Тайна деторождения: практика и теория (СИ) - Саринова Елена (книги полностью .txt) 📗
— Ой. Извините, — женщина, в которую Варя влепилась, опустила руки:
— Ничего, — и подняла красивое улыбающееся лицо. — Ага-та?
— Ксения… — вот и встретились. Тысь моя майка.
— А я тут к госпоже Лэшок заходила, — неловко мотнула Ксю рукой. — Она меня пару лекций первому курсу читать звала… С Солнцепутьем тебя. Вас. А это и есть та самая Варвара, которую… Мне Ник рассказывал.
— Да неужели?
— Ну, не он сам… Агата, я тебя еще не поблагодарила за свое…
— Не стоит, Ксю.
— А-а… А, может, пойдем сейчас куда-нибудь втроем? Посидим, поболтаем?
— О чем?
— О чем? — вскинула она свои голубые глаза. — Да…о жизни. Ведь давно пора уже забыть и… Ника же ты простила?
О-ох. Ну… ты сама напросилась:
— Варя!
— Что, Агата?
— Пойди на первый этаж. Там картины висят. Посмотри их пока, — не отрываясь от голубых глаз. — Я скоро догоню.
— Хорошо.
Хорошо… Вот сейчас мы и выясним. И почему и зачем. Потому что вопрос есть. Возник, когда схлынули эмоции. Очень полезно их отбрасывать в сторону и тогда многое, вдруг, проясняется. Особенно, когда пишешь подробный отчет. Как я тогда Глебу. Например: сходство в признаках «угнетенного состояния» после дриадского дурмана и (спасибо за наглядность Велиару) в койке с «моей лучшей подругой». А еще сразу вспоминается, что эта «лучшая подруга»…
— Ксю, я согласна забыть и простить. Если ты мне сейчас на вопрос ответишь. Честно и правильно.
— Какой вопрос? — прищурилась она.
— Почему ты Нику не рассказала? Не мне, ему?
— О чем? — и удивленье в глазах. Вот после него мне плечи и передернуло:
— О том… что ты его «угостила» тогда?
— Чем?
— Тебе название сказать? — а, блефовать, так блефовать. — Или, может, все же, сама? Как моя лучшая подруга? Или ты забыла, что я там тоже была? В Грязных землях? Правда, позже тебя на семь лет, но — два раза. У тебя ведь в дипломе одна из глав так и называлась: «Остаточные природные рефлексы у дриад, лишенных магии». А может, тебе охотницу по имени назвать, которая тебя той бодягой снабдила? Кстати, незаконной. Она сейчас очень о том факте сожалеет и готова дать показания в обмен на…
— Не докажешь!
Уф-ф…
— Да неужели?
— Ты ничего не докажешь, — зло выдохнула Ксю. — Ни-че-го.
— Да? А мне и не надо. Валяйся в своей грязи одна. Но, если хоть на дюйм приблизишься к Нику, так и знай, подруга, я это сделаю. Теперь-то уж точно, — и, брякнув в сумке Вариными горшками, пошла к лестнице.
Ни разу в жизни я еще так откровенно не блефовала. Но, оно того стоило. Это точно…
Глава 4
Каково общее число картин в столичном вернисаже? С чем самое вкусное мороженое в «Ледяной птичке»? Во сколько начинается дневной спектакль в кукольном театре и почему принц Игорь из книжки оказался таким недогадливым? Ну, так я вам отвечу: четыреста тридцать восемь, с черничным сиропом и мармеладом, в три часа и… потому что, от природы — идиот. Уф-ф… Все эти «тайны» я постигла за два минувших дня, проведенных с Варварой. И это, не считая ключевой разницы между комнатной сентопией и фиалкой, выраженной в девяти пунктах, повторенных три раза… И как Ник все это переносит? И как мне после всего перенесенного сохранить трезвость ума? Хотя, это уже вопросы к нему. И я их обязательно задам, как только этот «дезертир с детского фронта» окончательно вернется. Пока же он забегал к нам лишь вчера вечером и на три минутки. Спросил: «Как вы тут?», отчитался: «Влез по самые уши и неизвестно насколько» и, чмокнув нас по порядку выстраивания в прихожей, срочно смылся за дверь. Оставив после себя запах морской соли вперемешку с казенным кухонным ароматом… Запах свободы…
А вот к вечеру двадцать седьмого у меня появился прекрасный повод хотя бы спустить пар — в нашу дверь воспитанно постучался…
— Да, неужели? — открыв ее, плотоядно оскалилась я.
Мой начальник, Глеб Анчаров, ненароком оглянулся:
— Это ты мне?.. Варя, здравствуй. У меня для тебя подарок из Джингара… Зайти-то хоть можно?
— Спасибо большое и, конечно, дядя Глеб, заходите, — великодушно прошуршала та пакетом, набитым, вероятно, сладостями.
— И вам благодарствую, — профессионально прищурился ей вслед некромант.
Пришлось запускать:
— Проходи… Как там? — поинтересовалась, уже брякая посудой на кухне.
— Где? — откликнулся мужчина, устраиваясь за стол.
— На свободе. Где ж еще?
— А-а… Да, по разному. Капает или метет… А у вас, я вижу, тоже перемены?
— И кто бы знал, какие? — поставила я перед начальством чай.
— Ощутимые, Агата.
