Ветер Безлюдья (СИ) - Татьмянина Ксения (лучшие книги .txt) 📗
Тут Гранид улыбнулся — каким-то своим далеким воспоминаниям, и его лицо просветлело, даже не смотря на тяжелый взгляд в никуда.
— После того, что узнал, я удрал. Я бежал так долго как мог, и добрался до загородных пустырей, безлюдных, заросших, где можно было наораться и нареветься без свидетелей. Я же уже взрослый, я же уже настоящий мужчина. Плакать нельзя даже под пытками, в детдоме вообще таких не прощали. Только дай слабину — никогда не забудут. И вот я забился, как в нору, зареванный до соплей, ненавидящий весь мир. Как появляется вдруг девчонка, малявка, рыжая, как ты. Вся, как ты… Подошла, села под бок молча, и стала травинки обрывать.
Я зажмурилась и мое сердце словно нырнуло в глубину, а потом выскочило, как поплавок, застучав сильнее от волнения. Дернув защелку персоника, я стянула с руки ремешок браслета, лишь бы писк датчика не успел забеспокоиться о моем частом пульсе. Замерла и сжалась, боясь, что Гранид вдруг перестанет рассказывать.
— Я не смогу тебе объяснить всего. Эта девочка была такая… ясная. И я все забыл, всех простил, и сам загорелся. Новая жизнь, с новой силой. Она оказалась источником всего настоящего и искреннего… Через каждые два дня, редко дольше, приходила на пустыри, мы играли, читали вслух, болтали, запускали воздушного змея или кораблики на запруде у трубы в дождливые дни. Ты не подумай ничего пошлого, мне хоть и было пятнадцать, я никогда про нее гадостей не думал. Она младше лет на пять-шесть, но это не мешало нам быть друзьями. О нас никто не знал. Над нами никто не смеялся.
Он опять замолчал, зашевелился. Но я закрыла глаза и не видела, что он делает. Мне так страшно было что-то проявить из эмоций, что я мумией застыла на своем диване.
— А, так ты заснула… и хорошо, что заснула. Не нужно тебе знать все на свете. Ведь я не люблю людей. И тебя тоже… Меня сходство твое подкупает, и бесит, и с ума сводит, потому что и она была рыжей и кареглазой. — Гранид засмеялся. — А знаешь, что эта девчонка заявила в тот самый первый день нашего знакомства? Ты не знаешь, ты спишь, потому что надоели эти скучные и сентиментальные бредни…
Гранид поднялся, звякнул тарелками, бутылкой, ушел в кухонную зону и там, уже самому себе, произнес:
— Она взяла меня за руку и сказала — «Почти как в сказке — принц и лисенок»… Можешь поверить? Мне сорок два, я уже старый, желчный и неблагодарный скот. Самого себя потерял. А где-то очень глубоко в душе, на самом дне памяти, меня до сих пор держит за руку мой Лисенок…
Лицо у меня нестерпимо горело, а сердце в груди бухало, как барабан…
— Я сейчас зажарюсь! — Лицо у меня горело, и руки и коленки тоже пекло. — Без воды — умру.
Разомкнув веки и с прищуром посмотрев в небо, где солнце стояло почти в зените, увидела высоко парящую птицу.
— Смотри! — Из травы взметнулась худая рука Гранида и указала на нее.
— Вижу!
Мы бежали до сюда без передыху от самого бетонного забора заброшенной стройки. У него еще были силы, а я выдохлась и потому свалилась ничком в траву. Он тоже улегся рядом, но из-за густой зелени я его не видела, а видела только взметнувшуюся руку.
— Потерпи, сейчас доберемся до березовой рощи, и за логом будет маленький ручей.
— Когда ты его нашел? Без меня?
— Вчера бродил.
— Ууу, я тоже хочу что-нибудь новое открыть.
— Откроешь. Самое классное, что здесь такое глухое место — даже у ручья никакого мусора. Ни банок, ни пакетов, ни окурков. Как будто люди совсем не ходят. В траву можно упасть и не бояться, что о разбитую пивную бутылку приложишься.
— Конечно не ходят. Это же места Безлюдья, ты что, не знал?
— Не знал, — озадаченно сказал Гранид… — Но тут здорово!
Я пялилась распахнутыми глазами в темный потолок, и моя кожа медленно остывала от солнечного зноя в прохладе комнаты. Еще не было время для сна, мой персоник не выдавал сигнала к отбою, но я валялась на диване, притворяясь заснувшей, а Гранид действительно спал — не раздевшись и не укрывшись, на полу, положив голову на свою скатанную постель.
