Дом горячих сердец (ЛП) - Вильденштейн Оливия (лучшие книги TXT, FB2) 📗

Он снова предлагает мне руку.

И я снова её не беру и иду мимо Сиб в сторону монарха, который как будто сделался выше. Конечно же, это иллюзия, которую создает корона.

Его глаза медленно опускаются вниз по моему телу, проходятся по складкам мерцающей ткани, которая облегает мои изгибы — сквозь прозрачную ткань просвечивают только мои ключицы, руки и ноги; всё остальное оказывается скрыто.

— Я польщен тем, что ты надела моё платье.

— Твоё платье? — я приподнимаю бровь. — Не знала, что вы носите платья, Маэцца.

Его зрачки сужаются, а потом расширяются, а губы приоткрываются.

— Твоё пребывание в Небесном королевстве не лишило тебя чувства юмора, как я погляжу. Я боялся, что, когда тебя вернут, ты станешь такой же суровой, как все остальные члены стаи Рибава.

— Вернут? Я не какой-то жалкий подарок, который вернул тебе Лоркан.

Я определенно совсем не подарок.

— Это не…

Губы Данте, которые до этого приподнялись в лёгкой улыбке, опускаются.

— Я имел в виду не это, Фэл.

— Фэллон. Ты лишился права называть меня моим сокращенным именем, как только оставил меня на той горе и украл моего скакуна. Которого я хочу получить назад. Где мой прекрасный конь?

Проходит целая минута, прежде чем он проговаривает:

— На острове бараков.

— Пожалуйста, прикажи, чтобы его доставили к дому Антони.

Данте стискивает челюсти, услышав моё требование.

— Габриэль позаботится о том, чтобы его вернули в целости и сохранности.

Король и его капитан обмениваются взглядами, что заставляет меня добавить:

— Живым и здоровым.

— Неужели ты веришь в то, что я могу отправить мёртвого коня назло тебе? Я начинаю думать, что в королевстве Лоркана тебе промыли мозги.

— В отличие от Люса, — говорю я. — Вороны не промывают мозги своему народу, Маэцца.

Сиб уставилась на меня, так широко раскрыв глаза, что они теперь занимают треть её лица.

— Фэл…

Данте прерывает ту речь, которую она собиралась на меня обрушить.

— Я пригласил тебя, чтобы загладить вину за то, как мы расстались, и за то, что сделали с твоим домом. Я позвал тебя не для того, чтобы ты плевала на моё королевство и называла меня монстром, Фэллон.

Моя грудная клетка сжимается, когда я слышу его укор. Я опускаю взгляд на его высокие сапоги, которые отполированы до яркого блеска.

— Ты прав. Это несправедливо.

В течение нескольких мгновений мы просто стоим так — я смотрю на его ноги, а он смотрит на моё опущенное лицо. Как же мы стали далеки друг от друга, когда он возвысился.

Данте, должно быть, прощает меня, потому что вздыхает и предлагает мне свой локоть.

— Позволь мне проводить тебя на каменную веранду.

Я поднимаю глаза, чтобы удостовериться, что он говорит со мной. Когда я обнаруживаю, что его голубые глаза смотрят в мои фиолетовые, я начинаю чувствовать себя ещё хуже из-за своего резкого тона. Мне не нравится то, кем я стала, язвительной и ехидной девушкой, которая сразу ищет в людях плохое, даже не попытавшись разглядеть хорошее.

Взяв его под локоть, я бормочу:

— Ты действительно причинил мне боль, Данте.

Он молчит почти целую минуту.

— Я говорил о платье, которое я купил для тебя перед пиром в честь помолвки Марко.

Мои ресницы взмывают вверх.

— Платье, которое на тебе сейчас надето, напоминает то платье, которое я приказал сшить для тебя.

Его кадык приподнимается и опускается, когда он смотрит на то, как колышется ткань, приоткрывая мои голые ноги каждый раз, когда я делаю шаг.

— Я думал — надеялся — что ты не забыла, и что именно поэтому ты его надела. И точно также я надеялся, что ты вернёшься, — он облизывает верхнюю губу, а затем понижает голос и добавляет, — ради меня.

Данте никогда не был причиной, по которой я вернулась в Люс.

— Ты рад? — спрашиваю я его.

— Рад?

— Да. Ты рад, что сидишь на троне и женишься на принцессе?

— Я бы предпочел жениться на другой принцессе.

При упоминании о принцессе Глэйса с бледным лицом моё сердце сжимается.

