Кареглазка и чудовища (СИ) - Наседкин Евгений (книги онлайн TXT) 📗
Как случилось заражение — это необходимо было выяснить. Падение Илиона не входило в его планы. Не сейчас. Поэтому Керезора оттащил лаборанта к канализационному коллектору и сбросил вниз — как раз тогда, когда у зараженного под веками задвигались глазные яблоки, сигнализируя о скором пробуждении. Подземные потоки должны были отнести его подальше.
Пока ученый устранял угрозу эпидемической вспышки, Сидоров с солдатами напали на Елену Ивановну. Еще одно странное, пугающее происшествие, из-за которого Керезора потерял еще около часа. Наконец, когда он попал на медчасть, Свинкин в фойе лишь удивленно зыркнул из-под пледа, и продолжил дремать.
Подъем на третий этаж оказался непростым — старые колени уже не выдерживали. Наконец, он распахнул дверь в палату, впервые получив возможность переговорить с визитерами. Каково же было его удивление, когда Афродита приказала убираться. Керезора показал тайный знак, подтверждающий причастность к Божьему промыслу, но брюнетку это не удивило.
— Убирайся! — сказала она. — Ты мне сейчас не нужен.
Александр Борисович пытался переговорить с Томасом, но тот полностью подчинялся девице. В итоге, уже через три минуты Афродита подняла крик, что она больна, ей нужно спать, а этот старый извращенец пристает к ней. Прибежавший охранник вежливо попросил ученого удалиться, что Керезора охотно сделал. При этом, он сделал и соответствующие выводы — эти ребята знали о Синдикате… но были ли они сторонниками Судного дня? Кто они и зачем здесь оказались? Он вспомнил про укушенного Антонова — не связано ли все это между собой?
Ученый вернулся к себе, и попытался связаться с Синдикатом, но, к его огорчению, связь отсутствовала. Как оказалось, полковник приказал включить радиоэлектронную защиту над долиной, отрезав все каналы внешней коммуникации. В сумме это было так странно, что Керезора сорвался — он обожал сладкое, но из-за сахарного диабета не мог себе его позволить. Сейчас же иммунолог уселся в Логосе, нервничая, и почти доверху заполнил урну обертками от конфет. Ему нужно было успокоиться и подумать. Сахарный диабет, конечно, опасная болезнь, но все в этом мире, жизнь и смерть, зависели от Сурового Бога.
****
Как оказалось, Егору Мануйлову сегодня, то есть, уже вчера, исполнилось 25 лет — почти мой одногодка. Правда, выглядел он в два раза моложе меня, мне так показалось. Блестящие русые волосы, нежный овал лица, усиленный пушком на подбородке, и удивительно плоский нос.
Пенек под Стеной, куда меня привели вояки, очевидно, был приспособлен для вечеринок — земля вокруг была вытоптана, а в паре метров лежала пустая бутылка от портвейна. Бородин проследил мой взгляд, и пожал плечами.
— Жизнь такая… ты же знаешь? — мы посмеялись, и выпили по первому стакану, заполненному на треть. Напиток обжег пищевод, и я закашлялся.
— Чистый спирт, — улыбнулся Тимофеич. — Самый правдивый напиток. На, возьми, — он протянул соленый огурец из пакета. Сам он уже активно жевал зелень своими желтыми зубами.
— Вздрогнем?! — дед считал, что перерыв не должен быть длинным, он быстро выдохнул и опустошил новую порцию. — Ух! До чего же хорошо!
Они с Егором выпили еще по одной, а я пропустил — пошло не в то горло. А затем мы вспомнили о событиях этой ночи.
— Сидоров подписал себе приговор, — сказал я. — Как он вообще такое придумал?
— Степа? — спросил Бородин и посмотрел на Егора, как будто они вдвоем знали какую-то тайну.
— Горин его убьет, — продолжил я. — Мне в голову не укладывается…
— Ой, хватит! — дед раздраженно махнул на меня. — Сразу видно, что недавно у нас.
— Как будто я не прав?! — повысил я голос.
— Не городи чепуху! — Тимофеич оглянулся по сторонам, и продолжил тихо. — Сидоров делает только то, что приказывает «Босс». Это все знают.
— Не может такого быть! — я понял, что он хотел сказать, но не мог в это поверить.
