Тонкий лед (СИ) - Кольцова Оксана (книги онлайн без регистрации полностью TXT) 📗

Остаток ночи Альвдис сидела, переливая свое умение в дар боевого мага, заращивая ранки, оставленные в душе, помогая обрести целостность и свет. Оказывается, нет в том, кто распахивает боевые крылья, ничего плохого. Просто такой вот дар преподнесли ему боги, не каждый может справиться — а Мейнард смог, и Альвдис осталось лишь слегка помочь, влив в чужую силу то, чего недоставало. Любовь. Девушка не знала, что видит в своих теперешних снах Мейнард, однако ее не отпускало чувство: сновидения меняются, а боги помогают уставшей душе обрести покой. Не после смерти, сейчас. Чтобы человек мог жить дальше.

Когда наметился рассвет, Альвдис выбралась из повозки, наскоро убрала волосы под покрывало и решительно направилась прочь от стоянки отряда. Рэв, спавший чутко, приподнялся и вполголоса спросил, нужно ли ее сопровождать, но Альвдис покачала головой. Ничего с нею тут не случится; да и большинство воинов ещё спало мертвецким сном. Все устали.

Альвдис было все равно, что на ней надето и готова ли она для визита к королю; она знала — подождет, сколько потребуется, и войдет, когда разрешат, но войдет так или иначе. Однако, когда она подошла к королевскому шатру и обратилась к стражнику, выяснилось, что правитель не спит; после непродолжительных переговоров Альвдис разрешили войти.

Людовик сидел на разобранной постели, в рубахе и штанах, босиком, и, подложив дощечку, что-то писал на листе бумаги. Когда Альвдис вошла, он отложил перо.

— Какой ранний визит, северная госпожа, — сказал король на своем забавном норвежском. — Что привело тебя ко мне на рассвете? Только говори скорее. Я пишу супруге и не хотел бы терять время.

Альвдис покосилась на отложенное письмо и вдруг неожиданно для себя самой поинтересовалась:

— Вы ведь любите ее, верно?

Людовик усмехнулся, пощекотал усы кончиками пальцев.

— Что такое любовь для королей? Она не выгодна, а порой даже опасна. Поэтому мы с Эммой всегда почтительны друг с другом, а как проводим время в спальне — это никому знать не надо. Но тебе, северянка, скажу: да, так и есть. Нравится ответ?

— Очень, — вздохнула Альвдис и приступила к делу, чтобы не испытывать терпение Людовика. — Я своего супруга полюбила, когда увидела. Сначала мне казалось, что позже, а теперь я понимаю — тогда, когда он заговорил со мной впервые. Он самый лучший человек для меня, он спас меня от смерти и бесчестья, и каждый день с ним — это подарок моих богов. Ты понимаешь, о чем я говорю, государь?

— Понимаю, — сказал Людовик. Он слушал ее без насмешки, внимательно.

— Отпусти его, — попросила Альвдис. — Я вижу, что он любит тебя, как брата, и не хочет огорчать тебя, уезжая. Но он и вправду теперь желает другого. Если останется здесь, не выйдет ничего доброго. Я тоже одаренная, я знаю. Отпусти его, и однажды он вернется, приедет к тебе как друг, и вы обрадуетесь встрече. Просто бывает так, что дорога изменяется и делает нас другими. Мейнард теперь другой.

— Я всегда думал, он не найдет себе супругу, — произнес король негромко, и тут Альвдис заметила почему-то, что он сейчас без короны — та валялась на столе, словно простой кусок металла. — Мейнард не любит делать людей несчастными, а с ним тогда вряд ли была бы счастлива женщина. Особенно такая, как ты. Хотя бы потому, что ты с ним теперь и вы счастливы, я вижу, что он изменился. Мне хочется отпустить его, северянка, но свобода не дается легко, верно?

И тут, по его глазам, по неуловимому изменению тона Альвдис поняла.

— Ты завидуешь ему, государь?

— Завидую, — не стал отрицать Людовик, — конечно. Мы с ним слишком похожи, чтобы я не попытался… примерить его плащ. Разве что его волшебством я не обладаю, а так… И я гневаюсь, когда думаю о том, как легко ему это досталось. Он может попросить меня, получить разрешение, оставить все былое и уехать, чтоб проводить свои дни так, как вздумается. А мне так не поступить никогда. И я слишком устал, чтобы быть милосердным.

