Божественное безумие - Фирсанова Юлия Алексеевна (электронная книга .txt) 📗
Структура урбанизированного мира подавалась с трудом, но принц был настойчив. Через несколько секунд измерение признало за богом право на перемещение, и он очутился на площадке перед квартирой, где, застыв во времени прочнее мухи, тонущей в янтаре, сидел над книгой Кэлер. Бог аккуратно прислонил щит к стене и на всякий случай снабдил его простейшими чарами невидимости. К магическому предмету заклятье пристало более чем охотно, и Ноут вновь возвратился в коллекционную комнату Сиранга, где придал эпохальному портрету куланда прежнее положение. Теперь, даже если кому?то в голову и пришла бы блажь убедиться в наличии странного зеркала на оборотной стороны камня, для ее воплощения понадобился бы объединенные усилия по крайней мере пятерки неслабых мужчин.
Принц привычно пробежался цепким взглядом по комнате и едва заметно нахмурился, уловив некоторую неправильность в своих ощущениях. Щит Унгира исчез, но слабое присутствие магии, нисколько не похожее на своего рода послевкусие, сохранилось. Было в этом ощущении что?то подозрительно знакомое. Бог снова сосредоточился и определил направление странного излучения — вторая снизу полка в западном углу комнаты.
Ноут осмотрительно медленно переместился к подозрительному участку и, не сдержав чувств, ахнул, уставившись на вещь, покоящуюся на гладкой матовой поверхности. Второй раз за последние несколько минут лоулендец смотрел на свое собственное истинное изображение, правда, на сей раз в миниатюре. Но масштабом значения найденный портрет превосходил любое из самых правдивых отражений. Ясное дело потому, что обнаружилась Карта Колоды Либастьяна.
Превосходно выполненная миниатюра являла созерцателям мужчину в урбанизированном строгом костюме, который лишь подчеркивал его экзотичную, чуждую людской красоту. Задумчивый взгляд серебряных глаз в равной мере мог соответствовать и просчитывающему "бизнес–варианты" лорду теней и размышляющему над концовкой произведения музыканту. Под портретом бога вилась надпись "Всадник Тень".
Воспринимающий слепок впечатлений брата Тэодер почувствовал пробудившиеся в душе бога возбуждение и тайное ликование. Обрывочный восторг ("Невероятно, я избран! Отмечен! Я не пешка и не ничтожество!") был сдобрен щедрой щепотью сомнений ("Не ошибся ли тот, кто выбирал? Что потребует от меня эта роль? Как воспримет новость Тэодер?"). Ноут, неизменная тень брата, его помощник, правая рука, тень за плечами — и вдруг член Колоды Творца. Великая честь вкупе с не менее великими обязательствами перед пока неведомыми Джокерами. С одной стороны, бог не мог не сознавать лестность и значимость такого выбора, с другой, сомневался в собственном желании и силах, потребных для столь высокой доли. Но принц не был бы самим собой, коль дал бы чувствам управлять действиями. А уж противоречить воле Сил, высказанной столь прямо, он и подавно не собирался. Мужчина взял предложенную Случаем карту, спрятал ее во внутренний карман куртки и, надев на лицо выражение спокойного внимания, вернулся в зал к шефу.
— Своеобразный поворот, — заключил Тэодер, познакомившись с воспоминаниями брата, и коротко улыбнулся. Ноут склонил голову, соглашаясь со словами брата. И тот продолжил так, как если бы говорил о ценном, но не имеющим сверхъестественного значения факте:
— На темной карте был Туз Теней.
Взгляд музыканта метнулся к лицу шефа, подарившего великим откровением, в поисках последнего подтверждения. "Ты, босс, тайный Туз в рукаве Джокеров?".
Тэодер чуть склонил в кивке голову: "Да".
Ноут вздохнул с явственным облегчением, даже на миг прикрыл глаза. Он будет под рукой шефа и в Колоде, а остальное неважно. Тэодер задумчиво усмехнулся, читая выводы брата и без талантов Теневой Тропы.
Обыкновенно веривший только себе и своему оружию (братья–единомышленники включались в классификацию под пунктом "живое оружие") Бог Мафии начинал убеждаться в правоте сестры. В их жизни и судьбы стали активно вмешиваться весьма значительные силы, если не сам Творец, то весьма близкие к нему сущности. Или вмешивались всегда, и только сейчас это стало настолько очевидным, чтобы начали замечать даже боги? Тэодер не терпел пристального внимания к своей персоне и делам, но был достаточно умен, чтобы признать, в данном случае от его желаний и нежеланий не зависит ровным счетом ничего. Свобода выбора кончилась там, где Предназначение включило их семью в опаснейшую из всех возможных во Вселенной игру Творца с высочайшими ставками.
