Расправа в замке Бельфорсбрук (СИ) - Комарова Инна Даниловна (читать хорошую книгу txt) 📗
— И что? У них роман?
— Я не расспрашивал его подробно. Он не так молод, чтобы крутить романы. Знаю из его рассказа, что Марлен в тот день убирала в комнате брата и баронессы, проветривала платья, шляпки, обувь покойной, постельное бельё, одеяла, вещи брата. Девушка заигралась, примеряя гардероб баронессы, вертелась перед зеркалом. Вдруг она вспомнила, что Гарри должен прийти и ожидает её в подземелье. Забыв переодеться, она побежала в том, в чём была. А когда появился Якоб, они разыграли любовную сцену, чтобы дворецкий поскорее ушёл. А он всё не уходил, сидел и держался за сердце. Потом вы подоспели, Уильям. Вот и всё.
— Это полное безобразие. И в нашем доме после такой трагедии, — вступила в разговор Элисон. — Дядюшка, я тоже удивляюсь вам. Вы меня очень расстроили. Вы ведь знали, что эти призраки не давали мне покоя, я писала вам, что не могла ни спать, ни есть, ночами они преследовали меня, и я часами блуждала по коридорам замка. Я лишилась покоя. Якоб принял на веру вашу игру, просто бредил, он то и дело говорил о призраках, бедный не мог себе представить, что это возможно в нашем доме, и при каждом удобном случае напоминал мне об этом. Он сам очень переживал после кончины родителей, сострадал мне. А Уильям проводил целые дни и вечера в нашем доме, по несколько часов просиживал с Якобом в подземелье, желая разобраться с вымышленными вами признаками, вместо того, чтобы выделить пару часов на отдых. Он на износ трудился, чтобы докопаться до истины и обеспечить мне спокойную жизнь. А вы этим временем решили затеять игру. Нехорошо это, бесчеловечно с вашей стороны, не по — божески, — высказала барону Элисон и расплакалась.
— Ты права, дорогая племянница, каюсь. Моя ошибка и моя вина. Дал слабину. Надо было всё рассказать Уильяму при первой встрече. Но вот видишь, не смог. Если можете, простите меня, старика. Клянусь, и в мыслях не было замышлять что-то против вас. Испугался, что Γарри замучают, а что я без него? Только он у меня и остался. Вот и растерялся. Простите, пожалуйста. Я очень виноват перед вами.
— Скажите, пожалуйста, сэр Стюарт, как вы узнали о том, где ваш брат спрятал завещание? Вы в своём послании упомянули об этом. Завещание ведь до последнего времени хранилось в конторе. Я беседовал с помощницей вашего брата и Георга, она мне сказала, что завещание находилось у них в специальной папке, она с ним работала.
— Ещё до отъезда на отдых брат был у меня. Я заметил, что он какой-то встревоженный, не такой, как всегда. В разговоре Ρичард поделился, что неспокойно у него на душе, никак не мог понять причины, с чем это связано. Всё говорил, что уже стар и близится его час. Я, естественно, уговаривал его выбросить из головы эти мысли. Он действительно был здоров, бодр, крепок. Перед уходом брат сказал мне, что, если с ним что-то случится, чтобы я передал Элисон, Георгу и Лиз, где он спрятал завещание.
— Получается, он уже тогда не доверял никому и поэтому не решился оставить документ в конторе, — предположил Мейсон.
— Выходит, что так. После случаев с ночными пришельцами в Бельфорсбруке он стал недоверчив к слугам. Вот такая грустная история получилась, — тяжело вздохнул барон.
— Да, весёлого действительно мало, — Мейсон не мог понять, как ему с таким мощным внутренним чутьём, проницательностью, умением выстраивать диалог с собеседником, извлекая из разговора самые нужные сведения, заставляя его раскрыться до конца, не удалось уловить подвох между фраз. Догадаться, что барон не договаривает и любыми путями уводит его от важнейших для расследования фактов. Мейсон считал этот момент своим упущением, и у него заметно испортилось настроение. Он в силу воспитания не стал ничего выговаривать барону. Для себя заключил:
«Странности старческого возраста и глубоко несчастного одинокого человека».
Гостей в храме собралось много. Не надо забывать, что в один день и час священнику предстояло сочетать брачными узами три пары: Уильяма и Дженнифер, Гарольда и Элисон и юную Эмили с Эдгаром.
