Каторжница (СИ) - Добролюбова Юлия (бесплатная регистрация книга .txt) 📗
— Ты волшебство, — шепчу я, припадая к ее губам.
Я представляю себя мужчиной. Ощущаю себя Александром, счастливчиком, которому дарована честь провести часы с этой очаровательной девой. А она, полностью расслабленная и доверчивая, плавится от наслаждения в моих руках.
Ладонь делает то, что я хотела сделать с первых минут, — пробирается под ее юбку. Ее кожа совершенно гладкая и удивительно нежная, а по внутренней стороне ноги стекает сок. И когда мои пальцы совершают это шокирующее открытие, я распахиваю глаза, а Женна, улыбаясь, припадает губами к моим пальцам и учит девочек примудростям оральных ласк, нисколько не стесняясь рассказывая про оттенки вкусов секретов женщин и мужчин.
— Вот теперь, когда мы с вами достаточно близко познакомились, пришло время научить вас, дорогие мои, главному, — искусству поцелуя.
На лицах многих, да и моем собственном, я замечаю гримасы разочарования.
— Скучно? — лукаво улыбается она. — А я вам так скажу, девочки: нет ничего сильнее, ничего ценнее и ничего желаннее одного поцелуя. Каким он должен быть?
Мы несколько мгновений молчим, робко подбирая слова. Каким должен быть этот поцелуй?
— Страстный? — Долгожданный? — Пьянящий?
Ее взгляд скользит с одной девушки на другую, замирает на мне, уходит. И только, чтобы вернуть этот взгляд, я говорю:
— Запоминающимся. — Интересно. Как ты заставишь его запомнить именно тебя, Нити? Тебя, а не сотни других?
Она говорит об Александре? Неужели, их действительно были сотни? Как целовать мужчину так, чтобы он думал только о тебе? Желал лишь тебя? Грезил о твоих ласках?!
— Научи, — выдыхаю едва слышно. — Поцелуй — это послание. Близость — ваш диалог. Целуя, вкладывайте в то, что делаете, всю свою душу. Никогда не касайтесь мужчины небрежно. Разговаривайте с ним своими губами, руками, своим телом. Ваш поцелуй — нечто особенное. Невинная шалость, признание, просьба или обещание, даже приказ. Он может быть всем, а может оказаться пустышкой. Нет ничего более омерзительного, чем скупая вымученная ласка, небрежно оказанное внимание, без чувства и без эмоций. Лучше один поцелуй, но тот, который будут вспоминать годами, чем сотни, о которых на утро забудут! Не обесценивайте ласки, не дарите их понапрасну. И никогда, девочки мои, никогда не целуйте без удовольствия! — Женна, наконец, отводит от меня взгляд, и я начинаю часто дышать. — А если надо… — Вас научили так многому, но ничего вы не знаете! — впервые встречаю ее гнев. — Закройте глаза. Представьте на его месте другого. Отстранитесь и начните ласкать себя сами. Покажите мужчине, как подарить вам наслаждение!
Жрица заставляет нас целовать друг друга на глазах у остальных, вкладывая определенные чувства и послания в то, что мы делаем. Этот урок мы запомнили. Этот урок нам понравился. И этот урок сблизил многих из нас.
Но я так и осталась одиночкой.
Превозмогая себя и адское желание раствориться в собственных умопомрачительных ощущениях, изо всех сил отталкиваю мужчину. Это похоже на объятия дурмана, сна, что не зависит от того, устал ли, изнемог, того, который желан столь сильно, что все прочее кажется никчемным, и влечёт неимоверно. Объятия затягивают обратно. До одури хочется коснуться его тела, утонуть в пьянящих омутах бездонных голубых глаз. Гляжу на него и, словно, в буйной круговерти воды, тону, забывая о былом.
— Кто ты? — мой хриплый голос совсем не мой.
Ощущая невидимую нить, что сковала и опутала мой взгляд, все же нахожу силы отвернуться. Всякие связные и бессвязные мысли покидают мой обречённый разум, рефлекторно свожу ноги и прикрываю руками полуобнаженную грудь.
— Интересно, — протягивает тот, кто стоит напротив, тот, кого боятся все прочие обитатели нижнего мира.
Теперь я понимаю, почему. Имя ему — безумие. И голос его мне чужд. Это не Александр, о нет! Целуя, сие порождение бездны, тёмный рыцарь мрака, владелец душ в этом гиблом подземелье, лишь узнавал меня. Тогда как мой вождь знает обо мне все. Он бы целовал совершенно иначе.
