Цветок Эридана (СИ) - Розалиска Лидия (лучшие книги читать онлайн txt) 📗

− Когда б я был встревоженным зефиром,

Гонимым вдаль стремленьями души,

Незримым, но носящимся над миром,

Я никогда б полёт не завершил.

Пленителен и сладок дух свободы.

Зачем мне жизнь? О, вам ли знать ответ,

Вы от рожденья прихотью природы

Прикованы к земле на много лет.

Я грежу голубыми небесами,

Так ясен день порой, так облака нежны,

Побудьте ветром и поймёте сами −

Земные цепи больше не нужны.

Творение молодого дарования, его проникновенное декламирование было встречено бурными овациями. Девушки млели и источали поэту застенчивые улыбки, старшие снисходительно улыбались, судьи казались удовлетворёнными. Лорит был недоволен и порывался встать с места и бросить юнцу поэтический вызов, но сидевшие рядом вельможи отговорили короля: мол, какой же соперник Его Величеству этот никому не известный рифмоплёт-самоучка? Тогда церемониймейстер объявил следующего участника − молодого мужчину из маленького королевства Амузи на востоке.

− Хрустальная нить паутины протянута вдаль.

Словно слёзы, на нитях роса застывает −

Дыхание холода зим их коснулось.

Вокруг пустота, и приносит с собою печаль

Это облако, что солнца диск укрывает

От глаз. Только сердце паучье проснулось.

Чу! Непостижимо течение времени тут.

В тишине неподвижного воздуха робким

Дыханьем боюсь всколыхнуть паутину:

Тяжёлые капли на землю тогда упадут.

Покрывалом безвременья тянется тонким

Незримый туман. Молчаливо покину

Тот сад, где грусть поселилась.

И так далее, и так далее. Стихотворение явно на что-то претендовало, но на что именно − никто, кроме творца, не понял. После парочки поэтоборцев, жаждавших поразить публику новизной стиля и смелостью слога, прозвучало имя Фатжоны Даирской. Рыжеволосая красавица вышла с намерением досадить своему отчиму, суровому мужчине лет сорока, не спускавшему с неё сердитого взгляда. Девушка поклонилась и разразилась потоком страстной лирики на альбонском языке. Это вызвало у зрителей неудовольствие, когда же она добралась в своём повествовании до эротических признаний:

− Your honey love was coming in

Like sticky sweets,

Your honey love like brightest stream

Excites my fits,

Your honey love like resin smell,

Like fimiam −

My passionate, you do it well

And here we come!34

Дамы подняли крик: "Какой ужас!", "Боже!", "Немедленно прекратите это бесстыдство!".

− Как оскорблена поэзия! − стенал Лорит.

Лорд Кельвин в смущении прервал поэтессу:

− Бесспорно, Вы очень талантливы в изображении различных чувств, но давайте на этом остановимся, юная мисс.

Фатжона казалась удивлённой:

− Why, what is the problem, Your Worship?35

− In common decency, miss Fatjona. Your shameless recitation richly deserves a public disgrace. Kindly be retired,36 − отозвался Альфред, а его супруга, багровая от негодования, встала с места и загремела:

− Her actions left a blot on Dairo! Get out!37

Эвтектика Монро лежала в обмороке, принц Этрум и десяток других принцев хлопотали вокруг, приводя её в чувство. Глазки мало что понявших молоденьких девиц были на всякий случай стыдливо опущены в пол. Единственными, кто выражал восторг, были республиканцы, которые хохотали и свистели как безумные. Ева-Мария топнула ножкой и велела продолжать состязание, а угрожающий вид Антония Волка способствовал тому, что болтуны угомонились.

Следующим по списку стояло выступление Лорита, но король Пирании отказался, мотивируя это тем, что он не успел прийти в себя от только что услышанной пошлейшей безвкусицы. Тогда с места поднялся лорд Кельвин и обратился к присутствующим с умиротворяющей речью, призывая их быть более снисходительными к юным дарованиям, а также поведал, что он уже шесть лет работает над созданием исторического эпоса "Свершитель" и хотел бы представить на суд сиятельных особ несколько отрывков, не претендуя на участие в конкурсе. Публика встретила творение лорда рукоплесканиями, хотя Еве-Марии оно показалось чересчур напыщенным, наивным и старомодным, о чём она не замедлила сообщить. Вслед за выступлением лорда Кельвина вновь пригласили Лорита, и после долгих уговоров он, наконец, милостиво согласился встать с места. Зал замер, трепеща от восторга.

