Тайна деторождения: практика и теория (СИ) - Саринова Елена (книги полностью .txt) 📗
Дрова с мороза и румяный, присыпанный снегом дворник Мич, разбудили меня окончательно и бесповоротно. Поэтому, к возвращению Ника мы с Варварой уже вовсю носились по прогретой квартире, наводя в ней последний предпраздничный блеск.
— Ты в комнате своей…
— Угу-у.
— И горшки с цветами с учебного стола убе…
— Угу-у.
— И… Вар-вара?
— Ой! Агата, я его быстро пересажу, а то ему в старом тесно. И мне горшков не хватает.
— Вот ничего себе! Да ими вся твоя комната уже заставлена, этими горшками. Они скоро и на кровати вместо тебя будут спать. И, вообще, сейчас не время для пересадок. Скоро…
— Привет, Ник!
— Ух, ты!
Ник, запахнувший меня сзади в свою прокуратскую куртку, звучно чмокнул в щеку:
— Привет, девушки. М-м-м… Какая ты вкусная.
Я извернулась внутри бортов:
— А ты, видно, голодный?
Мужчина оторвал меня от пола:
— Я очень-очень голоден, любимая.
— Ой, только не при мне! — вскинулась Варвара от своего горшка. — А то…
— Да мы про завтрак, — пришлось уточнять, получив секундой позже на ухо:
— А я бы не был так уверен.
— Вот! Я ж говорила!
— Э-э… я яйца с ветчиной пожарила и салат настрогала. Пошли… на кухню. А ты, садовница, заканчивай. И, сильно надеюсь, что это не какой-нибудь сорт белены.
Мой кулинарный «изыск» был сметен его постоянным ценителем очень скоро, вдогонку за быстрым обменом информацией, пока в кухню не влетело дитё. Успели немного:
— Как вы тут? Я утром на нее глянул: без изменений.
— Ага, — зевая, прикрылась я ладошкой. — Блистает. Про ночное — явно не помнит. Остальное — пока в норме.
— Слушай, — замер Ник с куском хлеба у рта. — Надо ее показать надежному специалисту. Я в этих «межрасовых оттенках»…
— Как и я сама. И ты сейчас канцлера Исбурга имеешь в виду?
— Угу.
— Ладно, сводим. И сочетание, действительно, странное. Как… ну…
— Песня и куплет, — усмехнулся Ник. — Будто «песню» мага земли им усилили. Этим новым куплетом неизвестного «автора». И появился совершенно иной смысл.
— Ну, ты и даешь. С чего вдруг, подобные «картины»?
— Не знаю, — скривился мужчина. — Солнцепутьем навеяло. И у меня, любимая, новость.
— Какая? — насторожилась я.
— Отправляют на задание. Но сегодня — я с вами, — быстро добавил Ник.
— А потом?
— А потом… — шумно выдохнул он. — Потом — по обстоятельствам. Начинаю с Тайриля. Там в одном нелегальном игорном доме вчера взрыв был.
— А причем тут ваша комтурия? Игорщиками ведь седьмая занимается?
— А притом, Агата, что пострадала от того взрыва очень важная персона, приближенная к королевскому дворцу до расстояния балдахина.
— Его фаворитка, что ли? — наморщила я лоб. — Госпожа Калантия Лойд?
— Угу. От наших командируют двоих. И мне разрешили присоединиться завтра.
— О, благодарю вас, великодушные прокуратские боги! — вскинула я над столом руки.
— Не богохульствуй, Агата! — вот в этом месте дитё и влетело. — А что это за боги такие?
— Один с клювом, как у грифона, только стальным, а другой — в глухом шлеме с ржавым забралом, — смеясь, пояснил Ник.
— А почему с ржавым? — со знанием дела, протянула Варвара, усаживаясь за стол.
— Да потому что заклиненным намертво. Вот он и тыкает неизвестно куда, выдавая это за справедливость. Хотя, там еще один есть, — глянул мужчина на меня. — Наш с Агатой любимый.
— И самый из этой троицы сомнительный — святой Авось, покровитель прокуратских кадетов. Но, думаю, он и тебе подойдет.
— Почему? — напряглось дитё.
— Потому что, — придала я лицу серьезность. — при твоем рвении к учебе, остается полагаться лишь на удачный случай. Например, при правописании.
— На удачу? Хм-м… — задумалась Варя. — Это мне, пожалуй, подходит.
