Тайна деторождения: практика и теория (СИ) - Саринова Елена (книги полностью .txt) 📗
— Ой, Агата, смотри! Вон там за стеклом цветок в горшке с красными листьями! Называется «Царица молочаев», пуансеттия. Мне учительница по естеству отросток обещала дать от своего. Я, когда вырасту, садовницей стану, чтоб такие же самой, ну, или зельеотравительницей. Я еще не решила.
— Ага-а.
— А что? Мы с Ником, когда в музее были, про одну прочитали, Генриетту Пегую. Краси-вая. И умная.
— Варь, она ж кончила плохо? Значит, не такая и умная. А вообще, мы уже пришли. О-оп! — Ник, обхватив потенциальную «прокуратскую клиентку», потащил ее через мостовую. — Агата, а ты чего у витрины застыла? — обернулся уже на ходу.
— Иду, — тряхнув головой, опомнилась я. — Ник!
— Что, любимая?
— Это, в какие же вы сомнительные музеи с Варей ходите? — нагнала я их уже с другой уличной стороны. — В следующий раз все вместе пойдем.
— Да с удовольствием.
— В… вернисаж или театр.
— О-о-о, — огласились разом оба моих спутника. Потом один из них, подправив косички, добавил уже с земли:
— Только, чтоб там танцы были. Мы тебе сейчас свой покажем, который без тебя тут выучили. Каварел Ник, где мои коньки?
— Сейчас достану из сумки, дама Варвара, — важно оповестил тот. — Агата, а потом мы ей тоже покажем наш с тобой старый танец. Ты его помнишь?.. Агата, ты чего?
А «чего» я?..
— По-мню… И обязательно покажем. Где мои коньки, «каварел Ник»? — поправила я концы длинного полосатого шарфа.
Каток на Вольной площади ничуть не отличался от множества других, расцвеченных сейчас точно такими же высокими фонарями по всему Куполграду. И здесь точно так же, как и на остальных слышна была музыка. Правда, в данном месте — в лице сидящего на складном стульчике в центре у фонтана пожилого аккордеониста. Мужчина в задорной шапке с помпоном, играл с большим воодушевленьем, помогая себе отстукиванием ритма ногой. И ведь не маг, а замерзнуть не боится. Хотя торчащая из нагрудного кармана куртки фляжка… Варвара, едва обвязав вокруг ботинок коньковые шнурки, направилась именно к нему. И действительно, уверенно держится… Мужчина, сжав ладошку, кивнул и сунув в противоположный карман монету, важно прокашлялся:
— Вальс танцующих мотыльков! Дамы приглашают кавалеров!
Катающиеся вокруг фонтана горожане среагировали с не меньшим энтузиазмом, быстро перестроившись в румяные пестрые пары. Я же со своей скамейки лишь рот открыла. И такое чувство, будто полжизни неизвестно где проспала, пока эта наша пара…
— Агата, смотри! Ник, и-и…
И «каварел Ник» с «дамой Варварой» плавно закружили по льду… И раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три… Мотыльки, тысь моя майка… И пусть две трети танца «дама» проторчала на ногах или в руках «каварела», аплодировала я в конце, уже стоя:
— Ну, вы и даете!
— Тебе понравилось?
— Конечно.
— А надо было с нами ходить. Ты бы тоже так лепо научилась, — вздернула нахалка свой маленький нос. — Ну, показывайте теперь мне.
А я лишь теперь рот захлопнула, правда чтоб ей, как надо, ответить, но Ник в этот момент потянул меня за собой:
— Смотри внимательно, Варя!.. Агата?
— Да-а?
— И-и…
— Ой… Погоди, я правый конек подправлю…
— Может и тебя на руки?
— Не здесь и не сейчас, мой любый.
— Угу… Теперь готова?
— Готова.
— И-и, раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три…
Поначалу он держал меня очень цепко, страхуя в поворотах и кружениях. Но, потом… потом все как-то само собой и заскользило и вспомнилось. Мы лишь в глаза друг другу неотрывно глядели… Хотя, не сшибли ведь никого? Но это, благодаря только Нику. И даже не заметили, как кончилась музыка и заиграла другая. А, подумаешь?
— Ты о чем сейчас думаешь и почему улыбаешься?
— Я?.. В следующий раз вместо штанов юбку надену. Чтоб выглядеть действительно, «дамой».
— Ты и так, «дама». «Дама моего сердца». Хоть в штанах, хоть…
— … без них?
— Агата! — мужчина, запрокинув голову, рассмеялся.
— А ты о чем сейчас подумал? — праведно дернула я его за руку. — Ник, у нас точно мама моя Варю заберет.