− "Осенний этюд". Я посвящаю его Вам, мадонна, − король Пирании изящно поклонился в сторону Евы-Марии и приступил к чтению.

Солнца жар растратив в поцелуях,

Притомившись нежною игрой,

Нас последней ласкою балуя,

Удалялось лето на покой.

Хладною задетые десницей

Вслед за ним крадущейся поры,

Дни тянулись тихой вереницей −

Сентября волшебные дары.

Небо, пробуждённое рассветом,

Мрак смущая алой полосой,

В воздухе ещё не отогретом

Плакало прозрачною росой.

Замедлялся жизни бег в раздумье

Над тщетой извечной суеты,

И угасло сладкое безумье

Мимолётной летней красоты.

Уносился в светлое забвенье

Апогей цветения и грёз,

И взамен души успокоенье

Грустный ветер осени принёс.

Все повскакивали с мест и окружили Лорита с четырёх сторон, наперебой выражая своё восхищение. "Браво! Браво! Quell charmant!" − неслось отовсюду. Лорит благосклонно выслушивал лесть и похвалы, целовал королеве Эридана ручку и всё время вопрошал, понравилось ли ей стихотворение, что именно ей больше всего понравилось, какие метафоры показались ей наиболее изысканными, какие рифмы были самыми благозвучными, нравилось ли ей, как он читал, хороша ли была поза, когда он произносил то-то и то-то, и так далее. Неудивительно, что среди ажиотажа никто не заметил появления новых гостей.

Когда сумятица вокруг Лорита немного улеглась, по зале пролетел скандальный шепоток, который очень скоро достиг ушей королевы. Та ярко покраснела − в дверях, опираясь плечом о косяк, стоял принц Лотар и с ухмылкой слушал придворных.

− Монсеньор Лотар, принц Гебета! − запоздало выкрикнул с балкона глашатай лорда.

− Какая неожиданность, − высокомерно произнесла Ева-Мария, стараясь не подавать вида, что испытывает волнение: предупреждение гебетки только подстёгивало её интерес к юноше. − И как обычно, Вы опоздали!

− Natürlich hat Keiner auf mich gewartet,38 − передразнил он, отделившись от стены и направляясь к камину. С его плаща стекали ручейки, а сапоги оставляли на жёлтом полу грязные отпечатки. Следом, приплясывая, строя на ходу рожицы, скакал мокрый карлик.

− Ваше Высочество желает принять участие в поэтическом состязании? − насмешливо проворковала Эвтектика Монро.

− Вы такие пафосные, зачем вам я? Я только внесу неприятный диссонанс в ваши остроумные диалоги, − отмахнулся принц, садясь в большое старинное кресло и протягивая ноги к огню. − А кто лидирует по дуроплётству? Случайно, не джентльмен из Пирании?

− Случайно, он! − рассердилась Ева-Мария. − Прекратите паясничать!

− Такие высказывания крайне огорчают моего шута, не так ли, Яков?

− Ja, mein Herr! Ich habe keinen Spaß mehr!39 − шут сел на попу и сделал вид, что хнычет. Гости рассмеялись, а королева сердитым тоном велела продолжать конкурс.

− Следующая участница состязания − миледи Эвтектика Монро с острова Дайм! − провозгласил Барнетт.

Красавица выпорхнула к слушателям, изящно поклонилась и произнесла название стиха по-альбонски:

− "Abomination".

Как предначертанность свершений

В аллегоричности времён,

Мечта, которой покорён

Безумный демон искушений.

И так далее, и так далее, хотя насмешливый взгляд Лотара заставил её понервничать. Король смотрел на островитянку так, точно красивая кукла вдруг ожила и заговорила, все остальные − с восторженной вдумчивостью на лице, втайне восхищаясь красивой осанкой поэтессы; одна лишь Ева-Мария с кислой миной обмахивалась веером. После того как Эвтектика закончила чтение, ей долго рукоплескали, а Лорит рассыпался в комплиментах. Затем на поэтическое ристалище вышел смазливый молодой эриданец.