Тайна деторождения: практика и теория (СИ) - Саринова Елена (книги полностью .txt) 📗
— И всё?!
— Ага. Жену свою сюда позовите, пожалуйста.
— Хо-рошо…
И теперь напротив — румяная Иви с крепко фиксированным наследником на руках:
— Здрасьте.
— Добрый вечер… Иви, может, сами?
— Чего, «сами», госпожа…
— Можно, просто Агата.
— Просто Агата…
— Понятно… Иви, я ведь не враг вам. Да и время наше с вами мне жаль. Так может…
— Я их не брала.
— Ну, не выносили, так точно.
— Откуда?
— Из кладовой. Прямо там и употребляли за обе щеки.
— Госпожа Агата?
— Иви… уф-ф… А давайте, я сама вам все расскажу? А вы потом решите, тоже сами, как нам с вами дальше поступить?
— Ла-дно. Рассказывайте, — кивнула она, осторожно перехватив на руках малыша.
Ох, и открою я рот своему начальнику за такую работу…
— Вам живется здесь не совсем хорошо, Иви. Свекровь — натура категоричная. Свекор — преисполнен важностью в соответствии со службой, а муж большинство времени пропадает на своей. Так?.. К тому же маленький Егорка требует постоянного внимания и… ограничений. В первую очередь, в питании. Вы ведь грудью его кормите. А иногда нам, женщинам, так хочется маленьких радостей, которые скрашивают жизнь и сглаживают нервные вспышки… Запасной ключ от кладовой хранится в общей связке подобных, наверняка, где-то здесь, в одном из кухонных ящичков. Это — традиция такая. Вы его нашли и очень быстро пристрастились к многочисленным вкусностям. Я и сама там едва удержалась от искушения от чего-нибудь откусить, — поймала я слабую девичью улыбку. — Вы начали ходить туда регулярно, но, совсем недавно обнаружили, что ваши «тайные радости» сказались на здоровье малыша. Именно поэтому вы стали купать его в одиночестве. И перепеленывать тоже. При первом ребенке опыт лишь набирается, и вы не на шутку испугались. Начали лечить его тоже сами. Его аллергические пятна. Где они? На сгибе локтей? Под коленками и на…
— … маслом подсолнуха, — выдохнув, закатила Иви глаза.
— Что?
— Я его кипячу тайком на кухне, а потом мажу Егорушку. Маслом подсолнуха. Но, оно помогает нам мало.
— Понятно… Послушайте, Иви, — вздохнув, потерла я лоб. — Давайте с вами договоримся так: у моей семьи есть лекарь, очень хороший и живет недалеко от Аптечного переулка: Яблоневая улица, три. Вы к нему сходите сами вместе с Егоркой. Скажете, что прислала я. Вы же часто с ним гуляете?.. Ага. Он вам подскажет и с лечением и с вашим питанием: чем можно себя радовать, а от чего…
— А как же…
— Тот, что с рогами и копытами?
— Да-а?
— Если вы мне пообещаете больше в кладовой не промышлять, я улажу это дело… Иви?..
— Ла-дно. И… спасибо, Агата.
— Пока, не за что. Зовите теперь сюда своих новых родственников. Обоих…
Тысь моя майка, я уж и сама не знаю, до чего со своей новой «элитной работой» дойду.
Еще через полчаса я шла по украшенной в честь Солнцепутья разноцветными фонариками и гирляндами Музейной улице Куполграда. Гололеда на оживленном тротуаре не наблюдалось. Выпавший вчера снег прикрыл его собою с лихвой. Так что ботинки на каблуках не доставляли проблем. В кармане короткой шубки об ключ от квартиры приятно брякали четыре, честно заработанных в доме Барклей, сребеня, которые я так же честно вознамерилась истратить на пополнение собственных продовольственных закромов. И с чего бы это дело начать?.. Пожалуй, с бакалеи на углу…
— Агата! Заходи быстрей, а то мы без тебя вечерить не начинаем! И смотри, как мы с тетей Катаржиной все здорово красиво развесили!
Вид и ароматы моей собственной квартиры смогли бы неожиданно достойно посоперничать и с кладовой Барклей и с предпраздничными улицами столицы. Да и сама Варвара, обмотанная красной гирляндой из бумажных цветов, тоже была хороша и румяна.
— А вот я…
— Агата, ну ты чего? — «не ребенок», взмахнув шуршащими концами, нетерпеливо подпрыгнул. Справа из кухни послышалось усиленное посудное бряканье:
— Агата, ты почему на призыв не отвечаешь?!.. Ух, ты!.. Давай свой набитый пакет, раздевайся, мой руки и за стол.
