Дом горячих сердец (ЛП) - Вильденштейн Оливия (лучшие книги TXT, FB2) 📗

Сиб делает глубокий реверанс. Когда она видит, что я не следую её примеру, она тянет меня за запястье. Я не приседаю в почтительном благоговении, но киваю головой отцу и дочери.

Мне не удается хорошо разглядеть Эпонину, так как она сидит, но треугольная форма её торса ошарашивает меня. Но потом я вспоминаю, как Сиб рассказывала мне о том, что женщины из Неббы используют корсеты для сдавливания своих грудных клеток, чтобы мужчина мог обнять их за талию одной рукой. Я надеюсь, что Эпонина не планирует ввести эту варварскую моду в Люсе.

Женщина, одетая в белое, с закругленными ушами и волосами, доходящими ей до подбородка, выдвигает стул рядом с королём Роем и кивает мне. Маленькие волоски на моих руках встают дыбом, потому что мне не хочется сидеть рядом с человеком, которого прозвали палачом Неббы. Но если я откажусь, то это вызовет напряжение, а я хочу, чтобы всё прошло мирно.

К тому же женщинам разрешено быть солдатами в Неббе, так что репутация этого мужчины может быть незаслуженной.

Расположившись на предложенном мне стуле, я решаю сразу же начать с этой темы.

— Я слышала, что вы разрешаете женщинам служить в армии.

— Вы всё правильно слышали.

Пьер Рой разворачивается на своём месте, и его одежды изумрудного цвета слегка сминаются. Несмотря на то, что ему уже сто лет, его кожа едва ли покрыта морщинами.

— Всем женщинам?

— Всем, кто желает сражаться за Неббу.

— Даже полукровкам?

— Даже людям, мадмуазель Росси.

Он наклоняет голову, и его взгляд проходится по каждому сантиметру моего лица, словно он никогда не видел такой экзотической внешности.

— Как и ваш король.

Я смотрю мимо короля Роя на Данте, который начал садиться на стул во главе стола между отцом и дочерью.

— Ты разрешил женщинам служить?

Данте останавливается, не успев коснуться стула, и прижимает ладони к столу.

Пьер откидывается назад.

— Не думал, что вы всё ещё считаете короля фейри своим монархом.

Я понимаю свою ошибку, а Сиб ударяет меня ногой. Ради святого Котла, почему я подумала о Данте, когда Рой упомянул моего короля?

— У меня нет короля, — говорю я, наконец. — У меня есть королева. Вы когда-нибудь с ней встречались, Маэцца?

— Я однажды встречался с Прийей. Когда магическая защита была снята пару десятилетий назад, она нанесла мне визит и предлагала заключить союз. Я ей отказал.

— Могу я спросить почему?

— Она предложила объединить армии и свергнуть Регио, но отказалась предоставить мне ту единственную вещь, которую я хотел.

— И чего же вы хотели?

— Жену из Шаббе.

Его взгляд проходится по моему лицу.

— Связанную с ней кровными узами.

Мою спину начинает покалывать. Да, он добавил слово «узы», но всё, что я слышу, это слово «кровь». И хотя короли часто хотят жениться на ком-то с таким же статусом, как у них, я чувствую, что его желание жениться на ком-то из моего рода имеет отношение к той магической силе, которой обладают его представители, и не имеет ничего общего со статусом.

— Я слышала, что Мириам свободна, — любезно предлагаю я… ведь это может быть так удобно. — Вам, вероятно, стоит её найти, Ваше Величество.

Я поворачиваюсь к королю Люса.

— Не сочтите за дерзость, но вы могли бы помочь своему будущему свекру найти и, — поскольку слово «спасти» не очень подходит, я заменяю его на другое, — изловить её, Данте?

Данте встречает моё предложение с каменным выражением лица. В отличие от Пьера Роя, который кажется изумлённым.

— Я точно знаю, что Лор вас поддержит, Маэцца.

Интересно, слушает ли сейчас Лоркан?

— Вы только подумайте, какой из этого может выйти союз!

Эпонина откашливается, и поскольку она ставит свой бокал на стол, я решаю, что игристое вино попало ей не в то горло.

Пьер закидывает руку на резную спинку своего кресла, и полностью поворачивается ко мне.

— У нас тут завёлся настоящий маленький дипломат, Данте.