— Да ни за что не отдадим. Мы ведь — семья. И только одного не хватает, — затормозив, сделался он серьезным. — Агата…
— А здорово у вас получается! — бух! Влепилась Варвара в аккурат между нами. — Я тоже так хочу научиться. А еще вот так вот, глядите! — и, оттолкнувшись, развернулась на ходу.
— Варя!
Хлобысь!..
— А-а-а! — конопатая девочка, сидящая на льду напротив нашего, растирающего лоб, дитя, хлебнула воздуха и заголосила с удвоенной силой. — А-а-а! Ма-а-ма!
Родительница не замедлила появиться и я только подумать успела об их с дочкой сходстве, как та, рухнув рядом с ней на колени, огласилась не хуже:
— Это — не ребенок, а проклятье! Да сколько же может продолжаться?! Кристиночка, где болит? — и поддернула той сползшую шапку.
Мы с Ником в четыре глаза и руки «разобрали» Варвару:
— Чем вы столкнулись?
— Чуток лбами. Да, ничего, Агата.
— Ага, вижу. Синяк вылечим. Надо холодное что-нибудь. У меня монеты в куртке… ой, в шубе остались. Ник…
— Вы нас извините, не глядя, маневрировали.
— Да как же ее извинить?! — метнули молнию теперь прямиком в Ника. — Кристиночка, где болит?
— Везде, ма-а-ма, — всерьез разошлась «потерпевшая». — Она меня убить заду-ма-ла, эта…
— Кто?! — неожиданно вскинулась Варя, уже стоя на ногах. — Кто я?!
— Я что-то… не поняла.
— Они — одноклассницы, — хмуро бросил мне Ник. — И у них — хронический конфликт. Варя, нам…
— «Грязная»!
О-ох… Слово это вылетело и, кажется, рикошетом ударило от Варвары в меня. «Грязная». Так называют детей, переправленных из-за стены в этот большой и магический мир. Да и не только детей. Это слово сопровождает их всю оставшуюся…
— Рот свой… закрой.
— Дочь уймите, мамаша. Агата, Варя, пошли.
— Это почему это? — открыла теперь его мама Кристиночки. — А что — не правда? Да этот ребенок — исчадье от таких же родителей и вы с ним еще хлебнете.
— Обе рты свои! — во все горло гаркнула я. — Вот они у вас, действительно, «грязные». И вы понятия не имеете, о чем говорите.
— И чтоб вы знали: я — не ребенок. Моя мама — ангел. А ты, Кристинка — скобан!
— Ах, вот, значит, как?
— Варвара, Агата, мы уходим, — попытался Ник встрять между нами.
— Она искалечила мою дочь, и я вас по судам затаскаю!
— Да неужели? — отдернув мужскую руку, прищурилась я. — Синяк на лбу — это да. На правой коленке — уже давно пожухлый. Царапины, вероятно, от кошки, ниже левого локтя. Следы на заднице, вероятно, от ремня. Вот они — свежие. Рукоприкладство или издержки воспитания? Так что там насчет судов?.. Уф-ф… А вот теперь мы уходим… Варвара? — и обе, с гордо поднятыми носами, заскользили по льду…
Аккордеонист, крякнув нам вслед, разродился «Маршем галопирующих победителей»…
Луна за окном, набравшая силу лишь наполовину, светила сейчас с полной ответственностью, вырисовывая на ковре у кровати узоры от кружевной занавеси. Каким-то странным замысловатым сюжетом из линий, пятен и фигур. Будто две сказки сложили вместе друг с другом. И они даже двигались. В такт ветру из форточки, всего чуть-чуть приоткрытой в тихую ночь. И это сегодня она — тихая. А вот завтра, в Солнцепутье… А я так и не купила Нинон подарок.
— Придется с утра озадачиться уже всерьез, — вздохнула и, оторвав от собственного колена руку, потерла ей нос. Рука пахла ландышем и ванилью. Как и выкупанная недавно Варвара, спящая сейчас в соседней комнате. Надеюсь, что спящая. Очень надеюсь.
— Ты почему не ложишься? — Ник, звучно потянувшись по дороге, упал в кровать с другой ее стороны и, устроившись на спине, отогнул одеяло. — Давай ко мне под бочок.
— Ага, — нырнула я туда, скоро обхватив его рукой. — Тебя ждала. Варя уснула?
— Угу, — дунули мне в макушку теплом. — Сегодня одной сказки хватило… Я в камины подбросил — на ночь хватит. А завтра с утра дворник дрова принесет, так что…
