Призрачная любовь (СИ) - Курги Саша (полная версия книги txt) 📗
Иннокентий побледнел и взглянул на Веру.
— Дело, как ни странно, было в постели. Долгое время я думал, что у нас с этим все замечательно. У Лили были странные вкусы, которые она от меня скрывала. Это я понял уже, когда обколотый морфием застал их с любовником. Я знаю, почему она не озвучила свои желания мне — даже в самом страшном бреду я не смог бы причинить боль любимому существу. Лиле требовалась жестокость, чтобы чувствовать наслаждение. Ради этих ощущений она решилась на свою интригу и влипла. Выпутываясь, она предпочла увлечь на дно меня, лишь бы только самой остаться на поверхности. Она была психопаткой, не умевшей сопереживать. Со мной ей было удобно, я давал ей уют, деньги, хорошую репутацию. И она бы до смерти держала мою руку, если бы не неудачное стечение обстоятельств.
Иннокентий поднялся рывком, глаза его сверкнули. Вера поразилась тому, что психиатр, оказывается, знал правду и без чужих советов и интерпретаций.
— Но даже люди, которые причиняют нам самую сильную боль, учат нас чему-то, если, конечно, мы оказываемся достаточно крепкими, чтобы выдержать испытание. Лиля объяснила мне, что нужно уметь видеть истинные чувства собеседника, не увлекаясь при этом собственными иллюзиями, — с этими словами Иннокентий заглянул Вере в глаза и та похолодела. — Ты не похожа на нее. Я бы никогда…
В этот момент в зал ворвался Виктор. Вера обернулась.
— После всего, что произошло… — долетело до нее, и тут заговорил хирург:
— Верунь, у тебя первая увольнительная!
"Чертов Виктор", — разозлилась Вера: "Он словно чувствовал! Ворваться в такое время!". Хранительница обернулась к психиатру, но тот уже спокойно собирал ноты в папку, так, словно ничего не произошло.
— Что такое увольнительная? — произнесла растерянная Вера.
— Ты можешь пойти прогуляться в город! — объяснил хирург, размахивая в воздухе красным листком. — Нам дают по одному, когда мы выполним норму добрых дел перед обычными посетителями больницы. Я считаю, это нужно отпраздновать!
Вера взяла двумя пальцами бумагу.
— Если тебя на улице встретят стражи, — пояснил подошедший со спины Иннокентий. — А это очень вероятно, просто покажешь это им. Работает как пропуск.
Вера развернулась к психиатру.
— Я могу гулять с ним по всей Москве?
— И окрестностям, — сказал Иннокентий.
— А… — Вера посмотрела на листок. — Что вы обычно делаете с увольнительными?
— Мне они ни к чему, — пожал плечом психиатр, выйдя вперед. — Я складываю их в коробку из-под печенья. Меня и так постоянно гоняют на консультации. За два месяца я успеваю объехать почти весь город.
Вера посмотрела на хирурга.
— Ну… — заговорил тот. — Многие посещают дорогие им места. Некоторые даже навещают родственников. Родные не могут нас узнать, но понимать, что с ними все в порядке очень важно.
Вера вздохнула. У нее не было дорогих мест в Москве, по крайней мере, ничего особенного хранительница не могла вспомнить, а единственный родной человек, мама, проживала в Тобольске.
— Может, мне тогда сходить и навестить твою дочь? — предложила хирургу Вера.
— У меня есть идея лучше, — заговорил Иннокентий. — Я перепишу на Виктора одну из своих увольнительных, и мы все вместе отправимся гулять по Москве. Скоро ведь Новый Год?
Вера кивнула. Было двадцать восьмое декабря.
— Хранители его обычно не справляют, но не обычные люди. Ты сможешь купить подарков семье, — с этими словами психиатр посмотрел на Виктора. — А ты, Вер, наконец, сменишь одежду. Если ты явишься к Лере в моем пальто, она примет тебя за чудачку.
Хирург улыбнулся.
— Тогда решено. Завтра!
— У него про запас лежит увольнительная, чтобы сходить домой к дочери, — негромко сказал Вере психиатр, когда Виктор отвернулся. — Не торопи события.
Хранительница обернулась к нему и сказала:
— Я больше никогда не буду петь тебе Лилины романсы.