— Ты бы меньше спорил, а больше слушал, — оборвал меня Мануйлов. — И думать тебе не помешает. Сам смекни — Горин ушел в запой, и последний раз, когда такое было, из Крепости пропали пять человек. Официально, пропали — но все знают, куда, просто говорить об этом нельзя. Илья Андреич не любит, когда об этом вспоминают. И тут, сегодня — то же самое. Застрелил привезенного богомольного, Степку на Елену Ивановну натравил. Жутко все это…
Я задумался, а Тимофеич с Егором выпили «за любовь» и «прекрасных дам», объединив эти темы в одном тосте, и словно напоминая мне о Кареглазке. Неужели Горин узнал о нас с ней? Это объясняло произошедшее лучше всего. Но, если так…
— А что же делать Крыловой? — спросил я. — Уезжать на север?
— Там ей тоже будет не мед, — язык у Бородина стал заплетаться. — Говорят, что на Трилистнике к ней сватался сам Мечников, но тут подвернулся наш Андреич, и она быстренько умотала в Илион. Но недолго идиллия была. У Горина сын был — Даня, так тот на дух мачеху не выносил. А когда пацан погиб, то полковник в запой пошел, и как с цепи сорвался. Говорят, жену сильно мотузил. А потом успокоился. По слухам — она родить обещала, семью настоящую… Правда, слово свое она до сих пор не сдержала. А Горин такого не любит.
— Мечников, который генерал-президент?! Как полковник смог отобрать у него Крылову?
— Президент-резидент… Меч главный у себя. А Андреич главный здесь. Расстояние ведь в тысячи километров. Быстро они с Еленой Ивановной все провернули, и сбежали. По слухам, Меч до сих пор бесится, когда кто-то вспоминает о Горине с Крыловой.
Внезапно Егор стал икать, и на плетущихся ногах отскочил блевать. Тимофеич отошел к нему, а я задумался. Мечников глаз на нее положил… Кареглазка пользовалась бешеной популярностью.
— И что ж делать в этой ситуации? — спросил я у деда, когда он вернулся. — Где можно найти убежище? У американцев?
— Возможно, — Бородин взглянул, словно видя меня насквозь. — Она хороший ученый, может, и возьмут. Но, туда еще добраться надо. А морфы везде. Не съедят, так укусят. А еще — мутанты…
— Мутанты?!
— Да, говорят, что после ядерных взрывов и загрязнения, некоторые люди выжили, но мутировали. И стали страшными, как упыри. Кровожадными людоедами. Это не просто выродки — это мутанты. Но, сам я их не видел. Вроде в Индии есть, и в Китае. Могут, и в Штатах быть — мы же не знаем, что там происходит. Так что, добраться до американцев будет архисложно. Особенно девушке. Особенно с маленьким ребенком.
— А другие военные базы есть? Города, колонии?
— Нее, — вздохнул дед, и я понял, как сильно он устал. Наверное, только забота о названном сыне Егоре до сих пор держала его на этом свете. — Морфы везде. В штабе говорят, что твари ежедневно прибывают к океану — тысячами. Берега Карского моря кишат ими. Не иначе, чуют людей на островах. Страшные времена нас ждут…
****
С утра пораньше Крылова отправилась в штаб, чтоб связаться с диспетчером Колоний и запросить эвакуацию. Солдатское нападение стало пересечением красной линии — теперь вопрос состоял не в том, простит ли ее муж, или она его. Ребром стал вопрос выживания. Они с Миланой оказались на краю пропасти, а земля сыпется и уходит из-под ног. Из Илиона нужно было срочно уезжать.
Илья слетел с катушек. Очевидно, что из-за измены. Это было так глупо с ее стороны, что захотелось плакать. Подставила она не только себя, и не только дочку. Если с ней что-то произойдет по воле обезумевшего мужа, то Ковчег никогда не будет найден. Она может стать причиной окончательного исчезновения людей с лица Земли. Есть и плюс, хотя весьма сомнительный — прошлая ночь расставила все точки над «и», отсеяв из ее жизни и планов Менаева, убрав все иллюзии, и растоптав розовые очки.
Оставался единственный выход: эвакуация в Колонии, а желательно на Шпицберген — подальше от Мечникова. Возможно, что президент уже остыл — не могут ведь люди злиться вечно! Там она определит Милану в хорошие руки, а сама отправится в экспедицию в Биоген. Ради примирения с Мечниковым придется пойти на жертвы, но в нынешних обстоятельствах это было спасение с минимальными последствиями.