— Глеб, не томи давай. Говори: что по этому поводу думаешь? Что за новые цвета и да, я его активировала, это отсроченное заклятье.
— Ага, — почесал тот за ухом, пялясь в вазу с печеньем. — Активировала, значит?.. Ну так, поздравляю.
— Спасибо. И с чем?
— А вот это — пока загадка.
— И даже для тебя?.. Верится с трудом. Тем более, если учесть факт твоего знакомства с ее отцом.
— Э-э…
— Глеб, не юли. Нам с Ником знать надо: чего ждать дальше.
— А чего вам ждать? — прищурился он на меня. — Агата, я, действительно, не знаю. Пока не знаю.
— И почему?
— Потому как, во-первых: изменения могут коснуться чего угодно. Такая здесь специфика последствий. А во-вторых: назвать тебе ее геройского папашу не могу.
— Это еще почему? — сузила я глаза. — Сие вновь: «выше моих полномочий»?
— Совершенно верно, особый агент Вешковская, — отхлебнул наглец чая. — М-м, очень вкусно. Я, ты знаешь, пока в Джингаре был, тоже к чаям пристрастился и…
— Ага. Даже так, — застучала я пальцами по столу. — А ты знаешь, что?
— У меня для тебя задание.
— Ух ты! Опять у кого-нибудь чайник заговорил?
— Не-ет, — протянул Глеб. — Не чайник, — и прямо посмотрел на меня. — Агата, еще семь лет назад ты мне заявила, что ненавидишь политику. Как раз после… случая с матерью Вари. Я очень ценю тебя, как профессионала и, отчасти, считаю своей ученицей. Но, вся наша с тобой работа, настоящая работа, и есть — сплошная, чтоб ее, политика. Скажи мне честно: ты готова погрузиться в нее полностью?
Вот ничего себе, поворот. Хотя, действительно: чего я ждала от новой службы? Здесь, либо — говорящие чайники, либо…
— Да, Глеб… Что за задание?
Мужчина, хмыкнув, покачал кудрявой головой:
— А ведь меня в твоей семье почитали почти за Святого, после того, как я тебя из Прокурата выдернул.
— Не богохульствуйте, ваше некромантство. Что за задание?
— В Бередне.
— Где?!
— В Бередне, Агата…
— Тысь моя майка… И когда, Глеб?
— Завтра с утра отбываешь, — сосредоточенно глянул он на меня. — Одна не поедешь. Я черкну письмо в Крылатую башню, чтоб, по старой памяти, дали тебе сопровождающего по стране. Луговины, ты там уже бывала. Западное окраинное княжество. Князь Драгомир из рода Светичей. У него большая «конфиденциальная неприятность». Так что башенника оставишь на ближайшем постоялом дворе, а сама к нему — при полном параде.
— Это как? — сглотнула я слюну.
— Это — готовой послужить на благо родины… Агата, — не выдержав, зашелся некромант. — Он — серьезный правитель, но вид почти юной девушки в качестве специалиста высшего класса…
— А-а… Я поняла. Сделаю умное лицо, — этого-то я и в нашей столице насмотрелась.
Глеб с сомнением хмыкнул:
— Главное, внимательно его слушай, а отчет потом — мне в руки и больше никому. И еще: завтра перед отбытием заскочи к нам в канцелярию забрать нужные бумаги и получить деньги… Агата?
— Да-а? — оторвала я взгляд от окна.
— А теперь давай о деталях. Их немного, но, если возникнут вопросы — задавай сразу же. Потому что в Бередне отвечать за все будешь уже сама.
— Я тебя слушаю, Глеб. Рассказывай.
И какое же это сладкое слово — «свобода». Правда, сомневаюсь, что в моем варианте оно будет пахнуть… морской солью…
Северный ветер носился над просторами надежно сцепленной в льды реки Петли. Взмывал круто вверх вдоль высоких каменных стен и с налету рассеивал густой серый дым из труб за ними. Труб было много. Обещающих путнику непременное тепло и горячую еду. Скромную, но сытную. Надеюсь, в этом плане здесь ничего не изменилось, и моя свобода будет пахнуть именно так: печным дымом и вкусной кашей. Ибо бр-р… подмерзаю. К концу этого бесконечно длинного дня. Потому что до того, как очутиться у ворот островного монастыря Крылатой башни, еще много чего было. Начиная с Куполграда в уже далекой Ладмении. Варвару — под временную опеку родителей. И здесь дитё, как всегда, оказалось на высоте («служба есть служба, но, с тебя за каждый день — по сказке»). Что же касается самих «временных опекунов»… «страшное» слово «Бередня» свое дело сделало. Ну так, не на семь же я туда долгих лет?.. А потом — длинные, в половину Бетана, подвалы и пограничные заставы. Целых четыре на три страны с неизменными сквозняками внутри и постно-бдительными физиономиями дозорников. И на первой же я постигла разницу между простым гражданином Ладмении и гражданином — особым агентом Главной канцелярии — и коридоры короче (хоть с теми же сквозняками в них) и физиономии расцвечиваются интересом. Но, как бы там ни было, до Петли домахнула уже в морозных сумерках двадцать восьмого, выплеснув по дороге две трети своего энергозапаса. Так что, сильно уповаю сейчас на… Там-м-м-м!.. Там-м-м-м!.. Там-м-м-м! Под скрип открывающейся в воротной створке двери.