— Кто ты? — повторяю, делая шаг вперёд.
Уже справилась с паникой, взяла себя в руки. Болезнь души отступила, и я снова я.
И не боюсь. Чего мне бояться? Смерти? Три раза ха. Ха. Ха. Ха! Смерть должна бояться меня! Гляжу ей в глаза, вернее ему, сыну смерти и погибели. Очертания лица плывут и тают, как плавится воск, словно тает глыба фигурного льда. И это, во истину, мерзко.
Форма меняется, приобретает новые черты, новые грани. Новые, но столь близкие. Передо мной стоит Дерек.
— Неужели, я ошибся? — криво улыбается иная личина. — Таким я нравлюсь тебе больше?
Я понимаю, что это не он. Не Роггарн. Но эти глаза, это его глаза, и они глядят на меня с желанием. Эти губы, которые мне нравилось целовать, они так близко. И зов, что влечёт мою плоть…
Когда я подошла? Когда подняла руку, чтобы дотронуться до его щетины?
— Нет. Нет!
Зажмуриваюсь. В сознании борюсь с самой собою. Будто, я сразу в двух телах, пытаюсь осознать себя, не понимая, что реальностей множество.
— Хватит! — кричу или шепчу — не знаю.
Или я только думаю обо всем этом?
— Чего ты хочешь??!!!
Оцепенение. Тишь. Ноль мыслей, ни единого звука. Только я. И он.
Напротив меня сидит совершенно незнакомый светловолосый мужчина, довольно приятной наружности. Совершенно правильные черты лица могли бы казаться привлекательными, если бы другим оказался его взгляд. Он вызывает ужас, внушая мысль, что его владелец способен на все. Беспощадный. Взгляд. А, значит, и он.
Одежда незнакомца, холщовые широкие брюки и рубаха, выглядят так, словно, он работяга. Однако же, его руки, длинные тонкие переплетенные пальцы, которыми он поигрывает на своих коленях, более того, играет на моих нервах, кажутся аристократично-нежными, но чрезвычайно сильными. (Читай на Книгоед.нет)
— Чего хочу я? — подаётся вперёд, сузив свои серые глаза, отчего и без того цепкий острый взгляд прожигает, наяву причиняя боль. — Ты всерьёз спрашиваешь, чего хочу я, Нити?
На мне рваная рубашка. Мое тело колотит дрожь, лихо списываю это на холод (меня не холодит, мы с вами об этом знаем, но иногда обмануть свой страх — верный способ его победить, что же мне остаётся?!) Подхожу к старому столу, беру коцаный стул, со скрипом разворачиваю и сажусь лицом к ночному гостю. Гляжу на него в упор.
А что я теряю? В моем положении сложно что-то потерять. Такие как он не любят слабых. Их люблю я. И это чувство очень близко к жалости, но он на жалость не способен. Ему со слабыми откровенно скучно играть в свои смертоносные игры. Марионетки не интересны, да и как могут увлечь куклы? Он охотник за душами, повелитель страхов и ведающий греховную сущность всякого.
— Расскажи мне! — с вызовом бросаю ему. — Что тебе нужно? И кто ты?
Урок анализа души. Заинтриговать, а лучше, сделать зависимым от себя. Не эта ли главная привязка? Мужчины к женщине? Всякого существа? Эта, да закреплённая эгоистическим мужским честолюбием. Больше прочего, больше власти, игр и устремлений своей натуры, всякий мужчина любит себя. Таково эго.
— Твои попытки ничтожны.
Пожимаю плечами:
— И все же? Ты знаешь обо мне, ты предстал моими мужчинами. Зачем? Настолько не уверен в себе?
Неестественно хохочет. Не умеет смеяться или не уверен? Не суть.
— Ты можешь убить меня, свести с ума, как остальных. Всего лишь разрушение форм, грубых и тонких. Есть что-то большее. Расскажи!
Я вижу промелькнувших в его глазах гнев. Едва-заметно дернулся, сомневается: оставить ли меня в живых, убить ли за дерзость. За то, что возомнила себя кем-то, кто узнал его тайну. А я уже чувствую: она есть.
— Я Нити. — Я знаю! — властно цедит он. — Я называл тебя этим именем. — Кто ты? — Я твой ночной кошмар! Я тот, кого следует бояться, тот, кого видит всякий перед…
Качаю головой.
— У тебя есть имя?
Отводит глаза и несколько длительных мгновений, тишину которых разрушают медленно капающие со стола капли, он размышляет.