— Да неужели? Тогда может ты и сейчас «удачно угадаешь», где у нас в квартире лежит мой резной гребень с бирюзой? А то я его месяц как потеряла.
— Я попробую, — сползла Варвара со стула и важно удалилась из кухни.
Ник усмехнулся ей вслед:
— Ты это видела?
— Ага. И, кстати, у нас для тебя тоже новость. Недавно мама «оглашалась» [4]: праздник переносится в Гусельницы. Тетка Гортензия с Нинон горку залили специально для Вари и спектакль какой-то подготовили. Папу в него впрягли. Он там с самого утра репетируется. Не то конем, не то кентавром.
— Понятно, — протянул Ник. — А как же столичные фейерверки?
— Думаю, подвалами туда-обратно. Как такое шоу пропустить? Я сама столько лет…
— Нашла! — взъерошенная Варвара с гребнем в вытянутой руке хлопнула его между тарелками. — Вот!
Мы с Ником удивленно переглянулись:
— И где? — первой открыла я рот.
— А-а, — махнула Варя ладошкой. — Он за ванну упал в самый угол.
— Ага. Но я и там тоже смотрела.
— Так он же не просто так упал, а за трубу. Его и не видно было.
— Понятно. А ты, значит, увидела?
Варвара вздохнула, поправляя «ореховые» косички:
— Святой Авось помог. Хороший святой. Надо ему свечку в церкви поставить…
Ну что тут еще сказать?
— Та-ак, — прокашлявшись, огласился Ник. — Варвара — молодец. Агата, спасибо за вкусный завтрак и всем — за работу. Пора стряпать праздничные пироги.
— Еще вчера один намечался? — оторвала я взгляд от просиявшего «не ребенка». На что наш начальник кухни недоуменно изрек:
— Так теперь-то компания расширяется? Так что, за работу, девушки.
— Чур, я — мешать! — подпрыгнула Варвара.
— Я вообще-то, наоборот, на помощь рассчитывал?
А вот теперь, наконец, мой момент «блеснуть»:
— Она имеет в виду перемешивание ингредиентов, мой любый.
— Да! И желательно, вкусно-сладких.
— Ладно. Договорились, — важно кивнул Ник, обозревая кухню. — Ну, что, девушки?.. — и работа понеслась…
Вообще, Солнцепутье в Ладмении по своей важности уступает, пожалуй, лишь дню рожденья. Да и то — юбилейному. И отмечается с большим размахом, собрав воедино людей, алантов и магов. Но, думаю, и другим расам сегодня напиться будет «не грех». За такую-то компанию? Хотя, магическая часть страны начинает гулять еще раньше, со дня зимнего солнцестояния, а остальные к ним по ходу дела «вливаются». Вот в Бередне все гораздо строже. Двадцать пятого декабря — Христово Рождество и без вариантов. Да и традиции там куда серьезней. Один поход в лес за поленом из молодого дуба чего стоит: пришел на рассвете, троекратно поклонился, трижды тюкнул топором с разных сторон света и, не дай Бог, не завалил его сразу. Придется выкорчевывать самолично и руками. А дальше — на плечах и до избы. Там бревно обряжают в рубаху и выставляют напоказ. Целые дубовые парады вдоль улиц — от незнанья поседеешь. А уже вечером — в дом его родного, ближе к очагу. Целовать всей семьей, медом обмазывать, пшеном обсыпать и в таком виде — в огонь. И, опять же, не дай Бог, на три дня не хватит. Удар хватит всю семью. И это — лишь часть многочисленных праздничных заморочек. Там вообще все Рождество — один сплошной «символический ряд» на год вперед, за соблюдением которого зорко бдят старухи. Причем, каждая с такой авторитетной страстью, будто самолично принимала роды у Святой Девы.
— А я тебе говорю: бигос [5] надо на Новый год готовить, а не на Солнцепутье. Его у костра едят, когда на санях накатаются.
— О-о, Катаржина, у костра колбаски жарят, а не бигос хлебают. С тарелок стоя, что ли?
— Нет, ты вспомни, как ты вся им вечно и уливалась, а мама тебя за это…
— Ай, и точно!.. И что теперь делать? Нинон его натушила целую кастрюлю.
Вот в нашей семье «авторитет» по Солнцепутью был один… до нынешнего года:
— А мне он нравится, тетя Катаржина — так вкусно пахнет. И его нельзя есть?
— Конечно можно, Варенька!
— Давай я тебе прямо сейчас наложу? А то до праздничного стола еще столько терпеть.