Я не знаю, почему я до сих пор не могла сказать ему, что я это она. Ведь он не ошибся, когда пытал меня вопросами в больнице!
Мы из разных городов — он бы не поверил. Это слишком невероятно — он бы не поверил!
А еще мой язык сковывало чувство огромной вины. Он помнил. А я забыла. То самое лето стерли из моей памяти вместе с ним. И вместе с другими моими друзьями. Он ждал, а я больше так и не появилась. Никогда.
«У тебя начались истерики, ты пыталась все время куда-то сбежать, ты все говорила и говорила о том мальчике», — прозвучали в голове слова родителей, — «Ты, Эльса, хотела выпрыгнуть из окна…»
— Прости, Гранид, — прошептала я повернувшись в его сторону, — это были обстоятельства непреодолимой силы.
Через трущобы
Прожив еще в круговерти четырех дней, занимаясь повседневными делами, работой, ходя в гости, я видела — как воодушевлены и оживлены родители, как «проснулась» моя старая тетя Эльса, разговаривая со мной больше обычного и обсуждая — что она хочет в свою новую комнату. Моего счастья не омрачало даже то, что пропали из поля зрения трое «потеряшек», но внутри крепла уверенность, что пути сошлись не просто так и наша дружба восстановится. Во взрослом возрасте особенно трудно находить себе друзей, и мне самой было удивительно — как же раньше я жила настолько одиноко?
Я уверенна, что и Гранид останется в моей жизни, и мы будем иногда встречаться и о чем-нибудь разговаривать. У него были не самые приятные убеждения, это могло со временем пройти. Гранид отойдет от своей черствости, потеплеет, потому что на самом деле он хороший человек.
Вечером меня встречали Дворы. Я позвонила Виктору от тети, и мы договорились встретиться в Торговых палатах — так назывался один из Дворов, где не было жилых домов, одни магазины. Августа Викторовна составила список, но сама идти сегодня ленилась. Я посмотрела по распечатке, что теперь всегда носила в рюкзаке, где находится вход и собралась.
Куртку на плечи, шарф намотала на шею и голову заранее, рюкзак с гостинцами тоже на плечо, мешок с мусором до ближайшего бака, и я заколебалась…
Пройти до метро и сделать крюк до нужной станции? Или пройти трущобами — короче и быстрее, но…
Царапнуло меня изнутри маленькое разочарование. Мне хотелось, чтобы Виктор вызвался меня встретить где-нибудь здесь, он знал, что я от Эльсы. Мне хотелось, чтобы он сказал: «Жди, я сейчас до тебя доберусь и вместе пойдем, а то мало ли что». Но он не сказал. Я стояла на полуразрушенной плиточной дороге, под единственной работающей цепочкой фонарей, и не знала, как быть. Через метро — заставлю ждать себя слишком долго, а через темные кварталы — неуютно самой.
Таблетка наушника для профилактики с самого выхода утоплена в ухе, но никаких чужих мыслей не улавливала. И я решилась пойти сквозь город. Да, неуютно, но и не страшно. Ни разу не страшно.
По пути подумала, что однажды слышала в рассуждениях тети Лолы и мамы. Лола говорила, что от мужчин не нужно чего-то ждать, они не понимают даже намеков, а говорить — «мне бы хотелось, чтобы ты». Мама спорила — она, писательница любовных романов, была твердо убеждена, что настоящих мужчин просить об очевидных вещах не нужно. И кто прав? Может быть мне стоило сказать Виктору в трубку «Приходи за мной, мне хочется, чтобы ты меня встретил и проводил», а не идти сейчас с каплей горечи от того, что она сам не догадался?
Погода теплая, снега не было и в помине, и в шарфе я быстро взопрела. Пришлось снять и спрятать в рюкзак уже после десяти минут интенсивной ходьбы. Пока проходила через жилые дворы — попадались городские, кто своих навещал, и двоих встретила на прогулке — старик и бабулька сидели на единственной уцелевшей лавочке на детской площадке и разговаривали. Я невольно улыбнулась — это было так мило. Они или пара, или добрые соседи, нашедшие друг друга, чтобы скрасить свое одиночество. В доме Эльсы было еще трое жильцов — один колясочник и две такие же бабушки, ворчливые и не дружелюбные. К тете в гости никто не ходил.