Иннокентий пожал плечами, а затем достал из нотной папки несколько листов, скомкал их и бросил на пол.
— Хорошо.
Глава 11. Плата за чудеса
Двадцать девятого друзья встретились в коридоре рано утром. Вера предвкушала праздник. Сейчас новогодняя атмосфера чувствовалась везде — отделения худо-бедно украсили силами сотрудников, везде по больнице стояли пластмассовые, кое-как украшенные елки, разговаривали в основном о длинных выходных, где и как их провести. И вот Вере наконец-то было позволено поучаствовать в общем веселье. Она была благодарна друзьям, что те решили составить ей компанию. Без Иннокентия и Виктора зимняя прогулка была бы совсем не такой веселой.
Михаил Петрович нахмурился, когда услышал об идее психиатра, но все-таки отпустил всех троих. Хранителям предписывалось обычно уходить только по одному. Мало ли что произойдет по больнице. Но начальство у них было доброе, а время предновогоднее.
— Но только недалеко тут, — распорядился профессор. — Чтобы если понадобится в течение тридцати минут обратно пришли.
Так что сутра все трое отправились в соседний торговый центр. Падал снег, навстречу спешили счастливые люди с елками и подарками, друзья смеялись и шутили. Все было хорошо.
Вера не стала утруждать мужчин выбором одежды с ней. Психиатр с хирургом отправились за сувенирами, а она сама по женским магазинам. Договорились встретиться через два часа наверху. По меркам прежней Веры времени было катастрофически мало. Но в этот раз она с удивлением обнаружила, что уложилась ровно в срок. В руках у нее были покупки — ровно столько и ровно то, что надо. Раньше заходя в магазин одежды, Вера остановиться не могла, все тратила и тратила, словно пыталась заполнить вещами какую-то внутри у себя какую-то дыру. Теперь пустоты не было, и одежда была нужна только для того, чтобы было уютно и тепло.
В туалете Вера надела голубой вязаный свитер с рукавами три четверти, натянула джинсы и зашнуровала удобные ботинки. Ничего особенного. Сегодня ей не хотелось выглядеть сексапильно, как она делала раньше. Ей казалось, что Иннокентий больше оценит простоту. Подвела губы яркой помадой и тронула ресницы тушью. Следом хранительница накинула недорогой, но удобный пуховик, из карманов которого уже выглядывали шапка и варежки, что подарил ей психиатр еще в конце осени. Вера посмотрела на себя. Она так изменилась. Сейчас в ней трудно было узнать ту эффектную блондинку, которой она пришла в больницу. Теперь она просто красивая девушка с большими и чистыми голубыми глазами. Настоящая.
Вера была одарена действительно выдающейся внешностью, которую можно было и не подчеркивать. Сейчас ей казалось, что именно это хотел бы увидеть в ней психиатр. Эдакую лесную нимфу, очаровывающую неподдельной, естественной красотой. Мужчины, на которых Вера раньше охотилась, были совершенно другого рода. Такое было с хранительницей в первый раз, и она трепетала как влюбленная школьница.
Вера не на шутку разнервничалась, когда появилась на последнем этаже. Иннокентий заметил ее еще издалека и указал пальцем хирургу. Виктор перебирал что-то в собственных пакетах с подарками и оживленно втолковывал нечто психиатру. Наконец, он тоже поднял голову и минуту смотрел с одобрением.
— Верунь, тебе идет, — сказал Виктор, отодвинув коллеге стул.
Вере не так уж и важна была эта оценка. Выдохнув, она села напротив психиатра. В глазах Иннокентия светились искренний интерес, радость и восхищение. Она попала в точку! Вера почувствовала, как утекает напряжение.
— Ты очень красивая, — вдруг заявил психиатр.
— Видишь, иногда стоит решиться на что-то новое, — опуская голову, сказала Вера.
"Теперь твоя очередь поменять свой чудаковатый стиль", — подумала хранительница, глядя ему в глаза: "Ты ведь, в самом деле, больше не отшельник и не сумасшедший".
Иннокентий откинулся на спинку стула. Вера предлагала ему очередной гигантский шаг вперед — признать, что двадцатый век и его неудавшаяся жизнь далеко позади.