Я, уже наполовину босая, расслабленно выдохнула:
— Ник…
— Угу, — сграбастал он мою бакалейную добычу и свободной рукой прижал к себе. — Я час назад «пост» от твоей мамы принял. Так почему на призыв… — собственным носом по холодному моему.
— Мне было сильно некогда, — тут же обхватила я шею Ника руками. — Я такой ерундой страдала.
— Очередное личное поручение от начальства?
— Ага. Потом расскажу… А Глеб… ох, вернется он из Джингара, я ему… его…о-ох…
— Эй, хватит вам целоваться! Вы меня сначала накормите! — праведно огласились снизу в аккурат между нами. — И вообще мы сейчас на каток идем. Вот! — прямо нам в носы взлетела пара коньковых лезвий, зажатых в кулачке. Чем не аргумент?
— О-о.
— Угу, — усмехнувшись, покачал головой Ник. — И ты еще три дня назад обещала. Так что, любимая, все предшествующие предписания, а потом…
— Ник, я на коньках лет восемь уже не стояла, — мигом скуксилась я.
Мне в ответ уже из кухни строго уточнили:
— Семь с половиной! И у тебя тогда неплохо получалось!
— Что значит, «неплохо»? Да я вполне уверенно скользила, — мгновенно клюнула я на провокацию… и расплылась в улыбке. — Ладно. Я поняла. И надеюсь, у тебя есть, чем компенсировать мои будущие синяки.
— Это — само собой, — обернулся ко мне от плиты Ник.
«Не ребенок», шустро усевшийся за стол, взмахнул вилкой:
— Только не при мне про такое. Иначе тетя Катаржина меня отсюда вовсе арнет… арет… арендует, как и грозилась.
— Варь, да я про вкусный ужин. Агата, садись, давай за стол.
— Сажусь, — подтянув рукава свитера, состроила я маленькой моралистке мину. Хотя, действительно, иной раз могли бы с Ником вести себя и поскромнее. Иначе наш психологически устойчивый «не ребенок» на самом деле раньше времени повзрослеет по некоторым «жизненным сторонам». — А что у тебя в сковородке так вкусно пахнет?
— Цыпленок с сыром, — опустились под наши с Варварой носы две благоухающие тарелки. — Я тебя потом научу. Это — не сложно.
— Ну, да-а, — без явной уверенности протянула я.
— Но ведь, уху же ты варить научилась?
Вот как же это сложно, на самом деле. Быть взрослой цивилизованной дамой. И если в первый месяц своей самостоятельной столичной жизни я списывала собственную «дремучесть» частью, на отсутствие опыта, частью, на наличие такового у Ника, имеющего в родителях владельцев ресторанчика в Бадуке, то теперь… положа руку на сердце… Хотя, уху готовить я действительно, научилась. Причем настоящую — с гнусом (для пикантности) и водкой (для аппетита), но тому были о-очень «благоприятные обстоятельства».
Выражались оные в полнейшей двухнедельной эйфории, проведенной нами на морском побережье Чидалии в домике среди зрелых садов, снятом у древнего сморщенного дедка. Сразу после событий с архидемоном Велиаром. Ник тогда выбил себе этот срок в качестве отпуска, а я продолжила свой, отмахнувшись от старого-нового начальства подробным отчетом о «происшествии». И чем мы тогда все это время занимались? Кроме варки настоящей ухи, рыбалки на длинном-предлинном мостке, совместном хождении на деревенский развал и вечерними танцами в ближайшей траттории? Наверстывали семь долгих потерянных лет. Да так, что лишь при воспоминании уже мурашки по коже и тепло внизу живота. И как же прав был мой знакомый Святой, говоря о «наивысшей усладе», что возможна только в одном единственном случае…
— Так что ты внушила в итоге той своей семейной чете?
— А-а?
Ник, прожевавшись, повторил:
— Я про старших супругов Барклей.
— А-а… Ну-у, то, что данное явление в природе имеет место быть, и вызвано, вероятнее всего, нестабильной психологической обстановкой в семье. Выражается которая в постоянных конфликтах и ущемлении интересов отдельных ее членов.
— Ого!
— Ага. А явился домашний дух именно Иви потому, что она и есть, эта самая…
— … «ущемленная сторона», — покачал головой мой бывший коллега. — Все понятно.
