Тени прошлого (ЛП) - "Snapes_Goddess" (читать книги без сокращений TXT, FB2) 📗
Гермионе казалось, что сердце ее вдруг разбухло от боли и вот-вот лопнет или разорвется. И ощущение это было невыносимо.
— Ох, Элиас, ну конечно мне нужен еще один сынок. И уж точно я очень рад, что им оказался именно ты. И мне не нужен другой маленький мальчик, кроме тебя, поверь… — тихо произнес Люциус и опустил подбородок на макушку Элиаса. — Я очень люблю тебя, детка.
— А ты не уйдешь от нас снова? Не станешь опять мертвым оленем и не сделаешь больше неправильный выбор? — уже слегка успокоившись, спросил тот.
— Нет, маленький, не бойся: мое прошлое Пожирателя Смерти осталось позади, и я постараюсь теперь делать лишь правильные выборы, — очень серьезно ответил ему Малфой. — Я не хочу больше разлучаться с тобой и твоей мамой. Хочу, чтобы мы всегда были вместе… Понимаешь?
— А я и теперь должен звать тебя Лушиусом? — голос Элиаса прозвучал несколько выжидающе.
— Ты можешь называть меня, как хочешь, сынок. — Малфой погладил Элиаса по голове, догадавшись, о чем подумал мальчик, и мягко улыбнулся. — Я так понимаю: у тебя уже есть какие-то варианты, да?
— Есть… «Папа» — это будет… нормально? — тихо спросил Элиас, прикусив губу точь-в-точь, как делала это его мать, когда нервничала. И у Малфоя что-то ухнуло вниз от такого неожиданного и яркого проявления черты Гермионы в его сыне.
— Это будет… замечательно…
«Мерлин! Да это будет более чем замечательно! — Люциус не мог понять, отчего, но у него защипало глаза. — Господи, этот ребенок и впрямь способен любого превратить в какую-то эмоциональную размазню. Нет, конечно же, Драко иногда называл меня так. Но чаще звал просто «отец», с самого раннего детства».
Было что-то необычное и очень теплое в том, как произнес это сейчас Элиас. «Папа…» Увидев, как мальчик зевнул и сонно прикрыл глаза, Малфой дотронулся пальцем до детской щечки.
— Эй, как насчет того, чтобы сегодня вечером лечь спать без сказки? А завтра я почитаю тебе чуть дольше… Сегодня у нас был долгий день. И непростой.
Элиас кивнул, слез с его колен и, шаркая босыми ногами по ковру, подошел к матери, чтобы попрощаться на ночь.
— Я люблю тебя, маленький, люблю больше всего на свете, — Гермиона так крепко обняла его, что Элиас ойкнул.
«Господи, как же не хочу отпускать его сейчас, как хочу прижать еще крепче и защитить от всех бед и напастей этого мира!»
Но показывать ему свой страх нельзя — Элиас с самого раннего детства чувствует ее эмоции даже на расстоянии. Сейчас же, когда он так спокойно и замечательно принял правду о том, чей он сын, расстраивать или пугать его снова было для Гермионы невыносимо.
— И я люблю тебя, мам, — сонно ответил Элиас, уткнувшись ей в плечо, а потом чмокнул в щеку и медленно побрел в свою комнату. Люциус шел прямо за ним.
Улегшись в кровать, мальчик тут же свернулся калачиком и засунул ладошки под щеку. Малфой же, подоткнув одеяло, присел рядом.
— С тобой точно все в порядке? — тихо спросил он. — Хочешь, я посижу здесь, пока ты не заснешь?
— А знаешь, мне всегда было жалко, что ты — не мой папа, — уже сонно и не совсем внятно пробормотал Элиас. — И когда мы ходили куда-то, то представлял себе, что ты — мой настоящий отец. Я хотел, чтобы у меня был папа, как ты…
— Что ж, теперь нам больше не нужно притворяться. И я очень горжусь тем, что я — твой отец, — Люциус улыбался, но голос его звучал немного охрипшим. — Спокойной ночи, Элиас.
— Спокойной ночи… папа, — тот снова зевнул и закрыл глаза, чему Малфой был очень благодарен. Еще не хватало, чтобы мальчик увидел слезы, уже почти навернувшиеся на глаза его далеко немолодого отца.
Люциус выключил свет и вышел в коридор, закрыв за собой дверь. А когда повернулся, в грудь ему уткнулась тихо плачущая Гермиона.
— Ну что ты? Что?.. — Люциус прижал ее к себе, касаясь губами макушки. — Мне кажется, что все прошло очень хорошо… Даже на удивление хорошо…
— Да, слишком хорошо, это даже странно. Я рада, что все кончено, но, Господи, до чего же было больно слышать, как он спрашивал — годится ли тебе в сыновья… Нужен ли… Люциус, тебе… мужчине не понять этого, — она всхлипнула.
