Каторжница (СИ) - Добролюбова Юлия (бесплатная регистрация книга .txt) 📗

Предисловие

Я рождена там, где все живое находит свою смерть. Смерть, но не покой. Я обрела жизнь на бесплодной земле, окружённой монстрами и тварями, в человеческом обличье и вне его. Здесь я не могла стать другой. Недоверчивая и жестокая. Сильная и беспощадная. Умная и хитрая. Одна против целого мира.

Человек, внутри съедаемый тьмою, грезит о свете. Но тьма преследует его, сжигая изнутри, превращая все вокруг в пепел и прах. Судьба — штука хитрая. Никогда не знаешь, кого найдёшь и когда потеряешь. В момент отчаяния она протягивает руку, а в минуту радости, обязательно подставляет подножку. Твои деяния — ее деяния. Ими вершится ее воля, а ты, словно сторонний наблюдатель, видишь, как собственными благими намерениями, мостится та самая дорожка отнюдь не в небеса. И что ты можешь ей возразить? Всего лишь смертный. А жизнь безмерно ценна и бесконечно коротка. Несколько десятков лет отмерено человеку, несколько сотен — магу. И на что потратишь ты свои дни, бесценные секунды бытия? Месть, злоба, ревность, зависть, честолюбие и коварство… Зачем? Все меркнет, становится ничтожным и незначимым, когда рождается она. Эта история — история любви.

Глава 1. Мой дом

Люблю Его таким, каким вижу сейчас — огненно-красным раскалённым шаром, тусклым призрачным светом озаряющим густой мрак ночи, едва различимым за бесконечно далекой кромкой горизонта. Сквозь вырубленное в скале отверстие, вдыхая обжигающе-холодный воздух вечной зимы, любуюсь, как светило отбрасывает блики на низкие тучи, как мерцающей кровавой полоской оно отражается в родном, единственном знакомом мне, Льдистом море. И время от времени страшные силуэты закрывают от меня моё светило, морские чудовища тянут свои смертоносные щупальца в небо, на фоне багряного шара трепещут и опускаются вниз. Они, словно, символ того, что лежит между нами, забытыми миром, изгнанными, отверженными — каторжниками, — и ими, теми, кому ведомо Его тепло. Теми, кто нас изгнал и предпочел навсегда забыть о нашем существовании.

Сегодня я зажгла несколько лучин. Я никогда не делала этого прежде. Я не сентиментальна, отнюдь нет. В спальне вождя все происходило под покровом ночи. Но сегодня я их зажгла. И пришла к Александру в последний раз. Это ощущает мое нутро.

Сквозь грубую ткань шершавые ладони ласкают нежную разгоряченную кожу. Едва решительнее, чем прежде, все еще слишком скованно для меня. Отчего-то я ведаю: нынче он меня не покинет. Он всегда лежал со мной, а потом шёл к ним, к девкам. И мне никогда не было больно от осознания их связи в те секунды, когда я ждала его здесь, в его постели. Александр каждый раз возвращался. Потому что был моим. И во всем мире любил лишь меня. Я знала. Такие, как я, не ошибаются в этих вещах, уж поверьте. И сегодня он не уйдёт, ведь в его глазах отнюдь не похоть, а что-то гораздо более сокрушительное. Но мы справимся с этим вместе.

Итак, мы прощаемся. Как всегда молчим. Глядим в глаза друг другу. И слишком больно. Ему. А мне пусто внутри. В целом мире для меня нет никого кроме него. Он заменил мне мать и отца. Он был моим братом. Он был рядом всегда. Он все хорошее, что я знаю. Он мой король и навсегда останется им.

Да, я сделаю то, что должна. То, для чего была рождена, а вернее сказать, для чего мне даровали жизнь здесь, на проклятом миром острове. Семнадцать лет назад каторжники вырезали из чрева убитой женщины ещё не готового к жизни младенца, и вопреки всем законам материи, благодаря бурлящим потокам магии внутри, я выжила.

Горячая ладонь ложится на мою поясницу. Прикрываю глаза. Своими ногтями он проводит вдоль позвоночника, и я выгибаюсь, сдерживая стон. Слышу прерывистый вдох. Другая его ладонь зарывается в мои волосы и оттягивает их, вынуждая запрокинуть голову. Встречаюсь с ним взглядом. Любуюсь им. Белыми вихрастыми локонами, что касаются моего лица, вызывая дрожь, горящими светло-голубыми глазами. Вечный лед его взгляда тает при тусклом свете огней. Второй раз в жизни где-то в глубине небесных глаз Александра вижу слезы. И что-то чувствую. Тоску ли?