— Вероятно, ещё не поздно поменяться с Лором.

Лоб Данте морщится, а потом разглаживается.

— Фэллон, я говорю не об Алёне.

— Тогда об одной из её сестёр?

Он останавливается.

— Я говорю о тебе.

Моё сердце замирает на месте, как и мы с ним.

— Я не принцесса.

— Твоя прабабка занимает трон Шаббе.

— В последний раз, когда мы разговаривали, ты назвал Шаббе островом.

Он пожимает плечами.

— Когда у вас появляется общий враг, — его взгляд устремляется мне за спину, — ты меняешь свои взгляды.

— Ты говоришь о Мириам?

Он кивает.

— Как она освободилась?

Он снова переводит внимание на моё лицо, после чего замечает маленькое колечко с кристаллом цвета охры в раковине моего уха.

— Думаю, её выпустил Лазарус, хотя Лоркан отказывается признавать лекаря виновным.

ГЛАВА 28

Лазарус?! Пока мы минуем один золотой мост за другим, нелепая теория Данте крутится на повторе у меня в голове.

Этот гигант-фейри хотел избавиться от Марко, а не от Лоркана. Освободив Мириам, он обрёк Лора на гибель, а Лор ему вообще-то нравится. Так что всё это не имеет смысла.

— Что делается для поимки Мириам? — спрашиваю я.

— Я дал задание Даргенто и нескольким легионам эльфов выманить её.

Я окидываю взглядом оливковую рощу.

— Ты, должно быть, шутишь. Сильвиусу?

— Да. Сильвиусу.

— Этот мужчина хочет моей смерти.

— Этот мужчина также хочет, чтобы я восстановил его в должности. Он не причинит тебе вреда.

Я фыркаю.

— Что?

Данте раздраженно напрягает челюсть.

— Он может и не станет меня трогать, но что, если он действительно найдёт Мириам? Он наверняка приведёт её к моему порогу и выдаст ей кинжал.

— Я приказал эльфам присматривать за тобой, и я разрешил Лоркану отправить ещё птиц в мои земли. Насколько я понимаю, сейчас тебя охраняют лучше, чем меня. Не говоря уже о том, что это займёт Даргенто и заставит держаться от тебя подальше. Разве не этого ты хочешь?

— Я хочу, чтобы его не существовало, — бормочу я себе под нос.

Если Данте и слышит меня — а он, должно быть, меня слышит — так как он не только чистокровный фейри, но и стоит в нескольких сантиметрах от меня, — он не спрашивает, почему я желаю смерти этому мужчине. Ему либо всё равно, либо он не хочет в это ввязываться.

Когда мы начинаем идти по мерцающим каменным ступеням, мимо резной арки, я забываю о своём мрачном настроении, из которого меня выдирает великолепие веранды, с её колоннами, цветущими жёлтыми лианами и изображениями, вырезанными на бледном камне.

Данте останавливается и медленно опускает мою руку.

— Фэллон, я хотел бы познакомить тебя с моей невестой, Эпониной, и её отцом, королем Роем.

Я перевожу внимание с резьбы на камне и замечаю изысканно украшенный обеденный стол. Сиб, которая шла по Исолакуори рядом с Габриэлем, толкает меня плечом.

— Санто Калдроне, — бормочет она. — Мы будем обедать с двумя королями.

Охраняющие меня вороны ныряют под арки. Несколько воронов садятся на балюстрады, а другие устремляются в сторону высоких каменных карнизов, болтая лапами в воздухе. Взвизгнув, Эпонина выпускает золотой бокал, который она поднесла к своим накрашенным губам.

Несмотря на то, что бокал не разбивается, огромная тарелка терракотового цвета, о которую он ударяется, трескается и алая жидкость выплескивается из бокала, забрызгивая её бордовое бархатное платье. Слуги, которые ещё не заметили моих пернатых компаньонов, кидаются к ней, держа наготове мокрые и сухие тряпки.

В отличие от Эпонины, её отец не издает ни звука, но его суровое лицо заметно напрягается. Он оглядывает моих охранников, а я тем временем оглядываю гостей из Неббы, которые сидят друг напротив друга. Они невероятно похожи: у них одинаковые зелёные глаза, узкие лица, каштановые волосы, отливающие золотом, узкие носы и высокие лбы. Голова одного из них украшена короной с золотыми шипами, а голова другой — головным убором, расшитым драгоценными камнями.