Дело о жнеце (ЛП) - Сэйнткроу Лилит (хорошие книги бесплатные полностью TXT) 📗
«Не отворачивайся».
Шипение стало бульканьем воды в трубе. Существо ослабевало, хлыст потерялся под массой голодающих. Длинные пальцы искали ручку, но даже потом не смогли вытащить хлыст из массы.
«Смотри», — пистолет дрожал. Аберлейна тошнило за ним, он ворчал о магии, послышалось хлюпанье.
Кучер закричал, как ребенок. Он содрогался, ткань рвалась. Голодающие настойчиво терзали пальцами, рвали его одежду. Пуговица сверкнула, описав дугу, поймав откуда-то блеск. Было темно, и глаза Клэра, привыкшие к темноте, видели лишь то, что озарял кучер, пока голодающие ели.
— Лезь, — сказал Пико, голос по-мальчишески оборвался. — Идем, Клэр!
Он не опускал пистолет.
— Идите, — услышал он себя, словно в жутком сне. Он спал? — Я задержу их.
Голодающие заметили, пока брели, живое мясо на горе угля. Они поднимались с жуткой слепой настойчивостью, двигаясь по полу подвала. Все ближе, а у него всего пять пуль. Придется считать. Он мог перезарядить пистолет, но проход был перекрыт.
«Думаю, мы все умрем здесь. Даже Микал. Интересно, они разорвут меня на кусочки? Или я защищен?».
И… Эмма. Они разобрались с существом, а волшебник?
Зеленое сияние в другом углу. Клэр поднял пистолет выше.
— Аберлейн?
Кашель, а потом безнадежный голос инспектора:
— Да, мистер Клэр?
— Простите, что привел сюда.
«И я сожалею еще о многом другом».
Инспектор хотя бы был джентльменом.
— Ничего, старик. Ничего не поделать, — слова дрожали. — Нам не уйти. Путь закрыт.
Способности Клэра щелкали. Можно было поджечь уголь, но они задохнуться, не успев спастись.
Он устал, хоть и был целым. Были пределы даже у даров мисс Бэннон.
«Эмма. Ты жива?».
Пистолет рявкнул, вспышка на миг лишила его зрения. Голодающий поблизости упал, голова была разорвана, зеленая пыль опадала с тихим шипением.
Кучер закричал снова, выл как младенец под растущей кучей.
Женский голос прогремел с жуткой силой.
— К-г-з-т!
Медленный скрежет, горы терлись друг о друга.
Клэр резко пришел в себя. Он лежал на угле, у его спины был сапог Пико, голодающие сжимались в конце подвала. Зеленое сияние в другом конце подвала усилилось, и он увидел тонкий силуэт.
Мисс Бэннон в изорванном траурном платье. Тень за ней была Микалом, он держал ее, пока колени подводили ее. Клэр прищурился, увидел шрам на ее белом горле под слоем грязи. Она прижимала голую ладонь к голой шее — украшений не было, и было непривычно видеть ее такой. Бледное сияние отличалось от зеленой пыли голодающих, но было тоже нелогичным. Корона нелогичного сияния над ней.
— Назад, — прохрипела она. — Назад, Маримат. Они мои, они не для тебя.
Голодающие корчились. Последний слабый вопль кучера затих с хрустом. Вздох голодающих, как влажный ветер над сухой травой.
— Ведьма-воробуш-ш-ш-шек, — булькающий смех, один из голодающих, но в его пустых глазах сиял темный разум. — Понравилос-с-с-сь?
— Не очень, предательница, — лицо мисс Бэннон было пустым, хоть черты оставались детскими. — Но я снова дома, Махаримат, Третий хранитель, и они не для тебя.
— Воробуш-ш-шек, — голодающий дернулся вперед. — Ты — плоть, ты слаба. Как ты остановиш-ш-ш-шь моих детей?
— Действительно, — волшебница вскинула голову. — Я — Прима, — ее тон оставался жутко пустым. — Напади на меня, грязное создание, и узнаешь.
Тишина затянулась. Но голодающие отступили, шипя. Те, кто не мог забраться по лестнице, падали и разлетались зеленой пылью, ветер прилетел откуда-то и забирал их.
Клэр не знал, что вырастет из этой пыли. Так распространялась Короста?
Голодающие оставили обглоданное, пожеванное, кривое и быстро гниющее тело среди одежды кучера. Хлыст рвался, извиваясь, чернел, как горящая бумага. Треск и скрип, хлюпанье, и лестница рухнула рейками.