— Надеюсь, он больше никогда не усомнится в том, что очень… очень нужен мне… — Малфой продолжал обнимать ее, тихо покачиваясь в темноте коридора. — Мне пора… Уже поздно.
— Не уходи, — прошептала она, прижимаясь к нему еще крепче и обнимая за шею.
— Гермиона…
— Нам не обязательно заниматься любовью, просто… Я не хочу оставаться сейчас одна. Пожалуйста…
Казалось, Гермиона умоляла его.
— Хорошо, я могу поспать на диване у тебя в гостиной, — наконец согласился Малфой, накручивая на палец ее вьющийся локон.
— Нет, ты будешь спать со мной, на двуспальной кровати, — обняв за талию, она тихонько подталкивала его к двери своей комнаты. А дойдя до нее, открыла и потянула Люциуса внутрь. — Я доверяю тебе.
— Беда в том, что я себе не доверяю, — пробормотал тот, все же заходя за ней.
Гермиона прошептала заклинание, и прикроватные лампы тут же зажглись, освещая маленькую спальню. Голубые стены отражались в белой полировке мебели, которой было слишком много для этой небольшой комнаты. Кровать была убрана покрывалом с цветками синего, белого и желтого оттенков. И усеяна небольшими синими с желтым подушками. Она выглядела мягкой, женственной и невинной… Совсем, как женщина, которая спала на ней каждую ночь.
— Где ванная комната и туалет, ты знаешь… — сказала она, расстилая постель, а потом достала свою пижаму, — я скоро вернусь, — и вышла из комнаты.
Садясь на край кровати, Люциус глубокий вдохнул, а потом так же глубоко и медленно выдохнул.
«Это огромная ошибка… Остаться здесь… в ее спальне. Нет, я, конечно, не озабоченный юнец, обуреваемый гормонами, но спать рядом с желанной женщиной и не хотеть заняться с ней любовью? Ну уж не до такой степени я стар! Зря согласился…»
Еще раз вздохнув, Малфой наклонился, чтобы снять туфли и носки, и принялся раздеваться.
Потом он опустошил карманы и уложил свои вещи на тумбочке, стоящей рядом, мимолетно подумав, как странно смотрится мужская атрибутика на чистенькой кружевной салфетке. К тому времени, когда Гермиона вернулась из ванной, он, уже раздетый до трусов и открытой майки, полулежал на подушке, до талии прикрытый покрывалом. Застенчиво улыбаясь и держа в руке его трость, Гермиона застыла в дверях. Дыхание Люциуса замерло — такой свежей и юной казалась ему сейчас эта очаровательная молодая женщина… Здесь, в этой абсолютно женской спальне, даже в своей простой ситцевой пижаме она умудрялась выглядеть безумно соблазнительно.
— Мне кажется, палочке лучше находиться рядом с хозяином, — проговорила она, подходя и опуская на тумбочку его трость, впопыхах этого вечера забытую в гостиной.
— Спасибо, — хрипло поблагодарил ее Малфой, пристально глядя, как она огибает кровать, ложится и двигается к нему ближе. — Гермиона… Я не спал с женщиной… ну… скажем так… последняя моя близость с женщиной была наша с тобой… Поэтому я не понимаю, как ты можешь так легко доверять мне сейчас. Это может стать ошибкой, подумай.
— Мы оба устали сегодня, это был нелегкий день. И я знаю, что с нами не случится того, чего я не захочу, — она свернулась калачиком на боку — лицом к нему, и он спустился на подушке ниже, чтобы их глаза оказались на одном уровне. — Я хочу заняться с тобой любовью, Люциус, очень хочу. Но это не должно быть реакцией на стресс, понимаешь? Как было тогда… Просто обними меня, пожалуйста, и давай постараемся заснуть. Хорошо?
— Неужели ты думаешь, я смогу отказать тебе в чем-то? — устало пробормотал Малфой, укладываясь так, чтобы ей было удобней положить голову ему на плечо.
— Ох, не зарекайтесь, мистер Малфой! — хихикнула Гермиона сквозь зевок и прижалась к нему крепче. — Теперь, Люциус, ты уже не сможешь бегать от меня, как раньше. Джесса предложила мне связать тебя и гнусно надругаться.
— Да неужели? — откровенно цинично усмехнулся он, натягивая покрывало и обнимая ее. Запах шампуня и геля для душа был неимоверно приятен. — В этом не будет необходимости, я хочу заняться с тобой любовью, Гермиона, ты даже понятия не имеешь, насколько. Просто не хочу, чтобы ты когда-нибудь пожалела об этом…
