другую и поняла, что здесь состоялся целый разговор, в котором я не могла принять участие.
Я какое-то время терпеливо ждала, и наконец одна из святых дев вышла вперёд и нежно положила руку на плечо Седони. После чего та встала и с улыбкой на устах облегчённо кивнула бабушке и мне, что я приняла за прощание.
И действительно, это оказалось прощанием. Бабушка взяла меня под руку и вывела из храма. Когда мы спустились по ступенькам и остановились под корявыми дубами, он с облегчением выдохнула.
— Они вновь приняли Седони в свои ряды, — сказала она.
— Им и следовало принять, — ответила я. — В конце концов, она не виновата в том, что её тогда выгнали из храма. Ведь это Алка Бальтазар оказывала на неё сильное давление.
— Это верно, но даже если Седони была молода, всё же святые девы поступили правильно. У них не было другого выбора, кроме как изгнать Седони.
— Они могли бы ей помочь, — предложила я.
— Тогда они и сами были ещё детьми, — ответила бабушка. — И находились под надзором примуса.
— Но всё же это несправедливо, — ответила я, в то время как мы спускались по узкой тропинки к пляжу.
«Но что вообще бывает справедливым», — продолжила я размышлять. На самом деле, жизнь редко оказывается справедливой. Она не отнимает у злых и даёт только хорошим. Мне казалось, что всё лишь большая игра случая, где удача играет важную роль. Если бы Адама в тот день направили выполнять другую работу, то, когда прилетел дракон, он бы был внизу, в Акканке. На него никто не напал бы и не ранил, и эта трагическая судьба досталась бы кому-то другому. Бессмысленность этой идеи мучила меня.
— Во всём виноват только один человек, и это Алка Бальтазар, — угрюмо сказала я. — С тех пор, как Седони и Хеландер родились, она воспитывала их так, чтобы они подчинялись ей во всём и беспрекословно выполняли любой, даже самый глупый приказ. И всё только ради того, чтобы честь семьи была спасена, и семья Бальтазар всё-таки пришла к власти. Это всё, что имело для неё значение. Эту цель она ставила даже выше счастья своих детей.
Но бабушка не согласилась со мной, сказав следующее:
— Это верно, что Седони была сильно привязана к матери. Было сложно объяснить ей, что она не потерпела никакой неудачи, и то, что их пути с матерью разошлись, было правильно, — бабушка тяжело вздохнула. — Хорошо, что Алка отступила после того, как Хеландер зашёл настолько далеко, что убил одну из святых дев. Возможно, она наконец поняла, что с таким настроем сеяла лишь ненависть и страдания. Даже если учесть то, что она тоже всегда лишь пыталась оправдать ожидания своей семьи, всё же у каждого человека или мага есть выбор принимать собственные решения в том, как поступать. Даже Седони могла бы принять решение не выполнять пожеланий своей матери. Всегда тяжело восставать против представлений других людей, особенно, когда это твои собственные родители и то, что они говорят, ты считаешь неизменной истиной. Но всё же вполне можно понять самой, что правильно, а что нет.
— Что теперь будет с Седони? — с беспокойством спросила я.
— Не волнуйся, — усмехнулась бабушка. — Святые девы охотно примут её снова к себе. Сначала это было не так, поэтому я быстро отказалась от плана, что святым девам будет лучше в Беларе. После того, как я привела их сюда, я сначала думала, что после того, как они немного привыкнут, возможно, я всё-таки смогу уговорить их, вести обычную жизнь. Но в то время, как Седони покинула храм относительно рано и, по крайней мере, в какой-то момент была готова начать всё сначала, святых дев я не смогла убедить изменить свою жизнь ещё раз. Уже в течение десятилетий они живут по строгому расписанию, проводят больше времени в Виннле, чем в реальном мире, и у них просто больше нет связи с реальной жизнью обычного мага. Они хотели держаться особнякам, и мы вместе построили этот храм, который похож на их старый дом. Но после нескольких лет одиночества они, по крайней мере, готовы принять Седони и простить ей предательство.
— А чем они занимаются весь день? — с любопытством спросила я.
Мне казалось, что это невыносимо скучно, проводить каждый день в храме.
— Ты бы удивилась, — ответила бабушка. — У святых дев строгое расписание, в основном оно состоит из работы и медитации. Недалеко отсюда они возделывают поле. Кроме того, им удалось организовать своё питание только на плодах острова. Я предложила привозить им провизию, но они настаивают, что хотят заботиться о себе самостоятельно и не обременять меня. Так что, когда они не собирают плоды или не работают в поле, тогда они в Виннле.
— А что они делают в Виннле? — поинтересовалась я.
Мы добрались до пляжа, и бабушка расправила крылья. Они на тёплом апрельском солнце отливали шелковисто-серым цветом.
— Спросишь их об этом при удобном случае сама, — улыбнулась бабушка и поднялась в воздух. — Зайди в царство грёз и выясни сама.
Я вздохнула, затем расправила крылья и быстро последовала за ней.
Когда я в первый день после каникул вошла во двор замка, всё выглядело иначе. Палатки, в которых драконы временно жили, исчезли. Луг и деревья на внутреннем дворе покрылись нежно-зелёным, и везде на свет прорезались весенние цветы.
Тюльпаны и нарциссы ярко выделялись на утреннем солнце, и при их виде меня охватило необычно лёгкое настроение. Казалось, причиной тому было то, что накануне вечером я излила свою душу Жизель, и мне пошло на пользу просто рассказать кому-то, что мне всё ещё тяжко. Даже если и были яркие моменты, но на всём, что я делала, думала или переживала, всегда лежала тёмная окраска. Было такое ощущение, будто после несчастья с Адамом, я жила в тени, которая иногда становилась светлее, иногда темнее. Почти так, будто солнце исчезло с неба, а я в темноте гонялась то за одним блуждающим огоньком, то за другим.
Углубившись в мысли, я шла в сторону входной двери и только посередине двора заметила, что не только весенние цветы виноваты в изменившемся облике Тенненбоде. Я удивлённо уставилась на внешний фасад. Рельефы со сценами сражений исчезли, теперь внешние стены были гладкими, словно бумага и светились ярким и чистым белым цветом.
Либо Константин Кронворт возобновил свою художественную карьеру, либо профессор Эспендорм нашла кого-то, кто хотя бы частично мог обрабатывать стены.
Группа студентов с восьмого семестра прошла мимо меня, и, чтобы не опоздать, я быстро присоединилась к ним.
На завтрак я уже не успевала, поэтому сразу направилась на лекцию профессора Нёлль. В вестибюле я ненадолго остановилась перед большой доской, на которой были вывешены результаты экзаменов. Я какое-то время искала, пока не нашла в длинном списке своё имя.
— Ну как, сдала все экзамены? — внезапно спросила Дульса рядом.
— Выглядит, не плохо, — с облегчением ответила я, проводя пальцем по строчке с моим именем. — По теории воды «удовлетворительно», по теории огня тоже, теория ветра и земли «три с минусом». Да и по другим предметам я получила тройки. Если учесть то, что большую часть я выучила перед самыми экзаменами, это нормально. Самое главное, что сдала. А что насчёт тебя? Я взглянула на Дульсу, которая сокрушённо на меня взирала.