Воздух пропитался трепетом и терпеливым ожиданием. Гости разговаривали шёпотом, не желая нарушить особую атмосферу, которая витала вокруг всех присутствующих и напоминала им: «Сохраняйте выдержку и спокойствие, постарайтесь не спугнуть птицу счастья, которая незаметно кружит над влюблёнными и благословляет их».
Молодые заметно волновались, особенно Дженнифер. Мейсон не сводил с неё восторженных глаз, и её волнение передалось ему.
— Где же священник? Часы давно пробили десять часов утра. Чего он медлит? — тихо проговорил Мейсон.
— Опаздывает. Видимо, что-то задержало его. Скорее бы началось, — шёпотом ответила ему Дженнифер.
— Подождём, дорогая. Придёт. Всё договорено, — успокаивал он свою избранницу.
— Да, подождём, ничего другого не остаётся.
— Вот же он, — с воодушевлением произнёс Мейсон, заметив священника, идущего по направлению к ним.
Все брачующиеся оживились и заулыбались друг другу.
Священник подошёл к молодым, поздоровался с ними, напутствовал, после приступил к своим обязанностям.
В храме повисла гробовая тишина и только грудной насыщенный обертонами голос священника эхом раздавался под куполом.
Церемония прошла на подъёме и завершилась поцелуем счастливых молодожён.
После венчания все молодые, в том числе, Мейсон и Дженнифер принимали поздравления гостей, которые присутствовали на церемонии в храме. Незаметно Мейсон отвёл молодую супругу в сторону и голосом заговорщика сказал:
— Родная моя, давай сбежим и побудем вдвоём. Гости по случаю нашего венчания насытятся нами на вечернем приёме у лорда Мейсона.
— Давай. Только удобно ли это?
— Всё удобно, пошли, — проговорил он почти шёпотом, чтобы никто не услышал их.
Дженнифер улыбнулась ему, взяла мужа под руку, и они успешно покинули пределы храма.
Молодая супруга поделилась с мужем.
— Ты знаешь, сегодня утром приезжал мой импресарио и сообщил, что перенести сроки гастролей не получается. Всё ведь планируется заранее, задолго до моего приезда на гастроли.
— Как же так? Получается, у нас не будет возможности поехать в свадебное путешествие и побыть вместе?
— Пойми, пожалуйста. Если я не приеду на следующей неделе, то меня занесут в список неблагонадёжных музыкантов и больше ни один импресарио не подпишет со мной контракт. Ты ведь умница, должен меня понять.
— И что, вот так сейчас с тобой расстаться?
— Я уеду всего лишь на одну неделю, мой импресарио принял к сведению нашу ситуацию и сократил период гастролей по моей просьбе. Ему пришлось заплатить неустойку за остальное время, заявленное в контракте. Но он человек благородный и ни единым словом, ни жестом не упрекнул меня. Мы много лет сотрудничаем с ним.
— И за это ему низкий поклон.
— А хочешь, поехали со мной. Я покажу тебе мой Париж. В промежутке между концертами и репетициями прекрасно проведём время. Считаю, что это будет незабываемое свадебное путешествие. У меня там есть любимые места. Мы отдохнём душой и телом. А потом Швейцария. Поехали, а?
— Я с большим удовольствием принимаю твоё приглашение. Ты моя любимая. С тобой хоть на край света. Правда, придётся держать ответ перед клиентами, но я постараюсь их успокоить. Оставлю вместо себя на эту неделю своего помощника, дам ему задание и поедем.
— У тебя есть несколько дней.
— Постараюсь уложиться и всё устроить.
— Вот видишь, всё с трудностями.
— Ничего. Зато я предвкушаю наслаждение от этой поездки.
— Ты знаешь, о чём я подумала. Нам с тобой нужно было встретиться гораздо раньше, когда я была юной девочкой в пятнадцатилетнем возрасте, моя мечта только маячила на горизонте, я жила ею, но ещё не была связана обязательствами ни с кем. Я легко экстерном, причём с отличием, окончила гимназию и с первого раза поступила в консерваторию. Вот тогда-то я полностью ушла от всего постороннего и отдалась своей мечте. Это было замечательное счастливое время, я была свободна от договоров, контрактов, предоставлена сама себе, своему творчеству и любимому делу. Могла распоряжаться своей жизнью. Ты понимаешь, я была хозяйкой своей жизни.