Словно ставя символичный восклицательный знак под мыслями Бога Мафии, в боковое стекло машины влетел камень размером с кулак Кэлера. Принцы в некотором удивлении повернули головы к источнику грубого шума: "Какого драного демона?" Они давно привыкли не только к риску, но и к магическим привилегиям, дарованным опасной профессией. Никакая шантрапа не осмеливалась потревожить богов, отгородившихся от мира "теневым пологом" и ведущих беседу. Даже равные силой, сами не зная почему, избегали их общества, такое же правило с многократно усиленной мощностью действовало на обычные смертные создания.
Посему вопиющее хамство не столько рассердило, сколько озадачило лоулендцев. В прореженной светом искусственных огней ночной темноте острое зрение богов уловило движение, а потом и облик человека. К машине, неуверенно стоя на двух конечностях, приближался молодой парень с растрепанными волосами и осунувшимся лицом, на котором застыли не видящие реальности глаза. Дорогая одежда, промокшая на вечном дожде Вирука, в нескольких местах была измарана грязью.
Видя, что специальное небьющееся окно не разбилось от первого удара камня, вандал подобрал с декоративного бордюра у дома и кинул еще один, а через секунду заколотил по машине подобранным где?то по дороге обрезком тяжелой трубы.
Скорее задумчивый, нежели взбешенный, Тэодер меланхолично наблюдал за парнем, молотящим по корпусу машины, с маниакальной настойчивостью зомби, получившего установку от некроманта. В основном удары приходились на окна. Человек упорно отказывался понимать, что принятый им за стекло материал экспериментальной серии машин таковым не является и сдаваться вандалу не намерен. Так же из?за затемненного покрытия окон до одурманенного сознания разрушителя не доходил факт наличия в салоне владельцев. Кажется, парень вообще смутно понимал, что творит, или, начиная попытку превращения машины в металлолом, он еще что?то соображал, а теперь увлекся тщетным процессом и превратил его в цель.
Сделав знак Ноуту чуть опустить подвижное окно, бог потянул носом воздух с улицы и брезгливо констатировал:
— Атрум. Проклятое зелье. Наркоман на последней стадии.
Поморщившись, Тэодер приказал, используя голос повеления:
— Уходи прочь.
Наркоман вздрогнул, до его затуманенного, деградировавшего рассудка поневоле дошел смысл приказа бога. Человек развернулся и потащился прочь, приволакивая ноги, как старик. Приступ активности миновал, теперь конечности юноши тряслись, руки, не выдержав тяжести ломика, разжались, и труба глухо звякнула, ударившись о тротуар.
— Мерзко, — процедил Тэодер, теоретически понимавший, но внутренне никогда не принимавший слабости, заставляющей разумное существо скатываться до скотского состояния по собственной прихоти.
Бог не поднял руки на человека не из жалости или разумной осмотрительности (Мало ли неопознанных трупов появляется на улицах еженощно, и какой дурак будет тщательно расследовать смерть конченого наркомана?). Богом Мафии двигало скорее чувство сродни ответственности. За широкое распространение атрума в городе и в целом на материке отвечал картель Сиранга, именно он, погнавшись за выгодой, необдуманно впутался в бизнес на смерти и безумии.
По роду занятий Тэодера никто и никогда не причислил бы к сонму светлых богов, однако, моральные принципы принц имел куда более четкие, чем большинство именуемых себя белыми. По той опасной серой грани, равной лезвию эльфийского клинка, которой мужчина следовал всю жизнь, нельзя было идти иначе. Бог полагал, что каждый имеет право выбирать, как строить свою жизнь, хранить ее, как величайшую ценность, или в погоне за наслаждениями растрачивать здоровье, только выбор этот, человек ли, бог, или иное создание должно делать в здравом рассудке и иметь возможность исправить фатальную ошибку. Атрум же, Тэодер видел ясно, лишал возможности сознательного предпочтения, мгновенно подчиняя не только разум, волю, чувства, но и травмируя душу. Потому торговлю этим наркотиком бог причислял к недопустимым деяниям.