Я смотрю на Данте, на челюсти которого медленно пульсирует мускул. Интересно, почему моё предложение так сильно его взволновало? Разве он не должен обрадоваться любой помощи в поисках сбежавшей ведьмы, которая совершенно точно желает ему скорейшей смерти? Он, может быть, и не заключал её в тюрьму самолично, но, как и сказал Маттиа прошлым вечером, она, скорее всего, точит зуб на каждого члена семьи Регио.

— Но я тут подумал, — Пьер наклонят голову, — зачем все эти сложности, когда правнучка Прийи сидит сейчас рядом со мной?

ГЛАВА 29

Слова Пьера заставляют меня так сильно напрячься, что, когда я сдвигаюсь на стуле, мои кости скрипят, точно старые половицы.

— О, я вам не нужна, Ваше Высочество. Я дефектная.

Пьер переводит внимание на мою пульсирующую сонную артерию. Лучше бы ему не представлять, как он перерезает её и использует то, что течёт по моим венам.

— Я совсем не обладаю магией.

Но мои слова не озадачивают его, поэтому я ставлю локоть на стол, наклоняюсь вперёд, хватаю слоеную булочку и, сжав её пальцами, подношу ко рту.

— И я ужасно неуклюжая. Я не создана для королевских приёмов.

Но прежде, чем я успеваю откусить кусочек, Имоген хватает меня за запястье и кусает булочку. Поскольку она не падает замертво, я впиваюсь в булочку зубами.

— Спросите Сибиллу, — говорю я с набитым ртом. — Она утверждает, что меня вырастили в логове змеев.

Мне это только кажется, или глаза Сиб так сильно округлились, что распространились на другие части её лица?

Я специально начинаю брызгать слюной. Лично я не могу представить ничего более отвратительного, чем когда кто-то брызжет слюной.

— А вот Мириам это прекрасный выбор.

Я начинаю громко глотать воду — после того, как Имоген пробует её — а затем поглощаю остатки булочки и вытираю руки о своё платье, чтобы смахнуть жирные хлопья.

— Её обучали хорошим манерам, так как она была наложницей деда Данте.

Несмотря на то, что он наблюдает за тем, как я ем, лицо Пьера Роя не искажается от отвращения.

— Какая ты очаровательная.

Эпонина снова закашливается. На этот раз она не отпивает вина, поэтому я решаю, что так она пытается скрыть свой ужас от того, что её отец может считать кого-то вроде меня — очаровательной.

Сиб улыбается натянутой улыбкой.

— У неё это бывает.

Она явно не верит тому, что говорит.

Улыбка Пьера становится только шире.

Я допиваю воду, после чего ставлю кубок на стол рядом со своим винным бокалом, который начинает наполнять та же женщина-полурослик, что выдвинула для меня стул из-за стола.

— Не надо вина, спасибо.

Мне нужно собраться с мыслями.

Полурослик перестаёт наливать вино, заполнив бокал только наполовину, и смотрит на Данте, словно ждёт, что он скажет по поводу судьбы моей печени. Когда он щёлкает пальцами, она отступает назад, после чего обходит стол и идёт в сторону Сиб.

— Как же сильно изменился мир благодаря вам, мадемуазель Росси.

Пьер переводит взгляд между Имоген и гигантскими чёрными птицами, которые усыпали каменную веранду.

— Но я удивлён тому, что не вижу с вами Рибава.

— Он занятой человек.

— Мы все занятые люди.

Я его задела. Наконец-то. Я решаю продолжать в том же духе.

— Только вот вы, сир, в отличие от него не были мертвы для мира в течение пяти сотен лет, а затем ещё около двадцати.

Я ожидаю, что это мужчина рассердится и задерёт подбородок так высоко, как это любят делать высокопоставленные остроухие фейри, но вместо этого Пьер снова широко улыбается, обнажив свои зубы, такие же белые, как корпус его корабля.

— Женщины Люса так восхитительно энергичны в отличие от тех благовоспитанных разинь, что мы растим в Неббе. Прошу прощения, Данте. Я очень старался воспитать Эпонину, но её мать, Котёл упокой её душу, старалась ещё сильнее.

Я запрокидываю голову, когда слышу то, как он оскорбил свою дочь и мёртвую жену в одном предложении. Правда, Эпонина пока не сказала ни слова, так что она вполне может быть скучной, но Пьер ведь её отец. А отцы по определению обязаны считать своих отпрысков необыкновенными.