— Легко досталось? — пораженно переспросила Альвдис. — Он шесть лет каялся в монастыре за свои ошибки, шесть лет пытался услышать вашего Бога, просто чтобы попросить у него прощения, но так и не услыхал. А потом моя земля немного помогла ему, только вот сейчас он снова спит и видит кошмары, как много ночей до этого. Они уходят, да, но кто знает, когда вернутся. Мейнард хочет сделать по чести, как всегда делал. Если он твой друг, государь, если вправду его любишь… Пойми, и ему ничего не далось даром, как и тебе. И мне не дастся. Но понимать друг друга — вот это наша свобода, а не то, что ты говоришь.

Людовик поднялся и подошел к ней. Он был высокий, намного выше Альвдис, и при желании мог бы свернуть ей шею одной рукой. Король взъерошил волосы, и так спутанные, и шумно вздохнул, словно большой пес.

— Северянка… Ты просишь о тяжелом и грустном.

— Я знаю, — сказала она, — и все равно прошу. — И добавила на франкском языке: — Пожалуйста.

Мейнард проснулся оттого, что Альвдис его обнимала. Она сидела рядом, обхватив его руками за плечо, и теребила его волосы за ухом. Мейнард открыл глаза, увидел ее лицо, склоненное над ним, и подумал: как хорошо, что она здесь. От Альвдис пахло цветами и немного — дымом костра.

— Просыпайся, — сказала она, — у меня есть для тебя подарок.

— Подарок? — пробормотал Мейнард, плохо соображающий спросонья. — Где ты его взяла?

— У короля.

Вот тут он проснулся.

— Что значит — у короля?

— Твой повелитель с утра был настолько добр, что я попросила у него один подарок. Ведь он никаких даров не преподнес нам на свадьбу, я ему так сказала. — Альвдис выглядела совершенно невинно, и Мейнард не мог понять, шутит она или говорит всерьез. Он приподнялся и сел, с силой потер лицо, прогоняя остатки сна.

— Ну, и что же он подарил?

— Вот это.

Альвдис протянула ему свиток с королевской печатью. Мейнард развернул его, быстро прочел текст, потом прочел медленнее. Слова никуда не исчезли. Они были просто словами… и всем миром.

— Его величество вначале ворчал и говорил, что тебе достаточно его обещания, — сказала Альвдис, — однако я настояла, чтобы он дал тебе бумагу. В прошлый раз он этого не сделал, освобождая тебя от вассальной клятвы, и воспользовался после… Он сам говорит: настроения королей переменчивы. Так он будет помнить, что обещал.

Мейнард молчал. Любые слова благодарности, которые он мог бы сказать жене, прозвучали бы слабо по сравнению с тем, что она сделала. Альвдис снова подарила ему свободу, на сей раз — окончательно.

Так вот каков настоящий ответ Бога и всех богов, что только есть в небесах и на земле. Вот ответ — не колокольным голосом посреди ночи, не явлением ангела с сияющим мечом, даже не восьминогим конем, промчавшимся где-то рядом. Бог говорит всегда, и услышать Его — означает просто вспомнить, что любовь никогда не перестает. Увидеть ее, принять, поверить себе и ей. И тогда неважно, стоишь ты на коленях в церкви или же в священной роще, в круге камней. Потом ты встанешь и пойдешь к своей женщине, которая на самом деле и есть слово Бога.

— Идем, пора собираться, — произнес ответ Мейнарда на все вопросы, — Рэв уже седлает коней.

ЭПИЛОГ

— У тебя получится! — напутствовала Альвдис Мейнарда.

— Ты говоришь так потому, что тебе самой на лед не нужно, — проворчал он, пытаясь устоять на коньках. Казалось, тонкие костяные полоски сломаются, но, к удивлению Мейнарда, они надежно дежали его вес. — Лучше уж лыжи.

— Кто ездит на лыжах по льду?

— У вас тут странные нравы. Откуда бы мне знать.

Зима, словно отыгрываясь за прошлый год, пришла рано. Уже в ноябре холодные ветры принесли наполненные снегом тучи, и округу замело за два дня. Фьорд покрылся льдом — сначала полупрозрачным, под которым ворочалась недовольная черная вода, а затем и более плотным, имевший синеватый оттенок. Вообще-то вода во фьордах замерзала редко, однако морозы пришли трескучие, надежные, и природа сдалась. Альвдис грозилась, что научит Мейнарда кататься на коньках, и исполнила обещание: теперь ему предстояло удержаться на скользком льду, да еще и в компании мальчишек, которые поддразнивали хозяина и норовили слегка его толкнуть, дабы добавить забаве интереса.