Кучер был мертв. Тело развалилось, поднялся зеленый дым. На миг он напомнил лицо, искаженное от боли, а потом покинул подвал с запахом пепла.
Кашляя, Клэр опустил пистолет. Аберлейна снова стошнило. Пико выдохнул жуткие слова, но все же выразил этим облегчение.
Мисс Бэннон стояла долго, а потом обмякла, и Микал поймал ее. Его лицо было полно напряжения, которое Клэр видел лишь раз, когда он сотворил чудо и спас госпожу от Красной чумы.
Как назвать эти эмоции на лице? Было ли такое слово? Это важно?
Нет. Он обнаружил, что узнавал это выражение, хоть и не мог назвать его. Это чувство отражалось в нем, и он не давал себе думать о нем, чтобы не разбить напряженные способности.
Арчибальд Клэр отклонился к углю и закрыл глаза. Он приведет мысли в порядок и выведет их отсюда.
А пока он просто лежал, дышал, и его тело было целым и, возможно, бессмертным.
Глава сорок восьмая
Жалить или утешить
Суета лишь мешала.
— Теснее, — сказала Эмма, корсет жестоко сдавил ее.
— Не нужно, мадам, — пухлая женщина в черном была бледной, но держалась. — Вы едва стоите, и вам стоит поспать до…
— Микал не избавится от меня, Северина, это мне решать. И если хочешь помочь, хватит суетиться. Скажи мистеру Финчу, что я не принимаю, пока вдова не позовет, — «Он поймет, о чем я», — и проверь, чтобы с мистером Клэром и Филипом хорошо обходились.
— Упрямица, — буркнула Северина, ушла из комнаты, Бриджет и Изобель вытащили платье из высокого березового шкафа.
Хозяйку дома встретил у двери тихий Микал, открывший дверь для нее, прошедший в комнату без стука.
— Она встревожена, — он остановился и смотрел, как платье поднимали над головой Эммы. Быстрые пальцы все поправили, распрямили шелк, и Эмма говорила себе, что дрожь в коленях утихнет. Не было времени на слабость.
— Тревога приемлема, — выдохнула она. Это из-за корсета. — Не приказывай мне. Ослабь немного воротник, Изобель. Мне не нравится, когда тесно.
Изобель поспешила послушаться. Она не говорила о шраме на горле госпожи. Он посветлеет, Камень в ее груди — знакомый теплый груз — медленно творил чудо.
Ей не нужно было чудо Микала, да? Она бы выжила с помощью одной Дисциплины?
Ее план удался. Они нашли ее. Теперь нужно было похвалить Микала.
— Изобель, принеси больше шоколада. Бриджет, я бы хотела пополнить тот парфюм, нет, зеленую бутылочку. Да. Поспеши к мадам Нойон, пусть это сделает, а потом сделай мне прическу. Да, девочки, идите.
Они переглянулись, веснушки Бриджет были яркими на белых щеках. Они послушались. Фамильярность на этой улице была ограниченной.
Она осталась одна со своим Щитом, ее волосы были распущены, на ней не было украшений для защиты.
Он был прежним, лишь глаза казались усталыми. Высокий и прямой, в зеленом пиджаке — он больше не скорбел. Или хотел, чтобы она решила.
Она нервно облизнула губы. Хотела она или нет, но он смотрел на ее рот. Ее ноги дрожали, но корсет держал ее прямо.
— Так было необходимо, — начала она, его лицо было напряженным, и ей не нравилась эта… неуверенность? — Ты не мог сразу пойти за мной. И… я не могла допустить то, что ты сделал…
— Не нужно объяснять все Щиту, Прима, — он сделал два шага к ней и застыл.
Они смотрели друг на друга, Щит и волшебница, и звуки в дома были громкими за их тишиной.
«Может, я хочу», — Эмма сглотнула, ее уязвимое горло дрогнуло.
— Микал…
Он перевел взгляд на открытый шкаф. Виднелись платья темных тонов. Теперь у нее будет правильный траур по Людовико. А когда она снимет черный, может, избавится и от остального.
Кроме имен поражений, она повторяла их, чтобы подавить свою наглость.
Гарри. Трент. Напал. Джордейн. Эли. Людовико.
Она взяла себя в руки. Подняв голову, показывая шрам на горле, она решила, что Микалу пора получить от нее немного правды.
— Я бы не потеряла тебя, Щит.
Будто она была Щитом, а он — ее подопечным.
Слабая улыбка.
— Не страшно, если бы я был потерян.