— Ты сделаешь это для меня?

Я понимаю, о чем вождь просит — пожертвовать долгожданной едва обретённой свободой, всем, о чем грезит здесь каждый с первой до последней секунды жизни, ради него. Понимаю, сколь велико оказанное мне доверие. Думаю, никому кроме меня он и не смог бы поручить то, для чего нас создавал. Ведь только мне он доверяет. Я его приручила. И именно поэтому верит, что я способна добиться освобождения. Для всех.

— Я сделаю то, что нужно, — голос не срывается, звучит тихо и уверенно, хотя эти слова стали первыми, сказанные мной ему.

Первыми в жизни.

У нас не болтают. Здесь нельзя болтать. И лучше не говорить громко. Лучше помалкивать, если хочешь жить. И делать то, что велят.

Теплыми мягкими, едва трепещущими, а это трогает, губами он целует меня. Также в первый раз. Это ночь откровений. Как мужчина целует свою женщину. Нежно, интимно. Ласково. Не знала, что он способен на ласку. Уговаривает вернуться за ним. И я чувствую, как первозданный огонь просыпается внутри меня, как медленно растекается по венам, заставляя юное тело пылать. Ощущаю жар собственных ладоней, которые способны обжечь, исцелить, убить. Все, что мне будет угодно. С видимым усилием Александр отстраняется. Слишком видимым. Хочет показать, как ему тяжело оторваться от меня, чтобы я продолжала верить в нас. Верить в возможность быть вместе снова, верить в возможность жить свободно. Верить ему.

Внутри я смеюсь.

В его расчёты закралась ошибка. Но я не стану говорить об этом. Ради желания быть с ним и ради других каторжников я бы не стала рисковать обретённой свободой. Ведь всю жизнь я грезила лишь о ней. О возможности ступить на большую землю и увидеть все, о чем лишь слышала украдкой. Чей-то шёпот.

Увидеть солнце не на горизонте, а много-много ближе. Узреть, что такое настоящий день, и какой темной может быть южная ночь. Я хочу попасть туда и обязательно заберу всех отсюда. Но сделаю это по другой причине, и с Александром она связано лишь косвенно. С его помощью я отомщу за мать. И это движет мною.

Если то, что я чувствую рядом с молодым вождем, и есть любовь, то я над ней властна.

Ночью я с ним. Наслаждаюсь теплом его тела, вдыхаю аромат волос, руками и губами изучаю шрамы. На его теле сложно найти место, где бы их не было. Изучаю то, что под шрамами. Люблю чувствовать, как под пальцами перекатываются тугие упругие мускулы. Что-то хищное клокочет во мне, когда хочется неистово целовать и грызть его плоть. Но больше всего люблю то, как он смотрит на меня. И люблю свою власть над ним — над нашим королём.

Впервые я пришла в его спальню — пещеру на вершине одной из скал — в двенадцать лет. Накануне убили его отца. Александру едва исполнилось двадцать пять лет. Никто не верил, что мальчишка сможет занять место Гора, подмять всех под себя. Воров и убийц. Тех, кто совершал ещё более страшные преступления. Верила только я. Его взгляд и пугал и манил одновременно. А я ведь ничего не боюсь. Никогда. Думаю, это магия крови, я же наполовину маг и огонь полыхает во мне.

Ночью я встала. Прошла мимо всех спящих и не спящих девочек. Кто-то пытался меня остановить. Я откинула чужую руку в сторону. И, кажется, улыбалась. От смертельной опасности закипает моя кровь. Все боялись в ту ночь. Боялись, что про нас узнают, узнают о том, чем мы занимаемся, к какой миссии нас готовят. И все это закончится. Я не боялась. Я просто хотела быть с ним и чувствовать свой огонь. А он разгорался.

Медленно отворила дверь. Она скрипнула. Александр резко повернулся. Тот его лик навсегда отпечатался в моей памяти. Растрепанные белые волосы, влажные от пота после поединка, горящие лютой злобой голубые глаза, щетина (обожаю ее) и тело, которым я всегда восхищалась, — горы мышц, тысячи шрамов на коже. И, казалось, каменное сердце.

Я аккуратно прикрыла за собой дверь. Глядя ему в глаза, подошла и опустилась на устланное шкурами ложе. Оно было мягким. Мягче наших сколоченных из кривых палок и набитых сухой травой лежанок. А ещё оно было тёплым — впитало аромат его тела.